Андрей Кощиенко - Трени-ян [СИ]

В Америке все очень дешево. Реально дешево. Дешевле, чем практически везде, я не поленился, сравнил в интернете. Да, стоимость жилья и питания ниже во многих африканских и латиноамериканских странах. Но все тряпки и бытовуха тут дешевле, чем везде. Поэтому сюда ломится Китай, Россия, Бразилия, Европа, да и вообще все, кому не лень на шопинг — покупать то же самое, что можно купить у себя дома, но на 50–80 % дешевле. Почему так? У нас, в России, все на нефти держится, а у них — на потреблении готовой продукции. Это 70–75 % от экономики страны. И кстати, тут абсолютно никто не стыдится искать, где купить подешевле, этим, наоборот, гордятся. Неоднократно присутствовал в разговорах с местными, в которых мне в деталях объясняли, что вот если пойти на такой-то сайт, да еще вбить специальный код, да еще расплатиться подарочной картой купленной по скидке, то можно сэкономить 10–15 % от стоимости того же товара в ближайшем магазине. И народу не лень этим заниматься! Постоянные поиски распродаж, а потом схватки на них за товар [69] https://www.youtube.com/watch?v=xn4-FY5a_2A . И так — каждый год. Это — американская культура.

Но раз всё так безрадостно, то почему же, при всем при этом, до сих пор народ сюда прёт неистощимым потоком? Сформировав своё представление о жизни в Америке, я задумался над этим вопросом.

Мне кажется, что человек, как правило, в первую очередь заинтересован в том, чтоб его заднице сиделось помягче. Америка же позволяет человеку с определенным складом ума сюда приехать, занять деньги на обучение и познакомиться с элитой. Побухав пару-тройку лет, войти в доверие к кому надо, за счёт этого — получить неплохую работу. Построив, таким образом, кредитную историю, занять под неё денег, чтобы обеспечить себе жизнь миллионера, при этом внося всего 10–20 процентов своих, кровных. И при этом плевать на политику, на мировые новости, на курс валют и т. д… Короче, жить, как у Христа за пазухой. Поэтому тут все так держатся за свои рабочие места и вкалывают, как нигде в цивилизованном мире, чтобы создать себе эту самую кредитную историю. Формула — «работай до гроба», работает в первую очередь потому, что люди сами этого хотят. И так живет большая часть населения. Да, есть прослойка, которая не работает и живет на гособеспечении. Но, во-первых — этот процент намного меньше, чем многие хотели бы верить, и во-вторых — жизнь на гособеспечении в целом ряду европейских стран на порядок лучше.

А что касается личных отношений — везде есть хорошие люди и есть гандоны. Есть жадные и есть щедрые. На разговоры насчет того, считают ли в Америке, сколько минут человек моется в душе или нет — можно ответить по-разному. Некоторые считают. А некоторые — нет. Как сказал бы о них Воланд — «Люди, как люди. Только денежный вопрос их сильно испортил».

… Наконец бортпроводник забирает у меня поднос с остатками после еды. Ну, всё, можно теперь ещё поспать. А то одиннадцать часов в воздухе — это серьёзное испытание для организма. Как бы не ослабеть, за время пути… Тренировался в Америке спать по пятнадцать минут, уж очень захотелось научиться. Есть позитивные результаты. Вот сейчас ещё потренируюсь, только до конца полёта. Проснусь — и уже дома… Раз, два три, четыре, пять…

Проваливаюсь в сон…

…

Золотые песчинки танцуют, кружа вокруг меня в своём, понятном только им, танце. Я — среди них. Постепенно, песчинки перестают сторониться меня, разлетаясь в стороны при моём приближении. Проходит ещё немного времени, и мы начинаем двигаться обоюдно-синхронно, единым целым. В момент, когда это случается, я испытываю острое чувство удовольствия, сменяющееся ощущением наслаждения и восхищения от происходящего. Так длится некоторое время. Потом, завершая одно из движений, я подпрыгиваю, желая взлететь из-за переполняющего меня восторга. Но полёт не получается. На несколько мгновений я зависаю после прыжка в воздухе, а потом неспешно начинаю двигаться вниз.

БАБАМ! Неожиданно подскочив верх, пол бьёт меня по ногам снизу. Золотые песчинки, как стая испуганных мальков, прыскают во все стороны. В уши вместо прекрасной музыки врывается какой-то рев, и женский голос произносит: «… произвёл посадку в аэропорту Инчхон. Просим вас не вставать со своих мест и не отстёгивать привязные ремни до полной остановки самолёта…»

Прилетели! — соображаю я, открыв глаза и видя вокруг себя салон самолёта, — Вот чёрт!

Трясясь в кресле, вижу в иллюминаторе внизу пролетающую под крылом землю, остро сожалея о прерванном сне. Такие цветные сны, с такими ощущениями бывают в жизни совсем не часто, чтобы их вот как вот грубо прерывать. Эх, ну на полчаса бы попозже, с этой посадкой! Наверняка там дальше ещё интереснее было! Чёрт!

В этот момент самолёт последний раз взвывает турбинами и сбрасывает скорость. Тряска прекращается, неспешно катимся по полосе под бубнящий в динамиках голос бортпроводницы. Ощущаю в теле странную энергию, которая тянет меня встать и потанцевать. Что за ерунда творится?

С трудом дождавшись момента остановки самолёта и открытия дверей, вскакиваю с кресла и чуть ли не самым первым выскакиваю на прислонённый трап. Вижу сверху внизу, на лётном поле, два больших автобуса, ждущих пассажиров, с раскрытыми раздвижными стеклянными дверями. То, что нужно! Стремительно сбегаю по трапу вниз и останавливаюсь перед одной из половинок, отражающей в себе всё, что в неё попадает. Не зеркало, но видно же!

Кладу на асфальт сумку и выпрямляюсь, смотря в своё отражение. И-раз-два три, поворот! Четыре, пять, правая рука! Шесть, семь, восемь — прогиб! Вау! Как легко получается! Словно, какая-та преграда спала! Как тогда, с руками! И ещё раз! Раз-два-три!

…

На верхнюю площадку самолётного трапа выходят две пожилые кореянки. Одна из них замечает самозабвенно танцующую у автобуса ЮнМи.

— Ты только посмотри, ЧоХва, — говорит она, показывая рукой, куда смотреть, — девочка танцует у автобуса. Зачем она это делает?

ЧоХва притормаживает и старчески щурясь, смотрит в указанном направлении.

— Наверное, бедняжка так скучала по родине, что, ступив на родную землю, пустилась в пляс, — делает она предположение, — будь я помоложе, я бы тоже танцевала вместе с ней. Перелёт был таким долгим, что я уже начала бояться, что мы застряли в небе…

Старушки начинают осторожно спускаться по трапу, изредка бросая взгляды на по-прежнему танцующую ЮнМи.

(Несколько позже)

Зал аэропорта Инчхон. Выход для прибывших пассажиров. У выхода стоят СунОк и мама, ожидая ЮнМи. Появляется ЮнМи со спортивной сумкой через плечо. Сделав пару шагов в зал, она, увидев родных, останавливается и машет им рукою.

— Мама! Онни! — радостно улыбаясь, кричит она, — Я тут!