Гордон Догерти - Assassin's Creed. Одиссея [litres]

– Мне тоже нужны ответы, – твердо заявила Кассандра. – Я ищу женщину, бежавшую из Спарты.

Рядом с ними на стене висело полированное бронзовое зеркало. Сократ посмотрел в него, приглашая Кассандру сделать то же самое. Молодая женщина посмотрела на собственное отражение.

– Вот та, которую ты ищешь, – улыбнулся Сократ.

– Очень умно. Но я ищу другую женщину. Ту, что покинула Спарту лет двадцать назад.

– Ты хоть представляешь, сколько путников посещает Афины только за один месяц, не говоря уже о двадцати годах?

– Нет, – вздохнула Кассандра. – Я даже не знаю, появлялась ли она в Афинах.

Сократ покачал головой, задумчиво пощипывая нижнюю губу.

– Если она странствовала по суше, держа путь на север, часть ее пути непременно пролегала через Арголиду.

Сердце Кассандры ушло в пятки. Молодая женщина ведь даже не знала, бежала ли ее мать по суше или по морю.

– Арголида обширна.

– Согласен, – ответил Сократ. – Но там хватает труднопроходимых гор и отъявленных разбойников. Путники редко отклоняются от проторенной дороги, которая проходит через Эпидавр и мимо храма, называемого святилищем Асклепия. Тамошние жрецы известны своим гостеприимством и готовностью помочь нуждающимся.

– Жрецы? Учитывая, через что прошла эта женщина, вряд ли она нашла бы с ними общий язык.

– Но там есть не только жрецы, – шепотом сообщил Сократ. – Мой друг Гиппократ – врач. Он в тех краях принимает больных и занимается своими медицинскими изысканиями. К жрецам никакого отношения не имеет, зато обладает феноменальной памятью на разные мелочи и прекрасно помнит лица. Однажды он чуть ли не до слез довел Фрасимаха тем, что разбил его доводы один за другим, молниеносно вспоминая различные подробности. Гиппократ вероятнее, чем кто-либо, мог запомнить женщину, идущую из Спарты на север. Насколько понимаю, она путешествовала одна?

Кассандра кивнула, тут же приняв решение.

– Я отправлюсь к Гиппократу, – сказала она, радуясь хоть какой-то зацепке и в то же время досадуя на скудность сведений.

– А я навещу отхожее место, – извинился Сократ, но вместо туалета прямиком направился к отдохнувшему Фрасимаху и вновь начал мучить друга-соперника своими едкими вопросами.

Кассандра же снова оказалась одна в толпе незнакомцев. Горбоносый, которому она так и не успела налить вина, продолжал спать, теперь уже в луже собственной блевотины. Двое других беззастенчиво пили прямо из амфор, а еще один гость вел спор со стеной. Кассандра остановилась возле троих вполне трезвых мужчин, на которых ей указывал Сократ: Еврипид, Софокл и Аристофан. Первые двое – поэты и возлюбленные – держались скромно и даже робко, третий же вклинился между ними, как топор. Губы комедиографа безостановочно двигались, и все, кто слышал его слова, сотрясались от хохота.

– Должно быть, вы видели мою пародию на Клеона? Я придумал ей название. «Оранжевая обезьяна». Как вам?

Стоявшие рядом вновь покатились со смеху, одобрительно кивая. Сам же Аристофан продолжал что-то бормотать себе под нос, переминаясь с ноги на ногу и размахивая руками в разные стороны. Потом все внезапно замолчали и посмотрели на Еврипида, еще не вынесшего суждения. Трагик разглядывал свои ноги, обутые в сандалии.

Устав ждать, Аристофан похлопал драматурга по плечу:

– Старик Еврипид любит повторять: «Хорошие люди живут тихо». Ты и сейчас это скажешь?

Еврипид открыл рот, но не произнес ни слова, ограничившись застенчивым кивком.

Аристофан, вновь завладевший вниманием публики, принялся шумно расхваливать собственные комедии, пересказывая их краткое содержание. Софокл подпрыгивал у него за спиной, пытаясь глазами встретиться с возлюбленным. Но, судя по всему, Аристофан не собирался так легко сдаваться и продолжал надоедать Еврипиду.

– На самом деле все трое очень любят друг друга, – сказал кто-то позади Кассандры тоненьким голосом.

Молодая женщина резко обернулась.

Перед ней стояла, кусая губу, девчонка-подросток с наивными глазами и виноватым, но в то же время дерзким выражением лица.

– Феба?

Феба порывисто обняла подругу за талию.

– Я ужасно по тебе скучала, – призналась девчонка со слезами на глазах. – Когда ты уплыла, Маркос поначалу заботился обо мне. Все шло хорошо, пока он не прознал про обсидиановый глаз. Маркос убедил меня ненадолго отдать глаз ему и обещал выручить за него вдвое большую сумму…

Глубокий вздох Фебы был красноречивее всяких слов.

– Феба, ты ведь не…

– Он все потерял.

– Иначе и быть не могло, – заскрипела зубами Кассандра.

– Потом он много дней ходил как в воду опущенный. Ожил, только когда задумал очередную глупость. Вот тогда он повеселел. Знаешь, что взбрело в его дурацкую голову? К северу от горы Энос есть богатое владение. Так Маркос решил украсть у хозяев целое стадо скота. При этом план был ужасно глупым: представляешь, я должна была нарядиться коровой! – Феба тряхнула головой. – В общем, через год после твоего отъезда я решила отправиться на поиски. Пробралась тайком на торговый корабль, который вез бревна в Пирей. Теперь я работаю у Аспа-сии, жены Перикла. Пусть я всего-навсего служанка, но здесь не надо надевать коровью шкуру. Я знала: рано или поздно ты обязательно появишься в Афинах. Говорят, все дороги ведут в этот город. А сегодня, когда я тебя увидела…

Феба умолкла. В ее глазах стояли слезы. Кассандра крепко обняла и поцеловала девчонку в макушку, наслаждаясь знакомым запахом волос. Из сердца рвались другие чувства, но их Кассандра подавила усилием воли.

– Почему ты не вернулась на Кефалинию? – допытывалась Феба. – Даже весточки не прислала, что с тобой все хорошо.

– Потому что у поручения, которое я отправилась выполнять, неожиданно выросли рога, щупальца и когти, – вздохнула Кассандра. – Представляешь, Феба, моя мать жива.

У девчонки округлились глаза.

– Жива? Но ты же говорила…

Кассандра приложила палец к губам. Феба была в числе немногих, кому была известна история Кассандры.

– Я сказала тебе то, что на тот момент считала правдой. Получилось, я ошибалась. Моя мать жива. А вот где она сейчас, я не знаю. Потому я и оказалась здесь. Возможно, кто-то из гостей Перикла что-то о ней знает.

– Аспасия тебе поможет, – убежденно заявила Феба. – Здесь все что-то знают понемногу, но она знает почти все. Аспасия такая же умная и проницательная, как Перикл. Или даже умнее и проницательнее мужа.

– Но где же она? – спросила Кассандра, не видя вокруг ни одной женщины.

– О, она здесь, – улыбнулась Феба, будто знала какую-то тайну.

Фукидид и его военные помахали пустыми чашами, подзывая Фебу. Девчонка закатила глаза и поспешила к ним.

Кассандра прошла в конец зала, прислонилась плечом к запертой двери и стала думать, к кому еще обратиться с расспросами о матери. Из-за двери доносились приглушенные голоса. Кассандра прислушалась. Каждое слово было для нее еще одной блестящей монеткой в мешочке с деньгами. Любая, даже незначительная подсказка могла бы направить ее в нужное русло.