Игорь Шенгальц - Ксенофоб

— В чем смысл боя? Убить врага?

— Это редко удается, обычно убивают нас — сброд, собранный охотниками. Но теоретически — да, если мы убьем всех, то победим. Обычно же нужно просто выстоять десять минут. Если ударят в гонг — считай, повезло, остался еще на день, до следующего раза.

— Ты сколько здесь уже?

— Двадцать семь арен, самый «старый» из всех. Мэлвин четвертый круг держится, но у него своя тактика — бежать и тянуть время, пока успешно. Джабарда — новичок, второй круг. Остальные кто как. Люди тут мрут как мухи, всех и не упомнишь.

Н-да, из огня да в полымя, но медведь остается медведем, даже если его за море отвезти! Я не собирался умирать на арене, не для того, кхе-кхе, цветочек цвел.

— Итак, к нашим баранам. Бои проходят по разным системам. Бывает один на один — это самое лучшее, хотя честным поединком там и не пахнет, или один против нескольких противников. Самое удобное — это все против всех. Точнее, все мы против всех них. Тут уж так, выживешь — молодец, нет — холодец, причем реальный. Слышал я еще в прежние времена про забаву одного из местных заправил — он уши побежденных на кухню отдавал, ему из них холодец варили, а он жрал, скотина.

Интересно, кто эти люди, заправляющие столь серьезным предприятием, как арена. Это не простые контрабандисты типа Симбирского — уровень выше. У них руки должны тянуться на самый верх, иначе столь одиозный вид развлечения для богатых ублюдков быстро бы приказал долго жить...

Я слышал, конечно, краем уха о некоем тайном заведении, где происходит нечто особое, но не слишком заинтересовался сплетнями, о чем теперь немного жалел.

И кто конкретно заказал меня? Вряд ли охотники схватили первого попавшегося человека. Нет, они шли ко мне целенаправленно, я был уверен, вот только события последних дней настолько выбили меня из колеи, что среагировать должным образом я не сумел, за что и поплатился.

И все же мне требовалось знать имя заказчика. Я найду способ отомстить. Но это в будущем, сейчас же главное выжить, а к этому мне не привыкать. Я давно стал специалистом по выживанию в любых нетипичных условиях.

В левой стороне груди слегка заныло — еще чувствовался укус Люка. Все-таки крошка-фогель отщипнул от меня изрядный кусок мяса, и пусть новый метаболизм позволил ране быстро затянуться, но кое-какие неприятные ощущения все еще оставались. Как бы эта рана не помешала мне драться — а в том, что драться придется, я уже не сомневался. Вечно я вляпываюсь в разное дерьмо...

Утро вечера мудренее. Я внял совету и постарался задремать. Есть я не стал, а в сон провалился, к своему удивлению, мгновенно, и крепко проспал до того самого момента, как бородатый охранник вернулся, тяжело ступая по шершавым камням.

С бородачом пришли еще двое — на поясах дубинки, в руках длинные палки с петлями на концах. Они начали с дальних клеток. Действие происходило следующим образом: тюремщики совали палки с петлями сквозь прутья клеток, пытаясь поймать в захват конечность или шею заключенного. Когда это удавалось, то дверь отпирали, бедолагу вытаскивали наружу и уводили прочь по коридору. Одного за другим. Не вернулся никто.

— Сейчас время одиночных поединков, — пояснил Крафт, зевая. Наши клетки были в самом конце закутка, так что мой сосед время понапрасну не тратил, а дремал до последнего. — Тех, кто хорошо проявлял себя прежде, держат для последнего массового боя. Кто сумеет выжить и сегодня, вернут обратно. Домой, так сказать.

Силлас недобро засмеялся. Он встал на ноги и начал делать упражнения, разминая мышцы.

— Надо быть в форме. Тело нужно разогреть, подготовить.

Я мысленно согласился с ним и последовал его примеру, тяжело поднялся — все тело ныло, но ни растяжений, ни сильных ушибов я не чувствовал. Несколько приседаний, скрутки корпуса, наклоны, размять шею, плечевую часть, руки... обычная разминка боксера перед началом тренировки — когда-то я неплохо боксировал, хотя чемпионом так и не стал.

Крафт довольно кивал, наблюдая за мной.

— Я сразу понял, что ты мужик опытный. Если что, будем держаться вместе. Согласен?

— Да. — Отказывать я смысла не видел. Впрочем, до группового боя еще дожить надо. Крафт вроде бы в себе уверен, а вот я сомневался в собственной бесконечной удачи. Рано или поздно судьба повернется ко мне тыльной стороной.

Тюремщики тем временем вытащили из клетки истеричку Мэлвина. Тот практически повис в петлях, он больше не вопил и не грозился, скорее впал в транс, а может, просто трусил.

Его утащили и вскоре вернулись за Джабардой. Вот этот индивидуум сдаваться не собирался даже на предварительной стадии. Горный человек умудрился сломать одну из палок, но вторую все же накинули ему на шею, изрядно придушив.

Когда его уволокли по коридору, Крафт сказал:

— Ты новенький, значит, пойдешь последним — так тут заведено. Увидимся, коли повезет. Удачи, друг!

— И тебе удачи, друг! — искренне пожелал я. Мы в одной лодке, на одинаковых условиях. И победы я желал всем гладиаторам поневоле, включая Мэлвина и Джабарду.

Ничего, если мне суждено будет выбраться из этой передряги, император лично услышит мой доклад, и у кого-то из начальства полетят головы, уж я это устрою. Ведь подобное предприятие невозможно держать в полном секрете, и кто-то из полицейского департамента попросту закрывал глаза на творящееся здесь, получая, разумеется, мзду за подобную выборочную слепоту. А зрители? Людям подавай зрелище, остальное их не интересует.

Минуты тянулись в томительном ожидании. Теперь, когда я остался один, а всех моих временных товарищей увели в неизвестность, вместо страха я почувствовал нетерпение.

Арена, говорите! Драться, говорите! Что же, я буду драться, хоть на кулаках, хоть на ножах, хоть на рыцарских двуручных мечах. Кто я такой, чтобы выбирать, в каком виде придет ко мне смерть?..

Наконец настал мой черед. Бородач, тяжело дыша, подошел к клетке. За его спиной маячила все та же пара тюремщиков.

Я не сопротивлялся, и бородач первым же движением накинул петлю мне на шею, да так сжал, что я захрипел, задыхаясь. Тюремщики воспользовались ситуацией и стянули мне руки веревками, после чего хватка на шее ослабла.

— Силы копишь? Молодец, они тебе понадобятся, — одобрил бородач, выволакивая меня из клетки. — Боюсь, не сдюжишь. Первый бой, он все решает.

Говорить я все равно не мог, только хрипеть, поэтому диалога не получилось.

Меня протащили по коридору, в конце которого оказалась решетчатая дверь, за которой — второй коридор, короче, потом ступени. Иногда я почти падал, но меня каждый раз вовремя подхватывали.

Наконец мы пришли. Первым делом я услышал шум толпы. Где-то совсем рядом гудело человеческое море. Иногда равномерно глухо, как в штиль, иногда волной по нарастающей, а время от времени гул срывался в отдельные восторженные крики, многократно усиленные десятками голосов.