Игорь Шенгальц - Мир-тень

Егоров шустро бросил броневик в сторону, уйдя от следующего выстрела. Но второй танк уже ловил нас в прицел. Долго такая пляска продолжаться не могла – ясно любому профану. Слишком неравные условия. Мы ничего не могли им противопоставить, кроме маневренности. Но два дополнительных 7,5-миллиметровых пулемета на каждом из танков не оставляли нам особых шансов.

Коля сумел уйти и от следующего выстрела, но вновь оказался под прицелом первого танка, экипаж которого как раз успел перезарядить орудие. Казалось, спасение невозможно.

И тогда Лурье пошел ва-банк. Я хорошо видел со своей позиции в воронке, как он высунулся из башни по пояс. В руке у него блеснула зажигалка-портатор, которую он неспешно, как на учениях, навел на ближайшего противника.

Из трогганского прибора протянулся вперед фиолетовый луч, на вид совсем не страшный. Но с танком произошла странная метаморфоза. Его разрезало вдоль на две неравные части, отвалившиеся в разные стороны. Часть экипажа сумела выжить. Те, кто оказался на пути смертоносного луча, кусками плоти валялись на земле среди обломков. Но двум танкистам повезло, и луч их не коснулся. Сложно представить себе их шок, когда еще секунду назад танкисты находились под надежной защитой брони, а уже через мгновение оказались на земле рядом с погибшими товарищами, а перед ними все еще крутились гусеницы того, что осталось от танка.

Неудивительно, что один из французов дико закричал и бросился бежать через поле в обратном направлении. Второй же так и остался сидеть на земле, баюкая на руках чью-то оторванную ногу.

А Влад уже наводил портатор на второй танк. Ему повезло еще меньше. Фиолетовый луч ударил по диагонали, потом пошел вверх и крестом завершил свое путешествие, превратив танк в четыре мертвых корявых куска металла. Ни один танкист не выбрался наружу.

Я вылез из своей воронки и, мало что соображая, побежал к нашим окопам первой линии. Только отчего-то я позабыл, что окопы те французами уже пройдены, поэтому наткнулся я лишь на мертвые тела, застывшие в уродливых позах.

Вдруг впереди что-то зашевелилось. Я тут же споткнулся и свалился в окоп, упав неудачно, слегка подвернул правую ногу. Зато мое внезапное появление явилось полной неожиданностью для двух французов, навалившихся на Катю и почти сорвавших с нее одежду. Как она тут очутилась, на самом опасном участке боя?

Солдаты оказались не такими уж зомби, раз столь ловко действовали, пытаясь удовлетворить свою похоть и не обращая внимания на свистевшие вокруг пули и всеобщий хаос. Их ружья валялись рядышком, позабытые в пылу внезапной страсти.

Катя, конечно, отбивалась, как могла, но куда там. Еще бы минута-другая – и надругательство успело бы свершиться, но я поспел вовремя.

Моими выстрелами одного из французов отбросило в сторону, но второй успел прикрыться Катей. Поэтому я отбросил пистолет и пошел врукопашную. Он оттолкнул от себя девушку, и мы покатились по земле. Каждый старался подмять противника. Я умудрился выхватить нож, но француз вцепился в мое запястье железной хваткой. Так мы катались с минуту, пока, наконец, я не вспомнил, что владею приемами самбо. Оказывается, когда речь идет о твоей собственной жизни, все мгновенно забывается. Здесь же не соревнования, где выигравшему достанется призовое место и медаль. Здесь проиграл, и все: трубите трубы, бейте в барабаны, копайте свежую могилу…

Но я взял эмоции под контроль, выпустил нож, чем отвлек француза, а когда он потянулся за ним, сжал его в болевом захвате. Он закричал, а я все давил и давил, не признавая его проигрыша.

Наконец рука моего противника хрустнула, на секунду мелькнула белая кость, и тут же все окрасилось кроваво-красным. Француз завизжал, а я выпустил его руку и сдавил шею. Он ничего не мог мне противопоставить. Только хрипел, постепенно задыхаясь, пока окончательно не затих. Я сполз с его тела, почти полностью обессиленный.

– Спасибо тебе. – Катя обняла меня. – Спасибо!

– Обращайся, если что, – прошептал я. Говорить нормальным голосом у меня просто не хватало сил.

Катя внезапно заплакала. Слезы текли по ее милому лицу и никак не могли остановиться.

– Ну, прекрати, успокойся, все уже позади…

Она рыдала самозабвенно, размазывая слезы грязными кулачками. Я притянул ее к себе и крепко обнял. Она прижалась к моей груди, маленькая, беззащитная. В горле встал ком от жалости к ней.

– Все кончилось…

Когда Катя немного пришла в себя, я спросил:

– Как ты тут оказалась, младший лейтенант Соколова?

Она внезапно опомнилась, вырвалась из моих объятий, подскочила, оправила форму.

– Случайно. Доставляла последние приказы, а тут внезапно атака. Не успела обратно. Потом взрыв, сознание потеряла, а когда очнулась – эти двое тут как тут…

Коля подогнал броневик к окопу и эффектно остановился в нескольких метрах от нас.

– Иди за мной, Катя. В машине безопаснее.

Мы короткой перебежкой преодолели открытый участок. Серега уже залез внутрь. Я помог Кате подняться наверх, с неожиданной для самого себя нежностью придерживая ее за тонкую талию. Казалось бы, я столько женщин повидал на своем веку, сколько их перебывало в моей постели, иногда я сам не понимал, я ли их соблазняю или они меня, но сейчас внезапно я почувствовал себя робким подростком, впервые коснувшимся запретного плода. Ощущения казались полузабытыми, но очень приятными.

– Катерина, всегда рад вас видеть! – улыбнулся Лурье.

– Здорово ты их! – восхитился я победе броневика над танками.

– С этой трогганской штукой очень удобно воевать! Сейчас покатаемся!

Серегу долго уговаривать было не надо, он радостно заухмылялся; я сомневался в необходимости вновь рисковать нашими жизнями, но Молодой уже нетерпеливо тронулся с места, так что пришлось запрыгивать на ходу. В этот раз на броне я не остался, забравшись внутрь следом за Катей, и сразу стало невыносимо тесно.

– Вижу цель, – отрапортовал тем временем Егоров. – Танк на сто двадцать градусов. Движется на сближение!

– Атакуем! – азартно приказал Лурье, входя во вкус. Он высунулся из люка, высматривая новую цель.

– Правее, – подсказал Молодой. – «Рено Д2», расстояние примерно пятьсот метров!

– Вижу, – поблагодарил Влад. – Сближайся!

Броневик полетел на встречном курсе, Гранин устроился за пулеметом. Меня же вновь немного замутило. Слабее, чем тогда, у пещеры, но все же от внешних факторов я мгновенно отключился, думая только о том, как унять внезапную головную боль.

А снаружи закрутилась карусель; жаль, я не мог этого наблюдать во всех подробностях. Лурье лупил из портатора направо и налево, а Серега радостными криками отмечал каждое удачное попадание, не прекращая строчить из пулемета, сметая пехотинцев.