Александр Бушков - Д`артаньян – гвардеец кардинала. Книга вторая

– Ба! – сказал д’Артаньян. – Насколько я знаю, о многих так говаривали… Но в конце концов выходило, что пистолетная пуля или полфута доброй шпаги в груди оказывают на них точно такое же действие, как на простых смертных… Он мне еще попадется…

– Я боюсь одного: что теперь та же опасность угрожает и вам. Когда он узнает, кто вы на самом деле, когда решит, что вы посвящены в мои секреты…

– Что за глупости! – сказал д’Артаньян. – Нет ничего лучше настоящего врага, этого самого «сущего дьявола»! Последнее время у меня и не было, если вдуматься, настоящих врагов – так, одна мелочь, скучно даже…

– Шарль, вы еще сущий ребенок…

– Думайте, как вам хочется, – сказал д’Артаньян. – Но я его обязательно убью. Анна… Значит, вы боитесь за меня? Если б вы знали, как приятно это слышать! Ну скажите еще раз, что вы боитесь за меня, умоляю!

– Ох… Какой вы… Говорю вам, я всерьез боюсь за вас!

– С ума сойти! – не помня себя от радости, воскликнул д’Артаньян. И, легонько повернув ее голову, прильнул к губам. Девушка напряглась, но все-таки с печальным вздохом ответила на поцелуй, показавшийся одуревшему от счастья гасконцу бесконечным.

Глаза у нее были влажными, и д’Артаньян мысленно поклялся всем для него святым защитить ее и поквитаться с мерзавцем, даже если для этого придется запалить всю Англию с четырех концов и разыскивать Винтера посреди этого самого грандиозного в истории пожарища.

Целовались до рассвета.

Окажись д’Артаньян и в самом деле одним из заговорщиков, не знавшим, что все открыто и приняты должные меры, он ничего бы не заподозрил. Замок Флери, недавно отстроенный кардиналом, выглядел беспечным загородным прибежищем всесильного сановника, нимало не подозревающего о том, что, по замыслу убийц, смерть въезжала в эти ворота в облике четырех десятков благородных парижских дворян с герцогом Анжуйским и принцем Конде во главе.

Два самых больших отряда приехали как раз с принцем и герцогом – их свита, фавориты, любимцы, друзья и единомышленники. Остальные прибывали кто поодиночке, кто по двое-трое – одетые как обычно, вооруженные не сильнее, чем в рядовые дни. Впрочем, кое у кого д’Артаньян подметил очень уж жесткие складки камзолов – положительно, у этих людей под платьем надеты кольчуги, а некоторые довольно искусно скрывают под камзолами пистолеты, но обратить на это внимание мог лишь тот, кто присматривался специально, заранее посвященный в потаенную сторону обычного вроде бы визита дворян к министру…

Сам он приехал в замок Флери прямо из домика герцогини де Шеврез на улице Вожирар – смачно и обстоятельно расцелованный на прощанье и даже получивший второпях в задней комнатке задаток в счет будущего щедрого вознаграждения: Верхние земли, Нижние земли и даже Антиподы, согласно итальянским вкусам очаровательной Мари. К его великому облегчению, когда он вернулся из Нидерландов, был встречен так, что сразу стало ясно: никто до сих пор не понял, что побывавший в Зюдердаме «Арамис» и проклятая ищейка кардинала, пресловутый д’Артаньян, – одно и то же лицо. Равным образом не вызвали подозрений и точнейшие копии зашифрованных писем, в течение пары часов изготовленные неким тихим и незаметным приближенным кардинала, человеком на вид невзрачным, кажется, даже не дворянином, но умевшим, по заверениям Рошфора, подделать любой почерк, какой только существует на свете…

И некий огромный и кое в чем до сих пор загадочный механизм тяжело стронулся, закрутился, зубцы неких шестеренок цеплялись за другие, по парижским улицам помчались гонцы, зашелестели в задних комнатах пахнущие железом и кровью разговоры, гримасы злобной радости и отчаянного нетерпения кривили лица, и, наконец, копыта многих коней затопотали по загородным дорогам, сходящимся к замку Флери…

Гостей встречали, как ни в чем не бывало, как и полагалось – почтительно принимали коней, провожали в зал. Никто из них и понятия не имел, что сопутствовавшие им слуги один за другим внезапно исчезали, с завидным постоянством оказываясь обитателями обширного подвала с решетками на окнах и запертой дверью, охранявшейся снаружи вооруженными людьми. Участь эта, как легко догадаться, миновала одного Планше – ввиду известных обстоятельств.

Ни один из благородных господ не обратил никакого внимания на пропажу слуг – какой дворянин станет подмечать такие мелочи? Точно так же ни один из гостей не приглядывался к лицам многочисленных слуг – не родился еще тот дворянин, что сможет отличить одного лакея от другого или запомнить хоть одного без особых на то причин. А меж тем тот, кто знал в лицо гвардейцев кардинала, мог бы при некотором напряжении ума найти странное сходство меж ними и этими самыми слугами – сходство столь полное, что человек, мистически настроенный, мог бы усмотреть тут дьявольские козни.

Но не нашлось ни внимательных, ни мистически настроенных. Один д’Артаньян, то и дело обнаруживавший знакомых среди лакеев, в конце концов понял, что все они без исключения еще вчера носили совсем другую одежду и шпагу в придачу…

Он держался в стороне – поскольку главный план заговорщиков отводил ему третьестепенную роль. А потаенный еще не вступил в действие…

Однако ему очень быстро напомнили, что внутри заговора существует еще парочка других, гораздо меньшего размаха, но, пожалуй что, более опасных, чем главный…

Незнакомый дворянин, улучив момент, когда они оказались одни в отдаленном углу, приблизился к нему вплотную и тихо сообщил:

– Арамис, вам передает привет барон Шеффилд…

– Я понял, – сказал д’Артаньян с непроницаемым лицом. – Значит, это вы должны мне сопутствовать?

– Да. Шевалье де Бриенн, к вашим услугам. Нам с вами предстоит, когда вареный рак окажется на булавке, позаботиться о герцоге Анжуйском, а вон тот дворянин окажет любезность принцу Конде… Вы, часом, не колеблетесь?

– Вы плохо меня знаете, дорогой Бриенн, – ответил д’Артаньян сквозь зубы. – Все пройдет отлично…

На самом деле он волновался – настолько, что впору было осушить целый кувшин мелиссовой воды [9]. То, что должно было случиться, не походило ни на поединок, ни на хитросплетения тайной войны, к которым он уже успел прикоснуться. Сердце готово было выпрыгнуть из груди, и д’Артаньян поначалу удивлялся, отчего окружающие не слышат его отчаянный стук, прямо-таки шумную барабанную дробь…

Дверь большого зала распахнулась, вышел представительный мажордом – единственный настоящий слуга в эту минуту – и объявил торжественно, звучно:

– Гостей просят пожаловать к столу! Его высокопреосвященство выйдет чуть позже и заранее извиняется за овладевший им недуг…