Виктор Сиголаев - На все четыре стороны [litres]

– Может быть… ее лечащий врач?

Я в раздражении откинулся на спинку шезлонга.

Двоякие ощущения.

С одной стороны, компашка здесь подобралась еще та! Не все их действия и поступки могут быть безоговорочно оправданы мною, но в логике им точно не откажешь. И ответы есть практически на все мои вопросы. Точнее, не сами ответы, а… полунамеки, аллегории и метафоры, иначе тут не разговаривают. Честно признаюсь, интересно мне, хотя такой стиль общения сильно раздражает. Не все пока понятно в сложившейся общей картине, но… все равно жутко интересно.

С другой стороны, чем больше они меня бесят, тем сильнее тянет вернуться в родную среду. К родителям, друзьям и товарищам. К Ирине. Скучаю по всем страшно, хотя не было меня всего каких-то пару-тройку дней. А ощущение такое, что все близкие остались в далекой прошлой жизни. Той, что была до… Красной скалы.

А еще… здесь просто уютно!

За счет ненастной погоды, уединения и чистого воздуха. Да-да, даже пасмурная хмарь выглядит тут привлекательно. До такой степени, что о возвращении даже не хочется пока и думать.

Но думать надо. И возвращаться надо…

Говорю же, двоякие ощущения.

До шизофрении.

– А как вообще получилось, что инструктор горкома партии оказался именно здесь? В глуши? На… ферме полудиких свиней?

– Приехал на автобусе.

– Очень смешно. Не устали валять дурака? Вы ведь поняли мой вопрос! К чему эти шуточки? Меня интересует его неожиданная трансформация в фермера. Откуда у него внезапно появилось целое свинохозяйство?

– Внезапно?

– О! Поверьте, мы бы знали!

– Вы чересчур переоцениваете возможности ваших органов безопасности. Будь так – бандеровские идеи на Украине давным-давно были бы выжжены каленым железом.

– Пожалели просто, – проворчал я. – А вы, кстати, увиливаете от вопроса. Что там с фермой?

– А это не его ферма. – Диана посмотрела на туманные вершины сквозь вино в бокале. – Красиво…

– А чья? – терпеливо поинтересовался я, слегка стиснув зубы.

– Его сослуживца по концлагерю.

– Он здесь… прятался, что ли?

– Ага. Прятался. Пока его Полищук не нашел. И не сдал, как пособника фашистов.

– Вон оно как! А ферму, получается…

– А на ферму поселил сестру.

– Чью сестру? – опешил я.

Диана с легкой жалостью глянула на меня.

– Вы меня, Виктор Анатольевич, порой просто умиляете. Иметь такой потенциал – и задавать совершенно никчемные вопросы! Это надо исхитриться.

– Думаете, обижусь? Не на того напали! Чья сестра? Полищука, что ли? В смысле… Крохмалюка?

– Можете ведь, когда захотите. – Диана вновь намочила губы в вине, темно-красные губы в вишневом вине.

«Черный мускат»? Этикетка развернута от меня. Хотя… какая мне разница?

Я помолчал, осмысливая.

– А дом, куда баба Дуня… кхм… Крохмалючка… заманила Ирину? Он чей?

Диана пожала плечами.

– Какая разница?

– Тем не менее!

– Дом записан на умершего от старости человека. Просто смерть в ЗАГСе не фиксировали. Поверьте, у Полищука такие возможности были.

– И умер он… тоже не совсем от старости, – предположил я задумчиво. – И такие у него возможности… тоже были.

– Очень может быть. У него, кстати, еще есть такой же дом в центре. И две квартиры. Кроме той, которую Полищук официально получил от города.

Чудовище.

– А почему вы его раньше не остановили?

Диана с изумлением воззрилась на меня:

– Кого?

– Полищука! Тьфу, Крохмалюка. Мразь эту!

– Да с какой это стати?

– Из соображений человеколюбия!

– Вы нас случайно со… СМЕРШем не перепутали? Или, еще лучше, с тайным орденом ассасинов? Мы никому ничего не должны. Мы лишь хотим сохранить этот общественный строй. Всего-навсего. И кстати, таких, как Полищук, по всей стране знаете сколько? Сотни! И треть из них… коммунисты! Прикажете нам самолично чистить все ваши авгиевы конюшни? Думаете, мы обязаны? А ваш Пятый… тогда на что?

Это был сильный вопрос. Нокаутирующий.

Очень резануло «ВАШИ… авгиевы конюшни».

– Ну ладно, – все равно не сдавался я. – Не обязаны. Это НАШИ… конюшни. А мешать надо было зачем?

– Мы, и чтобы мешали? – искренне удивилась Диана. – Ну уж нет! Мы никому никогда не мешаем, не наш метод. Наоборот, скорее…

– А почему тогда вы мне подсунули Татарина? – вспомнил я. – Лично вы сказали, что моя бабушка знает, кто убийца! Ведь это было чистое вранье!

Диана, скучая, посмотрела на меня, потом на небо.

– Что есть ложь? Тень. «Разве может тень погасить Солнце?» Кафка. Из позднего.

– Началось! А как вам так: «Разве может Солнце светить там, где уже лежит тень?» – с заумным видом парировал я. – Или где тучи висят над башкой? Караваев-Таврический. Из раннего. А еще тень любит ложиться… на плетень. Это уже поздний Караваев. Сидящий перед вами и недоумевающий по поводу ваших благомудростей. Просто ответьте – соврали зачем? Не стыдно?

Даже не смутилась.

Даже скучать не перестала, словно львица, случайно придавившая борзого мышонка. Вроде и еда для хищницы, да только разве наешься? Так, на один зуб. Даже поохотиться толком не пришлось. Скучно.

– А я и не врала, – чуть коснулась пальцами губ.

Думала, не замечу, что она так зевок подавила. Или… она специально сделала это движение, чтобы я заметил? Невыносимая женщина!

– Не врали? – окрысился я. – А что? Просто вводили в заблуждение?

– Не-а! Это вы сами все интерпретировали. Я сказала тогда: «Ваша бабушка поможет». А «поможет» от «знает» очень сильно отличается. Вы не находите?

Я нахмурился, пытаясь вспомнить тот разговор в медпункте.

– Что вы все юлите? – сдался наконец я, отчего еще больше разозлился. – Смысл-то не меняется. Вы меня направили по ложному следу!

– В результате которого вы, так или иначе, все же вышли на убийцу. В чем вам и помогла ваша бабушка, направив вас по адресу Нарбекова. А там вы нашли значок, который и вывел вас через немецких архивариусов на фамилию Крохмалюк. Дальше – дело техники, что вы прекрасно и продемонстрировали. Что не так? Разве бабушка не помогла? Очень даже помогла… как я и обещала.

У нее на все есть отмазки!

Странно, если было бы по-другому, учитывая возраст. И пара десятков неучтенных перерождений. Придушенный мышонок пискнул и… затих. На время. Пока окончательно не сожрали… тьфу ты, опять неприятные ассоциации.

Тем не менее Диана права.

Все равно бесит!

Я цапнул очередной эклер в качестве протеста и демонстративно отвернулся к лесу. Лес был сер, густ и неприветлив. А тоже вызывал нелицеприятные воспоминания, связанные с недавней ночной прогулкой вокруг скотного двора. И не только вокруг, надо заметить…

– Послушайте, а группа наша засадная у церкви до утра просидела?

Диана поставила бокал на столик и еле заметно поморщилась – опять не о том я спрашиваю. Для нее все это – мелочь, пустяки. Сопутствующие накладки, недостойные внимания.