Владислав Морозов - Охотник на попаданцев [litres]

– Вперёд, – заорал я ему. – Прикрой их!

И снова я сказал это по-русски, и опять он меня понял. На генном уровне у них это, что ли, с 1812 года?

Радист грамотно передёрнул затвор автомата и, пригнувшись, рванул бегом вперёд, а я, подхватив ДП наперевес, направился чуть правее, туда, где между ангарами громоздилась куча ржавых железок и открывался неплохой сектор обстрела. По крайней мере, самолёт оттуда должен был просматриваться замечательно.

Пули вокруг свистели над головой всё так же густо. Почему-то ни к месту вспомнилась фраза госпожи Беладонны из мультфильма про поросёнка Фунтика: а сапоги над головой не свистели? И смех и грех, ей-богу…

Наконец, весь мокрый и запыхавшийся, я упал за этой самой кучей (как оказалось при ближайшем рассмотрении, она состояла в основном из мятых пустых бочек и канистр). Действительно, отсюда я видел и самолёт, и вражеских стрелков, и тех, кто к самолёту бежал.

Едва утвердив трясущимися руками ДП на сошки, я сразу же пустил очередь по вражеским автоматчикам, попав в том числе и по самолёту. Патроны у меня были бронебойно-зажигательные – от таких никому мало точно не показалось бы.

Где-то слева от меня обнадёживающе затарахтел и ППШ радиста Пьера.

На воронкообразном конце ствола «дегтяря» заплясало тусклое пламя, в стороны полетели горячие стреляные гильзы. Я видел, что мои короткие очереди находят свои цели. Упал один автоматчик в зелёном, за ним второй и третий. Потом я от души влепил в спину одному из «сопровождающих лиц» – продырявленный насквозь минимум тремя пулями, он рухнул под крылом С-54.

Водя стволом пулемёта из стороны в сторону, я думал только о том, как бы не зацепить главного фигуранта. Правильно оценив опасность, супостаты перенесли часть огня на меня, несколько их пуль попали в кучу бочек передо мной, подняв облачка ржавой пыли, другие густо изрешетили гнилую стенку ангара справа от меня, оторвав от неё несколько приличных кусков.

Слыша, что кроме меня с нашей стороны стреляет ППШ Пьера и ещё один автомат (а где интересно была в этот момент вся остальная кодла?), я свалил в траву ещё одного вражеского автоматчика и при этом чётко видел, как давешняя азиатка, перестав палить, спустила из дверного проёма фюзеляжа лёгкую алюминиевую лесенку и этот самый буев фигурант уже лез по ней в самолёт, а следом за ним к трапу начали оттягиваться и остальные. Патронов они при этом не жалели.

А я продолжал стрелять, просто не видя другого выхода. Уконтропупил ещё одного автоматчика, и в этот самый момент кончился диск. Ничего не ощущающими пальцами я вырвал из сумки и вставил в зажимы запасной.

Между тем моторы С-54 поддали оборотов. Пилоты явно собирались разворачиваться и взлетать. Судя по оставшимся в траве телам в зелёном, сбор трупов в их планы не входил.

И ведь сейчас действительно улетят, суки! И мы их, ядрёна кочерыжка, ничем не удержим. Но ведь надо же было попробовать хоть что-то сделать!

Подхватив горячий пулемёт, я выскочил из-за укрытия и пробежал мимо ангара, к концу полосы, всё время стреляя короткими в сторону самолёта. Я видел, что попадаю, пулемёт раскалялся всё больше и сильно жёг руки, но заметного эффекта от моей стрельбы не было. Всё-таки это не ЗУ-23-2, не «Владимиров» и не ДШК. В такой ситуации вряд ли помогла бы даже «Базука» или любой другой похожий гранатомёт – допустим, выстрелом из него можно было запросто оторвать самолёту на стоянке крыло, но ведь осколки могли задеть клиента и прочих пассажиров, а если при таком взрыве взорвались бы топливные баки, наша затея разом потеряла бы всякий смысл…

Самолёт разворачивался, всё больше прибавляя газу.

Кончился и этот диск. Упав в траву, я снова сменил магазин.

А ревущая на взлётном режиме четырёхмоторная махина без каких-либо видимых повреждений развернулась ко мне носом и, медленно разгоняясь, рулила практически прямо на меня.

Нервный пот тёк по моему лицу с бровей на щёки, заливая глаза. Не теряя времени, я прицелился и из положения лёжа ударил длинными (только бы не заклинило, творение Дегтярёва, не подведи!) очередями по кабине пилотов С-54 (надеясь, что нужного мне кадра они всё-таки не посадили за штурвал) и его правому крылу, в том месте, где вращались мутные диски воздушных винтов.

Самолёт проскочил буквально в двадцати метрах правее меня. Взлёт он не прервал, но теперь изрядно вихлялся из стороны в сторону и сильно дымил. Чёрным, явно не выхлопом.

Кажется, некоторый эффект был мной всё-таки достигнут.

А мой пулемёт опять дожевал крайний патрон из диска, и затвор лязгнул вхолостую. Я вставил новый магазин, предпоследний.

Пока я вставлял диск, С-54 уже оторвался от земли, оставляя за правым крылом широкую полосу копоти.

– А-а-а! – услышал я словно откуда-то со стороны, хотя, как оказалось, этот звук и шёл из моей глотки.

Собственно, мне теперь оставалось только орать да пытаться при этом как-то «продолжать банкет». Почти как у классика – пальцы в рот да весёлый свист…

Я поднял «дегтярь» одной рукой за спуск, другой за сошки и нажал на курок, стараясь целиться вслед самолёту, по тому же правому крылу.

– Рды-ды-ды-ды-ды-дыт! – громкие звуки пулемётных очередей, казалось, били прямиком по моим мозгам. Эта стрельба от живота не могла быть сильно точной – отдача мотала меня словно пьяного, едва не повалив наземь. Я опять видел, что попадаю, но понимал, что сбить подобный агрегат из «ручняка» всё-таки нереально. Я и так слишком много сделал…

Этот диск кончился почти мгновенно. От пулемётного ствола можно было прикуривать…

Я опустил зашипевший от пары попавших на него капель пота ДП на землю, и мне показалось, что в воздухе не осталось вообще никаких запахов, кроме кислого порохового духа и дыма горящего топлива.

Дальше стрелять уже не было смысла. И далеко, да и вообще…

Самолёт с сильным креном уходил к горизонту, не убирая шасси и сильно дымя. Один винт на крайнем правом моторе С-54 вращался еле-еле. Всё-таки один движок я ему сумел выбить…

Но всё-таки он улетал, падла!

При этом я меланхолично отметил для себя, что самолёт уходил не в ту сторону, откуда появился. Не в сторону Пиренеев, где Испания или Португалия, а куда-то на север…

Этот момент следовало обдумать, а пока С-54 скрылся из виду над горизонтом.

– Ей! Ярослав! – услышал я. Обернулся и увидел, что ко мне шла, спотыкаясь, в траве на своих каблуках Клаудия с пистолетом в опущенной правой руке.

Вид у неё был словно после расейской сельской свадьбы. Волосы растрепались, глаза дикие, с потёкшей с ресниц тушью. В причёске трава, на одежде многочисленные следы копоти и ржавчины, туфли и чулки на коленках (один чулок капитально поехал по шву) заляпаны землёй и зелёным травяным соком. Один рукав расстёгнутого жакетика был полуоторван по плечевому шву, на вылезшей из-за пояса блузке сохранилась только одна пуговочка, благодаря чему было видно пупок и лифчик пикантного бледно-розового цвета. Ей-богу, никогда раньше я даже не пытался подсмотреть или хотя бы догадаться, бельё какого цвета она носит. А тут прямо-таки голимый полустриптиз, на фоне масштабного насилия…