Леонид Жирков - 1855-16-08

Но и с достигнутой высоты вид на указанные батареи был прекрасным. Небольшая удобная площадка, с уклоном в пять, семь градусов на юго-восточном склоне горы.

'Как на заказ' подумал Марков. Приказав оборудовать НП и оставив прапорщика Руденко руководить работами, командир батареи решил все-таки добраться до вершины. Упрямство не пошло на пользу, чуть не сорвавшись, порвав бриджи на коленях и оцарапав лицо, подполковник вернулся к будущему НП. Пехотинцы под руководством взводного старшего унтер-офицера, сняв скатки и сбросив с себя все снаряжение, включая поясные ремни, быстро работали малыми пехотными и взятыми из запасов батареи большими лопатами. Двоих перематывающих портянки, младший унтер, как видно отделенный командир ласкал разными хорошими словами. Некоторые солдаты работали уже и без фуражек, многие расстегнули воротники.

- Руденко!

- Я, господин подполковник!

- Бросьте Вашу лопату, идите сюда.

Подошедший прапорщик, застал командира батареи, рассматривающим работу вражеских орудий в бинокль.

- Сколько по-Вашему орудий на батареях противника? - Как и многие фронтовики, Марков избегал называть врагов по национальности. Только 'противник' и 'он'.

Руденко достал свой бинокль и стал считать.

Прапорщик минут пять пытался сосчитать вражеские пушки, но потом бросил.

- Я, господин подполковник, только теперь понял детское выражение - 'война в Крыму и все в дыму'. А, к чему Вы это, господин подполковник? Какая разница сколько их?

- Да так, вспомнил кое-что. Записывайте прапорщик, цель первая, плановая ширина сто пятьдесят, глубина сто, батарея противника, цель номер два, ориентир два связка фашин, мортирная батарея ширина ...

Дождавшись пока прапорщик запишет продиктованное, подполковник вернулся к своей мысли:

- А ведь они не только стреляют, но и умудряются наводить при этом. Посмотрите как от люнета на горке пух и перья летят.

- Несладко там нашим.

- Телефонист! Чёрт! - подполковник несколько раз щелкнул пальцами, пытаясь вспомнить фамилию солдата. - Как там тебя?

- Рядовой Тищенко.

- Как связь?

- Сейчас будет, господин подполковник!

- Вот всегда так, или только что была, или сейчас будет! Черт вас драл бы связистов, сколько времени нужно, чтобы нормальную линию протянуть?!

* * *

Телефонный зуммер раздался, когда прапорщик Руденко, опустив ноги в откопанный ровик, заканчивал оформление карточки стрельбы. Подполковник Марков-второй после перечисления ориентиров, замера дирекционных углов до них с помощью буссоли, задумался о своей судьбе. Не думал не гадал, попал на третью войну. Первая, несчастливая русско-японская, вторая, та которую называли Великой или второй Отечественной. Третья - эта, тоже как и японская проигранная. Теперь конечно шансов на победу в Крыму побольше. Мысли перекинулись на детей. Детей своих подполковник любил, жену не очень, а детей любил. Старшая, гимназистка выпускного класса, красавица и умница Маша, младший Сашка, четырех лет, забавный мальчишка. Перед новым назначением Алексей Филиппович заехал домой, в Москву. Сашка тогда прижался к нему, и спросил:

- Папенька, а ты сколо гелманцев победишь?

Подумав о детях, Марков тяжело вздохнул. Как они там без него теперь? А может, их и нет вовсе? Хорошо отцу Зосиме. Он монах. Маяться душой ему не о ком. Слова-то он правильные тогда сказал, а вот детей жалко.

- Господин подполковник! - услышал Марков в телефонной трубке. - Старший на батарее капитан Субботин.

- Ну, давай капитан, начнем помолясь.

- Не понял Вас!

- Я говорю огневая!

- Есть огневая!

- Ориентир один, снаряд шрапнельный, установка на удар, заряд второй, прицел триста двадцать, основное направление правее один тридцать, третьему, один снаряд, огонь!

- Огонь! - раздалось из трубки.

Подполковник был опытным артиллеристом, в бинокль было хорошо видно, что снаряд лег левее с явным недолетом от обломанного ствола дерева высотой в пару саженей. Ближайший угол первой батареи от выбранного ориентира находился всего в двух аршинах. Разрыв снаряда, ударившегося в каменистую почву Крыма, был похож на разрыв мортирной бомбы и в тоже время отличался.

- Огневая!

- Есть огневая!

- Правее ноль семьдесят! Прицел больше десять! Огонь!

Второй разрыв по направлению лег хорошо, еще два снаряда понадобилось истратить для уверенной вилки.

- Стой! Записать!

Руденко записывая сведения, одновременно сверялся с данными старшего на батарее.

- Огневая! Ориентир два, снаряд шрапнельный, ....

* * *

Жан Геоге не думал, куда ему пойти работать. В шестнадцать лет отец взял его за руку и привел в небольшую парфюмерную фирму на улице Риволи. Фирму открыл Пьер Франсуа Паскаль Гарнье. Отец работал у него двадцать лет и решил за Жана, что тому тоже понравится всю жизнь таскать тяжелые коробки и подметать полы. Но Жан обладал романтическим характером и хотел путешествовать. Через пару лет он стал мечтать о военной карьере. Когда ему исполнилось девятнадцать, а принц-президент Луи Наполеон, племянник знаменитого дяди, в результате переворота стал императором, Жан решил, что настал час бросить свою размеренную жизнь и попытать счастья на военной службе.

Вместе с приятелем, сорвиголовой и грозой всего квартала Роже Сентеном, Жан завербовался в алжирские стрелки и поехал воевать за прекрасную Францию, променяв ароматы парфюмерии на живописную форму.

Через год Роже уже стал капралом, а Жан так и числился рядовым второго класса. Чем не угодил русский император Наполеону III, Жан не знал. Он знал твердо, русские - это варвары, они убивали спасающихся турок в Синопском сражении. Останавливали свои фрегаты и стреляли по несчастным пловцам. Об этом писали все газеты, об этом, да еще о том, что русские дикари хотят завоевать всю Европу, и в первую очередь прекрасную Францию, говорил капитан Лепелье.

Сидя в кантине, Роже и Жан, выпивая, приглядывали себе девочек на вечер и обсуждали последние новости.

- Скоро нас отправят воевать с русским, надо рассчитаться за их визит в Париж ответным визитом в Петербург.

- А они приходили в Париж?

- Жан, ты совсем тупой? Неужели тебе это неизвестно?

- Нет, я ничего не знаю об этом.

- Это было в восемьсот четырнадцатом году.

- Это было до того, как я родился. Откуда мне знать? - резонно ответил Жан.

- Ну, ты олух! Ты заходил в бистро на углу?

- Каждый день. Я там ...

- Так вот, заведение мадам Коше, называется так, потому, что там закусывали казаки и приговаривали на своем варварском языке 'бистро, бистро'. Это означает, шевелись быстрее.

- Разве казаки едят человеческую пищу? Сержант из второго взвода говорил, что они все людоеды и питаются человечиной.