Сергей Катуков - Ангелёны и другие. Сборник рассказов

— Эй! — только и успел услышать он, как на него налетело что-то мягкое и тяжёлое.

«Гадость!» — хотел он подумать, но не успел. Перед ним, опустившись на землю, на поводке сидел ребёнок. Или, скорее, странный карлик. С нервным красноватым лицом. Злобные глаза были обращены на шикарные брюки Гулливера. Но как только карлик столкнулся с самим собой в коричневом великолепии туфель, сразу же успокоился, увлёкшись разглядыванием себя.

— Извините, — сказал мягкий женский голос. Над взрослым ребёнком возвышалась очень милая девушка. Румяные щёки упруго сжимали улыбку. Пепельные волосы развевались под шляпкой. Петля от поводка охватывала её большой палец. — Салли совершенно вне себя. Не знаю. Уже третий день.

— Салли? Это же чёртов мальчишка! — раздражённо сказал Гулливер, отпихнув лилипута кончиком носка.

— К сожалению, это Салли… бедняжка Салли… сама не в себе… — продолжала барышня, ничуть не смутившись высокомерного, бесцеремонного тона собеседника. — А вы тут новенький?

— Новенький! — Гулливер, ехидно осклабившись, чуть вытянул шею. Впрочем, лицо его почти сразу же подобрело при виде бриллиантовой голубизны глаз собеседницы. — Простите, это так внезапно…

— Что внезапно? — лукаво спросила незнакомка, лениво улыбнувшись.

— Ну эта скукота и тут вдруг ваша шавка.

— Тётушка, — поправила его незнакомка.

— Это тётушка?

— Салли, — настойчиво, несколько разочарованно и нетерпеливо повторила она, — тётушка Салли, я вам уже говорила.

— Да-да… знаете, я только что приехал.

— Новенький — вы говорили.

— Новенький… ах да, новенький. Вы не могли бы, раз судьба так бесценно поделилась своими сокровищами со мной, не могли бы вы уделить мне немножечко вашего времени? — Гулливер расщедрился самой роскошной журналистской улыбкой. — Ну пожалуйста.

— Без проблем. Видите вон тот дом? Это редакция местного «брехунка». Пока я иду к нему, можете составить мне компанию.

— «Брехунка»? — оторопев, спросил он на ходу.

— Советую вам задавать нужные вопросы. Время моё ограничено.

— Да-да, — торопливо, бочком возле дамы, спешил он. Мальчишка Салли встал на ноги и, спотыкаясь, шёл за ними. — Знаете, у меня друг пропал в этом городе.

— Пропал?

— Месяц назад он точно был здесь. В каком-то расстройстве и непонятном мне… беспокойстве, что ли. А я вот бездействую, не знаю, с чего начать.

— Начните исправлять ошибки для начала. Говорите без всяких «ойств».

— Э?

— Вы говорите, что ваш друг застрял в этом городе. Который, по вашему, самое бесполезное место на земле. Был он в совсем непонятном настроении. Неизвестно, чего ждал и чего искал. А теперь вы идёте неизвестно куда и ищете неизвестно кого.

— Неизвестно кого?! Конечно, известно кого!

— Уверены?

— Джонатан Свифт, — рассеянно припоминая, говорил он, словно речь шла не о его друге, и одновременно удивляясь своей сконфуженности, — писатель, мой друг…

— И всё?

— Ах да… Среднего роста. Глаза серые… почти как у вас… нос прямой. Рот… прямо скажем, обычный. Подбородок небольшой. Ну, что ещё? Волосы…

— Мы уже полпути прошли, а вы мне ничего толком так и не сказали. Вы-то кто?

— Я его друг! — возмущённо притопнув, повысил голос Гулливер. Дама, не останавливаясь, шла дальше. — Я Гулливер!

— Боже мой… Гулливер… подумать только…

— Послушайте, — тоскливо и нетерпеливо наблюдая приближение редакции «брехунка», умолял Гулливер, — скажите, вы же его видели? Невысокий, сосредоточенный мужчина. Ну что ещё? Новенький, само собой! Глаза — грустные, рот — печальный, волосы — волнистые. Пиджак с кожаными заплатками на локтях! Лет пятидесяти с виду!

— С заплатками, говорите? — укоризненно произнесла девушка с порога редакции. — Всё это, друг мой, в прошлом. Теперь никаких пиджаков.

— Почему?

— Впрочем, приходите завтра, — прервала его девушка, — У меня кое-что есть вам рассказать. Вы меня заинтересовали, Гулливер.

— Как вас зовут? — взял себя в руки новенький. Голос его обрёл высокомерную самоуверенность и настойчивость. — Кто вы? У меня есть подозрение, что вам что-то известно. Я могу обратиться в полицию…

Девушка строго посмотрела ему прямо в глаза. Протянула визитку со словами:

— В нашем городе нет полиции.

«О полиции надо было подумать в первую очередь, — записывал диктофон. — Уже конец дня, а я взбудоражен, сбит с толку и обескуражен больше, чем когда приехал. Весьма неприятно. А девушка так себе ничего… Весьма элегантна. Даже этот мальчишка на поводке придаёт некоторый шарм. Эксклюзивность. Если же здесь нет полиции, что весьма неправдоподобно, — продолжал он, — надо обратиться в мэрию. К чиновникам, госслужащим. С этого и надо было начинать. С официальных лиц. Но уже вечер. Без пяти шесть. Бармен сказал, что все службы закрываются в шесть». Бармен, туманный и усталый, шлифовал тряпочкой бокал. В помещении тихо переговаривались несколько посетителей. Беззвучно работал телевизор. Играла неуловимая музыка. Коньяк приятно отдавал ореховым послевкусием. Гулливер стряхнул с брюк пыльный отпечаток и расслабил галстук. Посетители молча косились на его модный костюм.

Утром за стойкой портье находился директор гостиницы. Неспешно перекладывал какие-то карточки. Поверх очков вскочили его тревожные глаза, бородка заколыхалась:

— Доброго утречка! Как спалось, господин Гулливер? Жаль, ничего не заказали Дженни. Она превосходно готовит. На весь наш городок, между прочим.

— Доброе, — кинул Гулливер. Спалось ему скверно. — Я иду к мэру. Как вы думаете, могу ли я рассчитывать на его приём?

Хозяин испугался ещё больше.

— Ну, что ж… Коль к мэру… Зачем только это всё?.. Мы бы… мы бы могли и так ему передать… — Он вдруг засуетился и стал складывать карточки. Снял очки и спрятал в карман. — Если у вас не будет никаких пожеланий, то… извините… дела зовут.

— Скажите, — удерживая хозяина за рукав, спросил Гулливер, — у вас правда, кроме меня, больше ни одного постояльца?

— Помилуйте… дорогой мой… отпустите. Надобно спешить, — и он выскочил за дверь.

— Боюсь, у мэра вас ждёт разочарование, — говорила вчерашняя девушка. Сегодня она была в вуалетке. Голос её звучал надтреснуто. Она делала глотки прямо из овальной, как фляжка, бутылочки. Бармен неодобрительно поглядывал то на бутылочку, то на чёрно-коричневую таксу, по-старушечьи улёгшуюся у ног девушки.

— На визитке написано, что вы внештатный корреспондент газеты. Значит, мы с вами коллеги. — Гулливер понимал, что Элизабет — так было отпечатано на грубом, картонном прямоугольнике, — ведёт какую-то игру. И старался подстроиться под неё.

— В моей жизни было столько профессий, что почти любой может оказаться моим коллегой.