Александр Бушков - Д`артаньян – гвардеец кардинала. Книга вторая

– Минут десять назад он был здоровехонек… – потерянным голосом произнес д’Артаньян. – Я заглядывал на кухню…

Де Вард наклонился и, почти прижавшись ноздрями ко рту покойника, долго и сосредоточенно нюхал воздух.

– Ядом пахнет? – с замиранием сердца спросил д’Артаньян, пытаясь вспомнить что-то чрезвычайно важное.

– Пахнет вином, – протянул де Вард, не оборачиваясь к нему. – Только вином. Судя по положению тела, он налил себе стакан и выпил, все еще держа графин в одной руке, – горлышко все еще зажато у него в ладони…

Д’Артаньяну стало неуютно и холодно, словно по комнате хлестнул порыв тугого морозного ветра.

– Я вспомнил, – сказал он, по-прежнему не в силах превозмочь озноб. – Анна… ее муж умер при точно таких же обстоятельствах, но никто не доказал отравления…

– Как и в нескольких похожих случаях, за последние пять-шесть лет приключившихся в Париже, Руане, Нанси и Орлеане, – произнес де Вард, медленно выпрямляясь. – Одни только подозрения…

– Ну да, я помню! – громыхнул Каюзак, радуясь случаю вставить словечко. – Мне рассказывал отец Жозеф, кардинал как-то просил его написать по всем этим смертям подробный отчет – ведь если мы имеем дело с новым, неизвестным способом убийства, то его нужно изучить. Я помню… Всегда эта смерть была кому-то выгодна – уставшие ждать наследники, ветреная жена и тому подобное, – и всякий раз лекари оказывались бессильны определить отравление… Отец Жозеф искал хоть какие-то следы, но ничего не добился…

– Позвольте! – вскричал д’Артаньян. – Но ведь это Анна прислала мне это вино…

Де Вард поднял на него внимательные, холодные глаза:

– Вам это достоверно известно?

– Корзинку принес ее слуга…

– Вы его видели прежде у нее?

– Н-нет… Но я не знаю в лицо всех ее слуг… Собственно, в лицо я знаю одного Лорме… Но он ведь передал письмо, написанное ее собственным почерком! Вот оно!

Каюзак и де Вард переглянулись. Граф покачал головой:

– Д’Артаньян, д’Артаньян… Вам, помнится, рассказывали о мастерах подделывать чужую руку, любой почерк… У кардинала в задних комнатах сидит один неприметный человечек… Почему вы решили, что он один на свете, такой вот умелец?

Д’Артаньян растерянно и зло ударил себя кулаком по лбу:

– Господи, мне же рассказывал Рошфор… Что же это…

– Яд, – сказал де Вард кратко. – Тот самый яд, уже не раз себя проявлявший во Франции… и, вы правы, однажды даже в Англии. Почему вы не рассказали мне сразу про то, как к вам попало вино? Вас же предупреждали об осторожности, а вы едва не погубили нас всех… Нет сомнения, яд во всех бутылках…

Д’Артаньян обернулся, заслышав какой-то странный звук. Оказалось, это Планше, стоя в дверях в компании Любена и Эсташа, форменным образом лязгал зубами от страха, бледнея на глазах, как и его собратья.

– С-с-дарь… – пролепетал он. – Значит, мы чудом отделались…

– Ты собирался пить мое вино, бездельник? – прикрикнул д’Артаньян.

– С-самую малость, з-за в-ваше здоровье… Только я собрался пригубить малость, как пришел Нуармон и сказал, что хозяин зовет меня вниз… Оказалось, он то же самое сказал Эсташу с Любеном…

– Чтобы самому без помехи опрокинуть пару стаканчиков, – убежденно сказал де Вард. – Грех так говорить, но старый прохвост своей смертью спас наши жизни…

– Но кто? – вскричал д’Артаньян. – Кто мог выкинуть с нами такую шутку?

– Право же, задайте вопрос полегче, – нахмурился де Вард. – Думаю, господа, нам следует…

Он замолчал, увидев новое лицо. В дверях стоял Лорме, седовласый слуга Анны, и смотрел на д’Артаньяна с такой оторопью и страхом, словно видел перед собой нечто диковинное и ужасное, никак не способное находиться в нашем мире. От этого взгляда у гасконца вновь пополз холодок по спине.

– Что стряслось, любезный Лорме? – громко спросил он, пытаясь наигранной бравадой тона рассеять то страшное напряжение, в котором они все пребывали. – Вы что, испугались трупа? Если вспомнить, сколько народу вы отправили на тот свет, такая чувствительность поистине…

– Вы живы, сударь? – произнес Лорме с невыразимым удивлением. – Вы здоровы и – на ногах?

– Черт возьми! – с нешуточной обидой воскликнул гасконец. – А вы что же, рады были бы видеть меня мертвым или больным? Да что с вами такое, дружище?

Лорме медленно произнес, переводя взгляд с одного на другого:

– Примерно час назад к дому миледи Кларик подъехала карета, и вбежавший в дом человек передал хозяйке записку от вас. Вы писали, что сегодня утром ранены на дуэли, и состояние ваше столь безнадежно, что вы не рассчитываете дожить до вечера, и потому просите ее немедленно приехать, чтобы попрощаться… Записка и сейчас лежит в доме, она написана вашим почерком, сударь…

– И она… – прошептал д’Артаньян и замолчал, боясь закончить фразу.

– И она уехала с этим человеком, – безжалостно продолжал Лорме. – Это произошло, когда меня не было в особняке, – уж я бы непременно отправился вместе с ней, несмотря на то, что узнал ваш почерк. Уж простите, но я на этом свете верю только богу и хозяйке, а более никому. Но меня не было… Быть может, на это и рассчитывали. – Он повторил убитым голосом: – Я никому не верю, и уж, конечно, не стал бы верить этому самому Бонасье…

– Бонасье? – вскричал д’Артаньян. – При чем тут Бонасье?

– Слуги рассказали, что этот человек назвался господином Бонасье, вашим квартирным хозяином с улицы Могильщиков. Невысокого роста, пожилой, с проседью, в коричневом камзоле…

– Да, это он! – воскликнул д’Артаньян. – Но я же не живу у него… Больше не живу…

– Теперь и я это знаю, сударь. Но никто ведь этого не знал, вы не говорили…

– Я не успел ей рассказать… – покаянно пробормотал д’Артаньян.

Он действительно не успел – еще и потому, что пришлось бы рассказать, при каких обстоятельствах пришлось столь неожиданно покинуть дом на улице Могильщиков. Д’Артаньян решил как-нибудь попозже, при удобном случае, совершенно мимоходом упомянуть, что давно уже переехал на улицу Феру…

– Но если она не знала, что я сюда переехал, как она могла прислать сюда вино?! – вскричал он. – Что бы мне подумать об этом раньше, бедняга Нуармон остался бы жив… – И тут он опомнился. – Господи, что же мы стоим? Нужно немедленно что-то делать… Я же не писал никакого письма, какая, к черту, дуэль… Его высокопреосвященство…

– Если вы запамятовали, монсеньёр нынче утром выехал в Ла-Рошель, – сурово сказал де Вард. – Ах, как удачно наш неведомый враг выбрал момент… Вы умерли бы от яда, а ее тем временем похитили…

– Похитили? – повторил за ним д’Артаньян. – Но…

– Вы все еще полагаете, что речь идет о невинном розыгрыше?

– Нет, конечно же, нет… Боже мой, что делать?