Татьяна Тихонова - Вопль археоптерикса

Но ведь видели, почти видели – вода. Впереди повыше не холмы, но сопочка, как в Сибири бывают, может, за ней? На сопке елки уже видны отдельные – ярко-зеленые, у нас не такие. Высота падает – не удержать. Кусты, берег? Не дотяну. А! Была не была, деваться некуда! Пройду фюзеляжем по верхушкам, может, дотянем и не развалимся.

– Садимся! Вариантов нет. Аварийно!

– Есть аварийно, – откликнулся штурман.

– Есть, – сдержанно отозвался Галюченко. Проша – взглянуть некогда, а он кивает, наверное. Сосредоточенно нахмурив брови, глядя куда-нибудь в свои приборы, будто там формула нашего спасения пропечатана. Или его машины.

Вот они, верхушки деревьев! Гашу правые моторы, и будь что будет. И тут перемахнули через сопку, за ней обрыв, и ниже – берег, настоящий широкий пляж. Пришлись на него наискосок. Подправляю чуть, обрыв позволил, подарил метров двадцать высоты, касаемся песка… сядем, нормально сядем!

Воздушные тормоза, элероны на полную, тормоза колесные без пользы по песку. Катимся, подпрыгиваем, не опрокинуться бы. И тут только понимаю, что пляж-то сужается, джунгли к морю выходят. Все равно конец, не в лепешку об стенку, так вокруг дерева обернемся! Все! Грохот, ветки в стекло, трясет и мотает, как в мясорубке. Сок зеленый через пулеметные дырки в кабину бьет. Сейчас как в какую-нибудь елку!.. Нет, тормозимся, не видно ничего, по звуку – замедляемся. Точно замедляемся! Свет резкий зеленый, встали…

– Я бы сказал, что перед нами гинкго, – протянул Проша. Растерянно хохотнул и прилип носом к иллюминатору.

– А по-моему, обычная пальма. – Алешка встал и проверил кобуру с пистолетом.

Лес, окружавший нас, был непривычен, полон стройных елок, похожих на кипарисы в Ялте да на Прошины гинкго.

– Не-ет, – протянул наш зануда, – видите, лист у нее развернут ребром к солнцу.

– Твою же мать, – тихо выругался я, разглядывая в иллюминатор непролазную чащу.

Куда мы попали? Почему день, если летели ночью? Были на подлете к Берлину, значит, скоро нарисуются немцы. И убраться по-быстрому не удастся. Попробуй уберись, когда лес перемолочен в кашу и ты посреди этой каши. Но убираться надо, машину осмотреть и вокруг осмотреться не мешало бы, что за место такое. И добавил:

– Оружие к бою.

Вынул табельный ТТ. Открыл закрасившийся зеленым травяным мусором иллюминатор – так, чтобы и выглянуть, и ствол высунуть. Оттуда как в лицо ударило, обожгло – жара несусветная.

– А-а! – вскрикнул Алексей.

– Летучие мыши какие-то, – отмахнулся добравшийся до нашей кабины Галюченко.

В окошко забралась тварь, голая, крыластая, перепончатая, с клювом, страшная, мама не горюй. Следом лезла, цепляясь когтистыми лапами за обшивку, еще одна.

– Задраить форточки и люки! – кричу.

Задраили, сидим. Выбитый иллюминатор Алексей курткой заткнул, задумчиво сказал:

– Читал, что у фрицев в ботаническом саду, в Берлине, всякое водится. Оно и понятно, почему бы таким не водиться у фрицев, в самый раз.

– Получается, приземлились вслед за бомбой, – ответил я. – Сейчас шарахнет, Прош, или подождет твоего указания? Хотелось бы, чтобы подождало.

Мы сидели, прилипнув к окнам, в фюзеляже, нагревающемся почему-то все сильнее, а то, что удавалось разглядеть за иллюминаторами, совсем не казалось окрестностями Берлина.

– Рамфоринхи? Или птеродактили? – говорил между тем Проша, будто не слыша мой вопрос. – Насколько я помню, и те и другие могли быть небольшими. И все они, как ни странно это сейчас звучит, давно-давно вымерли. Но выглядят очень живыми.

Да уж, определенно живые. В иллюминатор буцкнулось существо и теперь сползало, приплюснувшись и повернув голову. Оно сглотнуло, жрать хочет. Кого? Ясное дело, меня, кого же еще. Маловата будешь, обожрешься ведь. Разве в наше время такие водятся? Кажется, я таких тварей в Большой советской энциклопедии видел. Мозг выдал паническую дробь: «Рамфо… кто?! Твою мать! Куда мы попали?!» Однако я слизал с губ пот, катящийся градом, и твердо произнес:

– Штурману определиться с местонахождением. А ты, Прохор, давай докладывай все известное о Берлинском зоопарке.

– Есть хочется, – невпопад вставил радист.

– Да нет, не зоопарк это, – виновато протянул Проша. – Ну что вы, какой же это зоопарк? Где же аллеи, вольеры, наконец? Нет, это дикий лес. Да и не держат таких зверей в клетках, говорю же, вымерли они. Мне кажется… мы ведь хотели Гитлера в прошлое отправить… машиной времени. Мы с вами машину времени везли. А вот так интересно получилось – сами здесь оказались.

Я даже не нашелся, что сказать. Интересно получилось! Детский сад на прогулке. Сейчас экскурсия закончится, сядем в автобус и домой поедем или попутку поймаем… Эх, Проша, Проша. Вот оно откуда чувство, что немцев нет поблизости… Машина времени? Прошлое, говоришь?

– Галюченко, доложи обстановку сверху, – сказал я, прикинув, что он повыше сидит. Ну, какая-никакая высота, начинать с чего-то надо.

– Есть доложить. – Галюченко исчез в своей верхней будке. Крикнул оттуда: – Лес, товарищ капитан, кругом лес! Противника не наблюдаю. Но и не видать ничего.

Немцев не видно, это отлично… Лес… Но почему светло-то?!

Прошлое… Может, физик ошибается и мы вообще на том свете?! Черт. Сбили ведь нас. Может, нам только кажется, что мы живые? Ржем сидим, елки разглядываем… а только что ведь темно было. Наверное, в раю, раз светло. А физики в рай не верят, поэтому Прохор и молотит про прошлое… Вот откуда точно не возвращаются. Мороз по коже. Стало не по себе от этой мысли. Я посмотрел на экипаж.

И рассмеялся – стоп! А Константин про покушать-то не забыл! Я перевел дух. Нечего тут панихиды разводить, – одернул я себя и скомандовал:

– Галюченко, прикрываешь сверху из своей будки. Остальные – выходим, осматриваемся, радист выдвигается к хвосту, штурман – к носу. Я выхожу замыкающим. Сразу докладывать обстановку. Прохоров в фюзеляже остается.

Мы осторожно выбрались из люка. Константин стал пробираться через завалы направо, Алексей – влево. Да, ни души вокруг. И жарко, будто вошли в парную. Морды у нас, в полном нашем летном обмундировании, красные и хмурые. Я видел, как вокруг Алешки закрутились какие-то насекомые, мохнатые и веселые – судя по их пляске.

Подозрительный лес звенел подозрительным звоном. Раздался утробный длинный рев. Порадовало, что издалека. Но ему ответил другой. Голые крыластые твари носились с криками над «ланкастером».

Как-то сразу стало понятно – не ошибся Проша. Нет здесь никаких немцев, только проблем от этого меньше не стало. Я пытался осмотреться, но сквозь зелень много разглядеть и не удавалось. Лес стеной. Я сплюнул. Черт бы побрал этот лес! Машину надо поднимать, вот удастся ли…