Леонид Жирков - 1855-16-08

- Слушаюсь. Приказать готовить горячую пищу?

- Да, распорядитесь, пожалуйста. Кашеварам дайте команду ввиду неясности обстановки, пусть закладывают в котлы половинный рацион.

Адъютант полка отошел отдать распоряжения, а Ларионов въехав на небольшой пригорок, не слезая с коня, стал в бинокль осматривать окрестности.

Полк стал устраиваться на бивуак. Неподалеку был обнаружен ручей и сейчас кашевары торопливо набирали воду в полевые кухни. Кухонные рабочие подтаскивали дрова, строгали лучинки для мясных порций. Специально назначенные люди несли от полкового обоза, где распоряжался заведующий хозяйством, крупу, мясо и овощи.

Нижние чины, обрадованные неожиданным перерывом в марше, были заняты растягиванием палаток, ровные ряды которых стали появляться как грибы после дождя. Уже была обозначена передняя линейка, места для часовых, натягивались офицерские палатки и большая палатка офицерского собрания. Озабоченный командир нестроевой роты, пожилой капитан Нестерович, размечал с помощью своего младшего офицера места для отхожих мест и помойных ям. Кое-где уже слышался рык фельдфебелей.

К Ларионову постепенно стали стягиваться не только вызванные им офицеры, но и вообще весь офицерский состав колонны. К офицерам присоединился полковой священник, отец Зосима, старший врач - титулярный советник, Михаил Павлович Иванов, призванный на службу из земских врачей. Инженер со станции. Все оживленно обсуждали произошедшее. Последним к группе присоединился офицер догнавший колонну перед входом в лес и ехавший в сопровождении двух конных унтер офицеров.

- Господа, господа! Я сам пока знаю не больше вашего. - В ответ на многочисленные вопросы собравшихся отвечал Ларионов. - Вот сейчас вышлем разведку, и надеюсь, ей удастся прояснить обстановку, где мы оказались и как это произошло. Пока прошу всех разойтись к своим людям. Прошу остаться командиров батальонов, рот и батарей. Вас полковник, тоже прошу остаться.

Начальник летучего парка, откозырял и встал с самым независимым видом рядом с полковым командиром.

К Ларионову подошли командиры разведчиков и хорунжий.

- Господин полковник, ..., - начал было докладывать поручик, у которого в подчинении были команды конных и пеших разведчиков, за его спиной стояли вытянувшись подпрапорщик и старший унтер-офицер. Рядом с поручиком встал, хорунжий.

Ларионов прервал доклад поручика и стал ставить задачу.

- Вам господа, отдыхать не придется. Сейчас, после ужина, разобьете свои команды на дозоры по десять, пятнадцать человек, и чтобы к утру я знал, что твориться на ближайшие двадцать верст вокруг. Хорунжий Корнеев!

- Я, господин полковник.

- Сейчас, же пошлите толкового взводного с пятью казаками вернуться той дорогой, по которой мы сюда пришли. До входа в лес и далее. Как проедут, пусть вернутся ко мне, сюда.

- Слушаюсь.

- Поручик, из состава команды пеших разведчиков выставить полевые караулы. Конная команда поступает в распоряжение хорунжего Корнеева. Можете идти распорядиться.

- Слушаюсь.

- Еще Корнеев, Ваши люди, лично с вами во главе, должны проехать как можно далее вперед, - показывая рукой на Юг продолжил Ларионов: - попытайтесь узнать, какие поселения есть на расстоянии верст двадцать, тридцать. И еще, если разъездам встретится что-либо необычное, пусть присылают пару человек с докладом. Вопросы?

- Если проехать надобно как можно далее, да в ночь, так кони подобьются. Им роздых нужен. Они ведь не люди, им не объяснишь, что надо.

- Три часа отдыха и вперед.

- Разрешите господин полковник? - опять задал вопрос настырный казак.

- Что еще не понятно, хорунжий?

- Разрешите в разведку о двуконь выехать?

'Хитрый казачина, половине своих людей даст выспаться, а потом и для второй даст возможность подремать в седлах, - подумал Ларионов. - С другой стороны дело говорит'.

- Хорошо, согласен с Вами. Конных разведчиков пошлите на восток верст на двадцать, тоже с заводными лошадями. Выполняйте.

- Слушаюсь.

Когда офицеры ушли, к полковнику подошел Гребнев.

- Пойдемте Андрей Васильевич, там уже палатку для Собрания поставили, подождем ужина, да и обсудим наше положение.

- Положение у меня - хуже губернаторского. Вместо позиций полк пришел неизвестно куда! Вот тебе и принял полк! Что-то будет в штабе и дивизии и корпуса? Даже думать не хочется!

- Ничего, думаю, все разъяснится.

- Очень хочется на это надеяться. Но как такое могло произойти совершенно не пойму. Расскажи, кто ни будь другой про такое, не поверил, но ведь вот оно, море.

- Ничего, вернется хорунжий, скажет название какого-либо местечка, а там уже как в академии учили, все города и реки на пути предполагаемого маршрута сами в памяти всплывут.

- Ваши слова Сергей Аполлонович, да Богу в уши.

- Идемте, идемте.

* * *

Ожидание посланных в пройденном направлении казаков не продолжалось очень долго.

В палатке офицерского собрания, общество офицеров полка, и получившие разрешение на вход в собрания офицеры артиллеристы, саперы и связисты собрались практически в полном составе. Командир нестроевой роты расстарался, и его подчиненные изготовили дополнительные столы и скамьи, чтобы места хватило всем.

Горячую пищу с офицерской кухни подали не раньше чем солдаты выстроились в очереди к ротным 'пищеметам'. Ларионов раз и навсегда приказал об этом, когда прибыл в полк после госпиталя. На возражения прежнего заведующего хозяйством полка, по совместительству являвшегося заведующим Собранием, Ларионов прочитал ему краткую лекцию о том, что разница в положении между солдатами и офицерами должна происходить исключительно в сфере службы. Оторванность офицерского состава от солдатской массы и так слишком велика, не надо ее усугублять тем, что господа офицеры уже кушают, а солдаты еще слюни глотают.

Заведующий хозяйством, полковник Отто Августович Беккер, хотевший после того, как прежний командир полка так и не оправился от болезни, занять вакансию командира полка, принял назначение Ларионова без всякой радости.

Саратовский помещик, он деятельно готовился к распродаже полкового имущества после демобилизации, слухи о которой упорно ходили в полку, составленном из ополченческих дружин. Отобрал лошадей для покупки, привез из имения сельскохозяйственный инвентарь, который ремонтировали солдаты из механиков и кузнецов, и вообще развил бурную деятельность с целью обогащения.

Надеждам на скорую демобилизацию не суждено было сбыться, вместо роспуска ополченцев по домам, полк оказался на фронте, попав в самую мясорубку Горлицкого прорыва.

Махинации полковника с продуктами, начавшиеся на фронте, он решил продолжить и в тылу, когда остатки полка были выведены на переформирование и пополнение. То, что, не смотря на несколько неприятных случаев с офицерами, приходившими с позиций с вопросами о плохом довольствии своих солдат, началось на фронте, полковник решил продолжить и в тылу.