Александр Бушков - Д`артаньян – гвардеец кардинала. Книга вторая

– Ну да, – признался д’Артаньян. – Откуда у нас в Беарне театры? У нас все больше петушиные бои, да еще канатоходцы с жонглерами бывают на ярмарках…

– У нее под платьем был пузырь, наполненный вином, – пояснила Анна. – Его она и проткнула кинжалом…

– Правда?

– Ну вы же видели, что она не выглядела раненой… – Анна прищурилась. – Она вам понравилась, Шарль? Я заметила, вы не сводили с юной Джульетты глаз…

– Анна, перед вашей красотой меркнет все вокруг…

– Ну, а все-таки? Признайтесь честно.

– Премиленькая девушка, – признался д’Артаньян.

– А это никакая не девушка, – сказала Анна ехидно. – Это мальчик. В театрах женские роли всегда играют мальчики…

– В самом деле? – изумился д’Артаньян.

– Честное слово.

– Нет, вы вновь насмехаетесь надо мной?

– Честное слово, Шарль, это юноша…

«Вот те раз, – пристыженно подумал д’Артаньян. – Ну и обманщики же эти англичане! А по виду – совершеннейшая девушка, да еще какая милашка! Грешным делом, я мимоходом…»

Анна невинным тоном добавила:

– Могу поспорить, милый Шарль, вы успели, глядя на нее, о чем-то таком подумать… Ну, не смущайтесь. Я совеем забыла вас предупредить, что женские роли играют мальчики…

– Сплошной обман, – грустно сказал д’Артаньян, провожая ее к выходу из ложи. – Пузыри с вином какие-то придумали…

– Но не могут же они на каждом представлении убивать кого-нибудь всерьез?

– И то верно, – согласился д’Артаньян. – Значит, вы уже не раз бывали на представлениях… А я-то думал, что устроил вам сюрприз…

– Не огорчайтесь, Шарль. Я вам и в самом деле благодарна. Очень интересная пьеса, спасибо… Как они любили друг друга…

Д’Артаньян, глядя на ее чуть погрустневшее очаровательное личико, сказал решительно:

– Могу поклясться чем угодно: если с вами, не дай бог, что-нибудь произойдет, я поступлю, как этот самый Ромео! И сомневаться нечего! Клянусь…

– Не стоит клясться, Шарль, – мягко сказала Анна. – Жизнь – это не пьеса…

– Но я…

– Кардинал не одобряет клятвы всуе…

Перед лицом столь весомого аргумента д’Артаньян замолчал не без внутреннего протеста, хотя свято верил, что говорит сущую правду, что он и в самом деле не сможет жить, если…

Но вскоре он отогнал мысли о грустном. Не место и не время. Главное, она шагала рядом, опираясь на его руку, и перед глазами еще стояла высокая и трагическая история любви двух юных сердец, и в его душе по-прежнему пылала надежда, а значит, жизнь была прекрасна, как рассвет…

В отличие от простой публики, простоявшей все представление на ногах и покидавшей театр в страшной давке, они оказались в лучшем положении – ложи для благородной публики соединялись галереей с домом актеров, и можно было уйти без толкотни.

Они миновали целую шеренгу крохотных комнаток, где комедианты приводили себя в будничный вид, и д’Артаньяна здесь ожидало еще несколько сюрпризов: толстуха-кормилица оказалась самым что ни на есть взаправдашним мужчиной, вдобавок лысым, а старик Капулетти – вовсе не стариком и даже не пожилым, а молодым человеком, лишь несколькими годами старше самого гасконца. От этой изнанки увлекательного действа д’Артаньяну стало чуточку грустно, но это тут же прошло – им приходилось идти сквозь строй любопытных взглядов, и невыразимо приятно было шагать рядом с Анной, поддерживая ее под локоток, с загадочно-важным видом обладателя…

– Рад вас видеть, Дэртэньен, – сказал вышедший из боковой двери Уилл Шакспур. – Вам понравилось?

Он выглядел не просто уставшим – выжатым, как лимон, словно весь день с утра до заката таскал тяжеленные мешки.

– Прекрасная пьеса, – сказал д’Артаньян. – Как вам только удается все это излагать красиво и складно… Вы сущий волшебник, Уилл! Что это с вами? Неприятности?

– Нет, – с вымученной улыбкой возразил Шакспур. – Так, знаете ли, каждый раз случается на первом представлении новой пьесы…

– А, ну это я понимаю! – живо воскликнул д’Артаньян. – Помню, когда я первый раз на дуэли проткнул как следует мушкетера короля, долго места себе не находил… Первая дуэль – это, знаете ли… Так что я вас понимаю, Уилл, как никто…

– Благодарю вас, – с бледной улыбкой сказал Уилл. – Рад был видеть вас и вашу прекрасную даму…. Кстати, вы не возражаете, если я в какой-нибудь пьесе использую вашу сентенцию?

– Это которую? – удивился д’Артаньян.

– Вы, возможно, не помните… В тот вечер, когда мы с вами и молодым Оливером сидели в «Кабаньей голове», вы мне сказали великолепную фразу: «Весь мир – театр, а все мы – в нем комедианты». Вы не помните?

– Э-э… – что-то такое припоминаю, – сказал д’Артаньян осторожно. Не стоило уточнять при Анне, что из событий того вечера он напрочь забыл очень и очень многое. – Ну разумеется, Уилл, используйте эту фразу, как сочтете нужным…

– Спасибо. Быть может, вы не откажетесь выпить со мной стаканчик виски?

– О нет! – энергично возразил д’Артаньян, при одном упоминании об виски внутренне содрогаясь. – Уже темнеет, а мне еще нужно проводить миледи Кларик в ее дом… Всего наилучшего!

– Вы великолепны, Шарль, – сказала Анна, когда они вышли на улицу и медленно направились вдоль Темзы. – Оказывается, вы еще и мудрые сентенции выдумываете, а потом забываете, как ни в чем не бывало… А почему это вы форменным образом передернулись, едва этот ваш Шакспур упомянул об виски?

– Вам показалось, – сказал д’Артаньян насколько мог убедительнее. – Право же, показалось…

– Должно быть, – покладисто согласилась Анна и понизила голос: – Как вы себя чувствуете перед завтрашним… предприятием?

– Простите за банальность, но ваше присутствие придает мне храбрости, – сказал д’Артаньян. – К тому же самое трудное выпало на вашу долю…

– Ну, не преувеличивайте, – сказала она. – Нет ничего сложного в том, чтобы украдкой срезать пару подвесок с плеча Бекингэма. Этот самоуверенный павлин не ждет подвоха – он себя считает самым неотразимым на свете, а женщин – набитыми дурами, и достаточно мне будет, положив ему руку на плечо, взглянуть вот так, нежно, соблазнительно и многообещающе… – и она послала д’Артаньяну лукавый взгляд, в полной мере отвечавший вышеперечисленным эпитетам, так что в душе у гасконца смешались любовь и отчаяние.

И он воскликнул с горечью:

– О, если бы вы хоть раз посмотрели так на меня! И от всей души, а не предприятия ради!

– За чем же дело стало? – невинно спросила Анна и взглянула на него так, что сердце д’Артаньяна провалилось куда-то в бездны сладкой тоски.

– Но это же не всерьез, – сказал он убитым голосом. – Вы по всегдашнему вашему обыкновению играете со мной…

– А если – нет? – тихо спросила она.

– Анна! – воскликнул д’Артаньян, встав лицом к ней и схватив ее руки.