Кирилл Шишкин - Освобождение-2 [litres]

Здравствуйте, Лиза!

Спасибо Вам за Ваше письмо. Я только что получил его и теперь спешу написать Вам хоть несколько строчек, потому что времени нет. Сейчас будет команда, и мы идем в бой. Не волнуйтесь за меня. Как говорил наш ротный, главное – не вылезать из танка, и все будет в порядке. А в моем танке мне ни один фашист не страшен. Честное комсомольское.

Так что я буду очень стараться, чтобы со мной ничего не случилось. Потому что хочу снова увидеть Вас.

До свидания и до встречи.

Андрей Озеров.

Здравствуйте мама и папа!

Я уже снова на фронте. Снова попал в свой полк, теперь меня назначили командовать батальоном. А поскольку батальона еще не было, то и формировать его пришлось мне. Зато теперь он готов к бою и скоро мы снова пойдем бить фашистов в самом их логове. Вы за меня не волнуйтесь, я уверен, что со мной ничего не случится, и когда мы победим, я вернусь к вам домой.

Со здоровьем все в порядке, раны совсем не болят. Кормят нас тут очень хорошо и сытно. С жильем тоже всегда нормально, останавливаемся в деревнях, я как командир всегда имею хорошие условия. Хотя изредка и приходится ночевать прямо в танке, но это не страшно. Так что не волнуйтесь за меня.

Пишите. Обнимаю вас.

Ваш сын, Андрей.

На подъезде к городу останавливается грузовик. Из кузова выпрыгивают две девушки в военной форме, с вещмешками. Первая – это Лиза Мухина, вторая – Света Соболева, миниатюрная, как куколка, брюнетка с пышными формами. Шофер показывает им что-то рукой, машина трогается, а девушки идут в указанном направлении.

Наблюдающий с интересом за их выгрузкой младший лейтенант с голубыми петлицами, невысокий с чуть монгольскими чертами лица, подходит к ним.

– Девушки, может, вас проводить? – спрашивает он.

– Нет спасибо, – вежливо, но достаточно холодно отвечает Лиза.

– А вы все-таки подумайте, – настаивает летчик, – Может, нам по дороге?

– Вряд ли, товарищ младший лейтенант, – отвечает Лиза, – Вы слишком хорошо выглядите, чтобы нам было по дороге, – и они обе смеются.

Лейтенант останавливается, но не уходит, а смотрит им вслед, вытащив из кармана галифе пачку папирос и спички, но не закуривая.

Девушки сворачивают на проселочную дорогу. На дороге стоят пятеро бойцов с винтовками наперевес. Все небольшого роста, смуглые, коренастые с кривоватыми ногами. То ли туркмены, то ли еще какой-то похожей на них, но с трудом различимой для обычного европейца, национальности. Судя по петлицам – из пехоты. Когда девушки проходят мимо провожающих их взглядом бойцов, старший из них, с петлицами ефрейтора, идет следом, остальные тянутся за ним.

– Девушка, – говорит ефрейтор с сильным акцентом, – слушай, девушка, давай познакомимся.

Никто из девушек не отвечает.

– Девушка, почему не хочешь отвечать? – он не отстает ни на шаг и пробует схватить Лизу за руку. Но она резко отталкивает его и, потянув за рукав Светлану, ускоряет шаг.

– Слышишь, ты. Стой тебе говорю! – в голосе его слышна еле сдерживаемая ярость. – Стой!

Лиза, не останавливаясь, оглядывается по сторонам, но на дороге никого не видно. Впереди за деревьями появляются крыши первых домов, но до них еще далеко.

Девушек хватают и тащат в лес. Они отчаянно отбиваются, но сделать что-то против пятерых сильных мужчин трудно. Их протаскивают через кусты у дороги и валят на траву. Девушки отчаянно сопротивляются, кричат, царапаются, кусаются, не обращая внимания на довольно сильные удары озверевших мужиков. На Лизу наваливаются двое, хватают ее руками, задирают юбку, но, видимо, всех больше привлекла Света. Двое прижимают ее к земле, а ефрейтор рвет на ней узкую юбку, затем спускает штаны и наваливается сверху. Это так увлекает держащих Лизу, что они на секунду ослабевают хватку. Она вцепляется зубами в руку одного, и когда тот от неожиданности выпускает ее, сталкивает его с себя и вскакивает на ноги. Второй, видимо, самый молодой, бросается к ней, но она бьет его ногой в пах. Он сгибается, запричитав, а Лиза, схватив за ствол брошенную винтовку, изо всех сил лупит по спине навалившегося на Светлану ефрейтора. Он визжит, а девушка снова замахивается. Но тут ее хватают сзади за волосы и за руки и вновь опрокидывают на землю. Кто-то наваливается ей на лицо, она почти задыхается от жуткого смрада давно не мытого тела. Грохочет выстрел. Лежащий на Лизе сползает на землю.

В нескольких шагах с пистолетом в руках стоит тот самый летчик, что только что на шоссе предлагал проводить их.

– Прекратить! – звонким высоким голосом кричит он.

Ефрейтор, кряхтя, слезает со Светланы, подтягивая спущенное галифе.

– Ты, лейтенант, не суйся, однако, – говорит он недобро и тянется за лежащей на земле винтовкой.

– Не двигаться, – кричит летчик, и еще два раза стреляет в воздух.

Но тут все остальные отпускают девушек и кидаются к своим винтовкам. Летчик снова стреляет, уже у них над головами. Лиза, когда ее отпускают, садится, оглядываясь по сторонам, Светлана лежит на земле, закрыв лицо руками и всхлипывая.

– Ты лейтенант, не кричи, – снова говорит ефрейтор, – давай разойдемся мирно. Мы тебя не знаем, ты нас не знаешь.

– Всем не шевелиться. Руки вверх! – летчик кричит еще громче, то ли давя на психику, то ли стараясь привлечь внимание кого-нибудь.

За это время товарищи ефрейтора окончательно очухиваются от неожиданного появления помешавшего им свидетеля и уже держат в руках винтовки, правда, пока еще явно не направляя их на лейтенанта. Слышатся шаги и из-за кустов выходят двое – высокий белокурый лейтенант – артиллерист и боец с винтовкой.

– Что у вас случилось? – спрашивает лейтенант, оглядывая летчика с пистолетом в руках, недобро смотрящих на него сидящих на земле пятерых туркменов и двух женщин в растрепанной одежде. Картина была понятна и без слов.

– Вот, – слегка заикаясь от волнения, говорит летчик, – напали на женщин. Помоги, браток!

– Ясно, – отвечает артиллерист, направив пистолет на насильников. – Иванов, – не оборачиваясь приказывает он своему бойцу, который стоит с карабином наизготовку, – бегом на шоссе за подмогой.

Боец бежит в сторону шоссе, которое, судя по шуму проезжающих машин, совсем рядом.

– Эй, вы, – говорит артиллерист, – ну-ка, оружие положили и руки вверх все. Или русского языка не понимаете?

Двое, на которых направлен пистолет лейтенанта, неохотно кладут винтовки на землю. Остальные не шевелятся. Слышался топот большого количества людей, продирающихся через лес с противоположной стороны от шоссе. На прогалину выбегают десятка полтора бойцов во главе с капитаном и лейтенантом. Все – пехотинцы.