Гордон Догерти - Assassin's Creed. Одиссея [litres]

Тело Кассандры покрылось гусиной кожей, но она подчинилась неизвестной доброжелательнице и добросовестно изобразила, как «пьет» вино. Гермипп то и дело поглядывал в ее сторону. При виде «пьющей» Кассандры ямочки на его щеках стали глубже, а на лице появилась довольная улыбка.

Кассандра зашла за колонну и скрылась в тени. Там, невидимая Гермиппу и остальным, она повернулась к обладательнице сильного голоса. Перед ней стояла женщина в пурпурной столе и золотистом нагруднике. Красивая. Судя по лицу, старше Кассандры. Темные волосы были убраны в аккуратный пучок, лицо покрыто пудрой и румянами. Губы женщины были искусно подкрашены охрой, отчего казалось, что их обладательница слегка улыбается. Присмотревшись, Кассандра увидела, что губы ее доброжелательницы плотно сжаты. Темные глаза женщины – два бездонных колодца, – казалось, видели людей насквозь.

– Аспасия? – шепотом спросила Кассандра.

Та кивнула.

– Феба сказала, что тебе может понадобиться моя помощь. Теперь ты точно в ней нуждаешься. Гермипп наверняка здесь не один. Вскоре он убедится, что отрава на тебя не подействовала. Но у них, конечно же, есть запасной вариант. Испытывать судьбу глупо и опасно. Тебе необходимо покинуть виллу, покинуть Афины… немедленно.

В голосе Аспасии странным образом сочетались дружелюбная мягкость и твердость зубила, ударяющего по камню.

– Но я проделала долгий путь ради встречи с этими людьми. Я ищу свою мать. Мне дали пару зацепок: встретиться с врачом в Арголиде и с какой-то коринфской гетерой. Завтра, быть может, я и покину город, но сегодня я должна поговорить с…

Договорить она не успела. В неосвещенном коридоре Кассандра заметила пару движущихся теней.

– Если сегодня ты умрешь, твои поиски закончатся, не начавшись, – прошипела Аспасия, хватая свою собеседницу за руку. – Довольствуйся тем, что сумела узнать. Отправляйся в те места, ищи дальше, а сюда вернешься, когда исчезнет угроза твоей жизни.

Кассандра бросила взгляд в другую часть коридора, заметив и там пару теней.

– Идем со мной, – прошептала Аспасия и втолкнула молодую наемницу в небольшую комнату, закрыв дверь.

Оказавшись там, Аспасия подошла к стене и повернула потайной рычаг. Часть стены сдвинулась в сторону, открыв затянутую паутиной лестницу, уходившую куда-то вниз.

– Этот проход ведет в нижний город. Там тебя уже дожидается мой человек, с которым ты в целости и сохранности достигнешь пирейских причалов.

– А Геродот?

– Он уже с моим человеком.

– А Феба?

– Ей безопаснее остаться здесь, – теряя терпение, ответила Аспасия и вытолкнула Кассандру на лестницу. – Поскорее добирайся до своего корабля и уплывай… Иди же!

Люди в масках, составлявшие живой круг, негромко переговаривались. Единственная лампа, что находилась в середине круга, отбрасывала на стены громадные, уродливые, совершенно нечеловеческие тени.

– Деймос отвечает своему назначению. Силы ему не занимать, но поведением своим он все больше напоминает быка, который, того и гляди, сорвется с аркана. Кстати, где он сейчас? Никто его не видел с тех пор, как он покинул пещеру Геи после зверского убийства одного из наших.

– Деймос для нас ценнее, чем тот, кого он убил, – резко возразил другой человек в маске.

По пещере разнесся гулкий звук шагов. Собравшиеся подняли головы. Под усмехающимися масками лица культистов расплылись в настоящих улыбках. Вошел старик-гонец и опустился на одно колено, тяжело дыша от быстрой ходьбы.

– Ну что, дело сделано? – шепотом спросили гонца. – Какие новости ты привез нам из Афин? Сестра согласилась примкнуть к нам… или она уже мертва?

Гонец поднял голову. Ответ читался в его широко раскрытых глазах, окаймленных старческими морщинами.

– Она сбежала, – хрипло сообщил старик. – Покинула Афины на своем корабле. Гермипп и еще четверо ваших людей погнались за ней на двух галерах, но… – Гонец громко сглотнул. – Словно акула, одну галеру преследователей корабль беглянки перерезал надвое, а вторую… сжег дотла.

Культист, задававший вопросы, несколько мгновений смотрел на престарелого вестника. Остальные же опустили глаза на те места в своем круге, что прежде занимали их ныне покойные товарищи.

– Получается, она отправила пятерых наших собратьев прямиком к Аиду? – с оттенком уважения спросил культист.

Гонец кивнул:

– Погибли все, кто находился на обеих галерах.

Кивая, культист выступил вперед, задумчиво постукивая пальцами по деревянным губам своей маски.

– Ты действовал правильно, старик, – сказал он, сжимая одной рукой подбородок гонца. – Безупречно выполнил наше поручение. Надеюсь, ты также ни единым словом не выдал пославших тебя?

Старик горделиво кивнул.

– Прекрасная работа.

Культист мягко опустил другую руку на затылок гонца и повернул голову старика вправо, насколько позволяла шея… но на этом не остановился и продолжил поворачивать голову гонца.

– Что ты делаешь? – закричал старик, не в силах вырваться из тисков.

Культист молчал. Костяшки его пальцев побелели, а руки дрожали от напряжения. Старик отчаянно бил и царапал руки культиста, но тот не оставлял своих усилий… пока внутри шеи гонца что-то не хрустнуло и голова не оказалась повернутой назад. Тогда культист отступил. Голова гонца, словно вихляющая дверь, вернулась в прежнее положение и тут же неестественно свесилась. Из разорванной кожи торчал обломок позвонка. Тело старика рухнуло на пол. Культист повернулся лицом к собравшимся:

– Рано или поздно мы все равно ее схватим. Кому-нибудь из вас известно, куда сестра направилась из Афин?

Чем дальше от моря, тем нещаднее летнее солнце прожаривало земли Арголиды. Все благоразумные жители пережидали зной за стенами своих жилищ или в тени деревьев. Однако некоторые словно не замечали солнцепека, поскольку были уверены, что им сказочно повезло. Сейчас близ широкой бухты находился тот, ради встречи с которым они шли, ехали и плыли сюда. Уже в летах, худощавый и лысоватый, он ходил среди простых людей, в основном крестьян и ремесленников. Они сидели или лежали, подперев головы складками одежды или просто камнями. Иные стонали и плакали от боли. Здесь же находились серьезно раненные спартанские и афинские воины, которых больше заботило собственное здоровье, нежели близость врагов. Матери укачивали непривычно тихих младенцев, всхлипывая и шепча молитвы. Человек приподнял полы пурпурного экзомиса, поставил на землю плетеную корзинку и опустился на корточки перед молодым парнем. Судя по мозолистым буграм на ладонях и следам порезов, парень был подмастерьем у плотника. Бледный, растерянный, он смотрел в небо, медленно шевеля трясущимися губами. Лицо парня покрывали кровавые язвы.