Владимир Поселягин - Солдат

– Этот код мне неизвестен, но будем работать, – кивнул сержант и приказал одному из бойцов: – Тимохин, осмотри машину.

На удивление, бойцы патруля отнеслись ко мне корректно, после осмотра салона «эмки» меня устроили в кузове грузовика, стиснув с двух сторон крепкими бойцами, хотя и связали руки спереди, документов-то нет, двое устроились в легковушке, и мы покатили прямиком в Киев. Оказалось, бойцы были приписаны к отряду, что дислоцировался именно там. Мы уже и УРы проехали, и предместья, и в данный момент, проехав окраины столицы Украины, подъезжали к зданию, где и находился штаб отряда. Сержант молодец, не отправил меня в ближний особый отдел или пересыльный пункт, а повёз именно к своему начальству. Видимо, чуечка сработала, что всё не так просто.

Мне помогли покинуть кузов грузовика, со связанными руками это было сложно сделать, ну и провели в здание. Сержант смотался куда-то, но вернулся быстро, да не один, а со старшим лейтенантом госбезопасности, тот и сообщил, с интересом меня рассматривая:

– Этот код опознания мне известен, товарищ майор К. С вас сейчас снимут верёвки, подождите в соседнем помещении, пока я свяжусь с начальством.

– Хорошо, – просто ответил я, ничуть не удивившись, что меня опознали.

Это в немецких газетах моё фото печатали огромными тиражами. Особенно когда я позировал из люка танка в Берлине, но до советской стороны эти фото дошли в минимуме. Если проще, обычные бойцы обо мне только слышали, а вот такие командиры госбезопасности вполне могли видеть и фото, дали посмотреть для опознания. То есть я подобного не исключал. Всё же несколько пачек берлинских газет я отправил на Большую землю, должны были дойти до адресата. Некоторого тщеславия я не был лишён. И вот сейчас видел результаты этой работы, меня сразу опознали по внешнему виду, хотя и не удивились, что я тяжелораненый, а стою на своих ногах. Вот это озадачило, но я надеюсь узнать причины отсутствия этого удивления. У меня даже не спросили ничего по этому поводу.

С меня уже сняли верёвки и действительно проводили в соседнее помещение, куда принесли чай и бутерброды, на которые я накинулся с жадностью. Время шло, а пока никакого движения я не видел, только охранник присутствовал тут же в кабинете. Поэтому заказал ещё бутербродов, но мне кашу принесли. В дверь заглянул политрук, причём очень знакомый. Тот, по-видимому, кого-то искал, так как мельком осмотрел кабинет и хотел было выйти, как зацепился взглядом за меня. Пару раз удивлённо моргнул, и в его взгляде начало проступать узнавание. Ещё бы, я его тоже узнал, один из тех двух, что старшего батального комиссара сопровождали, получившего от меня по морде. Тот ушёл, а вскоре вернулся с двумя бойцами НКВД, и несмотря на мои возражения, мой охранник не вмешивался, видимо знал политрука, меня вывели из здания, надев наручники, и подвели к фаэтону, ГАЗ-А. И тут на мои попытки вырваться один из бойцов, по приказу политрука, хорошо так отоварил меня прикладом, окованным металлом, точно по зубам. Выплёвывая осколки, я лишь крем сознания отметил, как меня закинули в легковушку и куда-то повезли. На краю сознания колебался. Чуть не вырубил гад.

Ситуация, надо сказать, буквально вопила, что если я что-то не сделаю, меня просто прикончат. И я теперь полностью уверен, что без НКВД тут не обошлось. А как так? Заходит обычный пехотный политрук и забирает того, кто его заинтересовал, да ещё используя для этого двух бойцов НКВД. А они точно местные были, я видел одного в коридоре, тот вроде как из дежурной тревожной группы был. Похоже, да, всё это спланировано было. Да и удар прикладом, которым у меня было выбито три верхних зуба, от четвёртого обломок остался, и два нижних, тут два обломка, что сильно шатались, порванные губы, кровотечение – нет, шутить со мной никто не собирался. Видимо, я так дотянул время, что мне решили показать, кто тут хозяин, довёл, видимо. Правда, непонятно, при чём тут этот политрук, у нас как бы разная сфера интересов, того вообще тут не должно быть, но пока я мог только предполагать. Думаю, он немецкий агент, засланец, и, опознав меня по фото из берлинских газет, у Т-28 у меня морда испачкана была, рукой случайно провёл, ну и оставил след, а тут с ходу опознал. А раз меня объявили в Германии врагом номер один, причём официально, то, естественно, он решил отличиться, задействовал свои возможности и умыкнул меня из-под носа сотрудников НКВД. Конечно, предположение белыми нитками шито, дали бы ему меня увезти, так что уверен, НКВД точно тут задействован.

Сидел я на заднем сиденье между двумя бойцами, а когда мы въехали на мост через Днепр, тут я понял, если ничего не сделаю, дальше шансов не будет. Это как озарение было, как вспышка. Поэтому, пользуясь тем, что застегнули мне руки сзади, но локти остались свободными, я резко изогнулся и боднул того бойца, что сидел справа, это он меня прикладом приласкал, лбом в нос. Тот обернулся на моё движение. Удар не сказать что сильный, но хруст был, и кровь побежала, а я, оттолкнувшись, перепрыгнул через этого бойца, второй попытался меня схватить, но не смог удержать, и материя моего френча выскользнула из его пальцев. Так что я покатился по дороге и, несмотря на боль в отбитых плечах, руках и груди, приложило меня хорошо о доски настила, под скрип тормозов легковушки вскочил на ноги и одним махом перелетел через перила, рухнув в воду с десятиметровой высоты. Хорошо, солдатиком получилось, а не плашмя, прыгал головой вниз, но меня в полёте развернуло. Да и воздуха набрал. Правда, из-за стресса, да ещё после того, как отбил грудь о мостовую, долго я продержаться под водой просто не мог. А с моста по пузырям в воде активно палили. И ведь попали гады, руку дёрнуло, но дрыгая ногами, я стал отплывать под мост, где и вынырнул у опоры, тут меня не видно, только с берега, где пляж виднелся, по счастью пока пустой. Течение у моста имелось, но там, где я упал в реку, оно было небольшим, удерживаться за опору было возможно, хотя и неудобно из-за скованных за спиной рук. Хм, застегнули мне их неплотно, поэтому, потянув левую кисть, она вроде посвободнее была, и сдирая кожу в кровь, выдернул-таки её. Ссадины болели, но я лишь довольно схватился рукой за опору и, осмотревшись, держась под мостом, поплыл к берегу. Противоположному тому, с которого меня везли. Десантные немецкие ботинки, набрав воды, тянули меня на дно как гири, но я старательно работал ногами, не хотелось бы оставаться без обувки, которая к тому же почти по размеру, но потом понял, надо сбрасывать. Поэтому, ныряя у опоры, развязал шнурки и сбросил сначала один ботинок, потом, повозившись, скинул и второй. Сразу легче стало. Ну и рану на руке осмотрел, она на правой была, скользнула пуля наискосок, от плеча борозду до локтя оставила, кровит, но рана не смертельная.