Дмитрий Соловей - Вернуться или вернуть? [СИ]

Тут как раз праздник кубанских казаков подошел, и мы решили предложить необычные сладости в центральные магазины. Из памяти Коленьки я раздобыл сведения, что пятое октября будет шумным и щедрым днем. Казаки гуляют с размахом.

Правда, немного пришлось потратиться на упаковку халвы. Картонки я покупал в книжном магазине. Еще взял несколько листов специальной вощеной бумаги. Трафарет резал тоже из картона и не один, а три, накладывая друг на друга. Провозились с упаковкой мы по времени раз в десять дольше, чем с самой халвой.

— Реклама — двигатель торговли, — напоминал я сам себе и не роптал. Наши "сладости из гарема" должны были иметь достойный вид. Картинка на коробке, изображавшая гаремную невольницу, поедающую якобы халву, была на грани приличий. Но пышнотелость и фигуристость "восточной красавицы" оценил даже дед Лукашка.

В каждой коробке халвы было примерно четыреста пятьдесят грамм. Местным мерить в фунтах было проще. Вот мы и подстраивались под этот вес.

Десять коробок отнесли в ресторан, приплюсовав к ним небольшой узелок, где у нас были обрезки и мелкие кусочки халвы. Это, чтобы покупателю давали попробовать продукт. Халву, безусловно, здесь знали, но тут всех подкупала коробка и оформление. В ресторан мы сдали по пятьдесят копеек и сильно пожалели, когда в бакалейном магазине приказчик заплатил рубль за коробку. Кто бы мог подумать, что на халве мы заработаем шестнадцать рублей чистой прибыли?

Иван Григорьевич отнесся к этому бизнесу скептически. Не факт, что в следующий раз у нас купят. Да, коробочка красивая, но без нее дешевле. Нам просто повезло, что попали на праздник. Не стоит ориентироваться на армянского купца Мирзояна, который продавал коробки шоколадных конфет по три рубля. У нас был не тот уровень.

Весь октябрь мы с Серегой так и крутились. То стишки отнесем в газету, где за них уже стали платить по двадцать копеек, то портретики царя нарисуем, попутно продавая то, что имелось в лавке или, наоборот, скупая у тех же адыгов шерсть и кожу. Еще Сереге требовался местный гардероб и что-то на зиму. С большим трудом нам удалось сбыть его кроссовки за шесть рублей. Очень долго никто не хотел покупать, пусть и хорошую, но странную обувку. За вырученные деньги собирались обеспечить Серегу одеждой.

Первый же наш визит к портному потрепал нервы всем. И самому мастеру, и нам с Сергеем.

— Как такое вообще можно носить?! — возмущался выходец из двадцать первого века. — Где ширинка? Что это за клапан? И уссаться можно, пока все пуговицы расстегнешь.

— Шо вы такое говорите, господин? — обижался портной. — Очень хорошо на вас сели. Со спины хлястиком отрегулируем, а длину даже укорачивать не придется.

Серега на уговоры портного не повелся и брать готовые брюки не стал. На следующий день мы принесли на показ джинсы.

— Можете повторить подобный крой? — поинтересовался Сергей.

Мастер на некоторое время выпал из реальности. Он ощупывал, выворачивал наизнанку, чуть ли не на зуб пробовал каждый шов. Наличие молнии повергло портного в настоящий шок.

— Здесь как раз я согласен заменить пуговицами, — заметил Сергей. — Но все остальное хотелось бы похожее.

— Такой крой… это же новые лекала… — начал набивать себе цену мастер.

Не на тех напал. Серега готов был убедить портного, что за возможность посмотреть такое изделие он нам сам должен доплачивать. Конечно, подобной строчки и обметки швов никто не просит и даже клепки на карманах не нужны. Впрочем, как и сами карманы. Но общий принцип брюк должен быть соблюден.

Полдня мы просидели в заведении господина Петрова. Лекала были сняты, мерки проверены на изделии и на Сереге. Пришлось дожидаться, пока мастер раскроит ткань и сметает на живую нитку.

— Сойдет, — остался Серега доволен результатом. — Я вам еще свою рубашку принесу показать.

Полный комплект с рубашкой, жилетом и сюртуком обошелся в семь рублей. Это мы ещё пальто не стали заказывать. Я пообещал Сереге выдать на зиму что-нибудь из запасов Ивана Григорьевича. Сам купец с постели уже не поднимался. И доктора ему мы все же пригласили.

— Три рубля взял! — возмущалась потом Павлина Конкордиевна.

Я тоже был возмущен. Как такового лечения эскулап не назначил. Выписал рецепт на опиум, и все. Даже названия болезни я не понял.

— Тumores maturare atque aperire, — с умным видом произнес доктор, взял деньги и велел готовиться к похоронам.

Ситников сразу потребовал батюшку. Напомнил мне, что завещание давно и по всей форме составлено. Правда, теперь каждый вечер приходилось сидеть у постели больного и слушать наставления про то, с кем торговать, кого опасаться, что и когда лучше покупать. Я всё записывал. Действительно, опыт у купца был богатый. Не стоило терять такие наработки.

— Если Саркисян начнет предлагать купить лавку, гони его в шею, — рекомендовал Иван Григорьевич. — И это… еще Ваську, сына Катерины, я обещал взять в помощники. Посмотри по весне, может, пристроишь хлопчика. Ничипору не особо доверяй.

Порошок опиума Ивану Григорьевичу облегчил боли. Теперь он не кричал по ночам и даже выглядел немного лучше. Много спал, но когда не спал, требовал, чтобы с ним кто-то сидел рядом. Поскольку слуг было не так много и все при делах, роль сиделки доставалась или мне, или Павлине Конкордьевне. Она, не в пример мне, к своим обязанностям относилась с душой. Мало того, еще и начала приводить в дом паломников, чтобы эти "святые люди" облегчали душевные страдания больного и развлекали разговорами.

Серега после таких визитов долго приходил в себя. Про запах, исходящий от этих паломников, я и говорить не хочу. Месяцами, а то и годами эти люди не мылись, таскали на себе буквально рассадник болезней и насекомых.

— У него по лбу вша ползла, а он её нам на пол смахнул, как ни чем не бывало, — делился Сергей очередным наблюдением. — Нельзя ли как-то уменьшить число этих гостей? Я боюсь уже в дом заходить.

Истории, рассказываемые теми паломниками, тоже были далеки от религиозного содержания.

— Как села на иголку, а та голка по телу, по крови поплыла и прямо в сердце! — рассказывал очередная паломница "страшную сказку". Народ, собравшийся послушать, только ахал.

— Драйва им не хватает, что ли? — задавался Серега вопросом. — Что там психологи говорят по поводу таких любителей страшилок?

— Много чего говорят, но это в нашем веке, а не в девятнадцатом, — напомнил я. — Скучно им, вот и развлекаются, как могут.

— Мне скучать некогда, — возразил Сергей.

С этим я был согласен. Тут один поход в баню уже серьезное развлечение. Нет, конечно, можно нагреть воды и на кухне поплескаться. Но так еще больше экстрима. Про походы в воскресенье в церковь я вообще молчу. А у нас еще лавка и сумасшедшие торги по субботам. Кто-кто, а мы с Серегой точно не скучали.