Владимир Поселягин - Солдат

Дождавшись полуночи, я вздремнул. К счастью, проснулся за пару часов до рассвета. Я аккуратно проделал проход, просто ветками поднял колючку, стараясь не потревожить банки, и перетащил вещи на территорию. Пропустив патруль, я в один приём перенёс все вещи к самолёту. В два не стал, опасался, что обнаружат. Вскрыть дверь удалось без проблем. Ручка торчала в двери, она вставная была, открыл и вытащил из проёма. Вот внутри уже постоянная имелась. Я осмотрел салон, это была грузопассажирская модель. Тут стояли два ряда пассажирских сидений у бортов, где имелись иллюминаторы, но также и отдельный багажный отсек в хвосте. Именно в салон я и убрал свои вещи. Сложил на сиденьях и пристегнул. Чтобы если кто заглянет в салон, не увидел их, как и меня. Теперь по поводу самого самолёта. Это была не «тётушка», тот самый транспортный «юнкерс», на который я, честно сказать, рассчитывал, но это и не «шторьх» был. Это была та машина, что в Германии эксплуатируют мало, а именно «дуглас». Причём новенький. Осмотрев его таблички, там дата обычно стоит, я обнаружил, что он февраля этого года. Вот пиндосы сволочи, войну они Германии объявили, а сами технику немцам поставляют. Ага, бизнес – ничего личного.

А войну те действительно объявили, японцы нанесли их базе на Гавайях куда как более сокрушительный удар. Насколько я понял, наши советами помогли, чтобы там ещё авианосцы не упустить. Стёрли всё, что там было, и теперь беспредельно властвовали на Тихом океане, установив блокаду у панамских шлюзов. Там воздушные сражения шли, довольно долго. Японцы шлюзы бомбили, камикадзе натравливали. И повредили, как бы америкосы их отчаянно ни защищали. А потом ушли, там ремонту на год, не меньше, потом вернутся и продолжат, а пока те захватывали всё, что им нравилось. Однако, как бы то ни было, пусть пока акваторию Тихого океана пиндосы и не контролируют, но торговать им с немцами это ничуть не мешает. Я же говорю, суки.

Я ожидал лётчиков, что будут осматривать машину, если повезёт, то получат разрешение на взлёт, вдруг что-нибудь перевезти или кого-нибудь срочно потребуется? Беру их в плен, оружие есть, верёвки заранее нарезаны и кляпы тоже подготовлены. Спокойно поднимаю машину, наземные службы не должны обеспокоиться, и лечу к ним в тыл. Хотя посмотрю по полётному заданию летчиков, может, придерживаться их маршрута буду, если он с моим совпадает. Я оттого и вещи в грузовой отсек не убирал, вдруг что грузить будут, а там моё сложено. На сиденьях лежат, и ладно, не мешает. А заметить их и меня возможно, только когда лётчики будут по проходу между кресел двигаться к кабине. От входа их не видно. Вот такой план у меня был. После прошлых моих угонов, если у немцев и была проведена работа, чтобы предотвратить подобные случаи, то тут такой подготовки не заметно. Ну, или немцы расслабились. Год почти прошёл с момента, как я у них самолёты перестал угонять или аэродромы с личным составом или техникой уничтожать.

Ждать пришлось долго. Прошло утро, наступило обеденное время, техник не показывался, но к обеду, было полпервого, появилось шевеление у самолёта. Уф, а я уж и не надеялся. Пусть самолёт и стоял под маскировочной сетью, натянутой на длинных шестах, но всё равно прогрели салон солнечные лучи изрядно. Хорошо, у меня две фляжки с водой были, они уже к концу подходили, но продержаться мне помогли. Поэтому, когда я заметил двух летунов – комбезы, шлемофоны, парашюты под задницами, точно они, – я напрягся. Сейчас это всё произойдёт. Механик машины тут же суетился, помогал. Он открыл дверь и пропустил летунов в салон, оставив дверь открытой, сам убирал колодки и стопоры с элеронов. Мне есть очень хотелось, я голодным был, но ничего не доставал из сидора, иначе запах пищи появится. Особенно если консервы открою. Это могло насторожить летунов. А так те спокойно поднялись в салон и направились к кабине, когда первый замер, удивлённо глядя в зрачок моего пистолета.

– Что замер, Курт? – спросил второй и тоже замер, наблюдая, как его напарник медленно поднимает руки, он уже и сам видел пистолет и меня и стал повторять действия напарника, когда я прижал указательный палец к губам и стволом пистолета велел им поднять руки.

Что мне сильно мешало, так это наличие иллюминаторов. Хорошо, техник в хвосте работал, снимая масксеть с шестов, иначе её просто сдует потоком воздуха от винтов. Там это быстро, положил шесты и скатал сеть. Я же, тихо говоря, велел сидеть летунам в кабине молча и проводить предполётную подготовку. Если всё выполнят, дал слово советского командира, что отпущу их живыми. Ну и разоружил, как же без этого. После чего те опустили руки и прошли в кабину, где стали заниматься делами, и я следил за ними, полулёжа в кресле за кабиной, чтобы меня снаружи не видно было. Следил внимательно, особенно за мимикой, мало ли сигнал решатся подать, однако нет, вполне послушными оказались. Выяснилось, что те меня опознали по фото из газет, это я из их шепотков понял. Всё же в репутации есть и некоторые плюсы. Также я забрал у них планшетку с картой и уточнил маршрут. Ого, в Дрезден летят с дозаправкой. Генерала с его помощником везут. А чуть позже и те прибыли. Погрузили в багажный отсек вещи и прошли в салон, где тоже были мной приняты и сели по своим местам, старясь выглядеть как обычно. Ну и оружие своё мне аккуратно передали. Было их не двое, а трое: генерал, полковник и молоденький лейтенант. А выполняли мои приказы по той же причине, сказал, что мне они неинтересны и я их отпущу, слово советского командира. Поверили. А куда им деваться было? Даже в их газетах было написано, что майор К. держит своё слово. Очевидцы об этом рассказывали. Тем более своё обещание я действительно собирался выполнить.

Лётчики уже запустили двигатели, в принципе пассажиры проходили в салон, когда те гудели, прогреваясь. Тот парень, что сидел на месте второго пилота и штурмана, сходил и закрыл дверь, механик отошёл и дал отмашку, после чего самолёт пошёл на взлёт. Все сидели пристёгнутые, кроме меня, я боком устроился и отслеживал как летунов в кабине, так и пассажиров на своих местах. Я между ними сидел. Когда машина оказалась в воздухе, то, поднимаясь, направилась в тыл, после чего настала моя пора действовать. Всё оружие у меня в поклаже разряжено, было только два пистолета, что при мне, в полном боевом. Так что я велел лётчикам расстегнуться, когда мы набрали километровую высоту, и занять места за пассажирами, в конце, ближе к хвосту. Причём прижался к борту, пока они протискивались мимо, мало ли нападут. Но нет, не рискнули. Убедившись, что те пристегнулись и руки держат на виду, я устроился на месте пилота, тоже пристегнувшись, после чего убрал автопилот и стал поворачивать воздушное судно. Оставив аэродром километрах в тридцати по левому борту, направился на советскую сторону. После чего снова поставил автопилот. Оба лётчика были мрачными, видели, куда мы летим. Я встал у кабины, рассматривая пленников. Первым делом я спросил у командира борта: