Игорь Шенгальц - Мир-тень

– Ура! – заорал Влад, да так, что уши заложило похлеще, чем после взрыва снаряда. – Еще одного подбил!

– Молодцы, ребята! – визжала от восторга Катя. Ей было совсем не страшно.

– Семьдесят градусов на северо-запад, – корректировал огонь Молодой.

Только Чижов никак не участвовал в общем веселье. Он уткнулся в угол, закрыл глаза и не реагировал ни на что вокруг. Со стороны могло даже показаться, что он спит, но по судорожно сжатым кулакам я догадался – он вновь трусит. Что ж, кто его осудит? Уж точно не я…

Боль отступила, я вновь смог соображать.

– Попадание!

– Ура!

– Прямо по курсу еще одна цель!

– Зигзагами рули, яма, аккуратно!..

Коля вел броневик, как молодой бог, не ведающий страха. Не знаю, кто справился бы лучше на его месте. Даже Влад вряд ли потянул бы столь филигранную технику вождения. В нас не попадали, хотя звуки выстрелов слышались теперь каждые несколько секунд, и даже взрывной волной не зацепило ни разу.

– Смотри, и эти на нас переключились! Боятся, твари, в тылу оставлять!

– Есть попадание!

– Справа заходят, осторожнее… так, молодец!..

Все же один раз нас чуть не перевернуло. Снаряд разорвался буквально под нами, броневик накренило на правый бок, колеса оторвались от земли, Чижа приложило головой о металлический корпус, но через секунду машина приняла прежнее положение.

– Попадание! – проинформировал Молодой внезапно севшим голосом. Кажется, мы находились на волосок от гибели. Все же, с одной стороны, даже хорошо, что я ничего не видел со своего места.

– Эрик Евгеньевич… – Чиж смотрел на меня как-то иначе, чем обычно.

– Чего тебе?

– Вы знаете, я кое-что вспомнил.

– И что же?

– Все! – Глаза его лихорадочно заблестели. Он повторял еще и еще: – Все вспомнил, все! Я все вспомнил! Вас помню, машину вашу помню, на чем взяли меня – все помню. Майора вашего помню – страшный человек!

Кажется, его шарахнуло о корпус слишком уж крепко.

– Молодец, Чижов, хвалю! Успокойся только!

– Я домой хочу, домой! – Он готов был заплакать от отчаяния.

– Все мы хотим домой, успокойся.

– Выпустите меня отсюда! Меня тут убьют! Что я вам сделал? Менты позорные!..

Серега, развернувшись, коротким, выверенным ударом в подбородок вырубил Чижа и тут же вернулся к пулемету. Сделал он это вовремя, Чиж своей паникой мешал Молодому и подвергал нас всех еще большей опасности. Странно, что сам я не догадался его успокоить таким способом. Видно, головная боль замедлила все мои реакции.

– Наши! Подмога идет!

– Есть попадание!

– Они разворачиваются, танки разворачиваются!

Вот это, пожалуй, была самая приятная новость за последние часы. Я даже дыхание задержал. А как только услышал радостный голос Гранина, шумно выдохнул.

Возможно ли, чтобы один небольшой броневик остановил наступление едва ли не армии? До этого момента я считал, что нет. Оказалось, ошибался. Даже несколько человек способны повернуть ход истории. Подобного эффекта и никто из нас не ожидал. Судя по удивленному выражению лица Лурье, он вообще удивлялся, что мы еще живы. Он ехал умирать, словно опытный гладиатор, выходящий на арену один против хищных львов. Влад прекрасно оценивал наши незначительные шансы. И вдруг – победа! Странное чувство нереальности происходящего туманило разум…

Броневик замедлил ход и наконец совсем остановился. Мы один за другим вылезли на свежий воздух. Только Чиж все еще находился в отключке. Точный удар Сереги обычно отправлял в страну снов и забвения на гарантированный час.

Неподалеку от нас красовались с десяток французских танков, разрезанных на части. Остальные танки улепетывали прочь, за ними бежали пехотинцы. Наступление провалилось полностью. Не знаю, имело бы оно успех, не явись на батальное поле наш славный экипаж, но то, что мы сыграли яркую роль во всем произошедшем, не подлежало никакому сомнению. Из наших окопов неслось дружное «ура!», перекрывающее грохот канонады.

Надышавшись свежим воздухом, мы вновь забрались в броневик и уже через десять минут под приветственные крики солдат выгрузились на нашей стороне. Даже Чижов пришел в себя чуть раньше, чем я предполагал, чтобы тут же, как и все мы, оказаться в плотном кольце людей с автоматами в руках.

– Прошу сдать оружие. – Вперед выступил невысокий человек с густыми пышными бровями.

Солдаты вокруг заволновались. На дворе стоял 1943 год. Люди прошли через многое и чувствовали в себе силы. Игнорировать собственное мнение они не позволили бы сейчас никому. Бровастый особист это понял и тут же скорректировал линию поведения.

– Просто следуйте за мной, с вами хотят побеседовать!..

В такой просьбе сложно было отказать. Ропот вокруг умолк, удовлетворившись подспудным обещанием справедливости. Русский человек на многое готов пойти за правду, но слишком легко верит обещаниям.

Лурье пошел первым, сунув портатор в карман. Мы плотной группой двинулись следом. Единственное, чего я не понимал, так это откуда на передовой взялись особисты. Обычно они предпочитали держаться в глубоком тылу. И отчего они так рьяно взялись за нас сразу после столь яркого боя?

– Начальник, – прошептал Чиж, старавшийся держаться рядом со мной, – они же нас завалят! Сейчас только отойдем чуть дальше. Смотри, у тех двоих автоматы сняты с предохранителей, готовы стрелять в любой момент…

– Я вижу, веди себя спокойнее. И будь готов действовать, если что!..

– Разговорчики! – прикрикнул бровастый.

Мы угрюмо замолчали.

Наконец наша группа добралась до командного блиндажа. Особист негромко отдал приказ, и его автоматчики остались снаружи. Нас же пригласили зайти внутрь.

А там нам навстречу шагнул Ставрига, огромный и сияющий, и крепко обнял шедшего первым Влада.

– Спасибо тебе, капитан! И тебе спасибо. – Очередь дошла и до Гранина. – И тебе, и тебе…

Он остановился, только когда поблагодарил каждого из нас, не погнушавшись даже Чижовым. Тот хотя и скривился, но объятия выдержал.

– Они герои, товарищ полковник! – восторженно крикнула Катя. – Они такое сделали!

– Я знаю, – кивнул Ставрига и тут же резко бросил бровастому: – А вас я попрошу покинуть помещение!

Лицо особиста мгновенно покрылось красными пятнами, и он попытался возразить:

– Вы не имеете права, я подчиняюсь напрямую…

– Знаю, кому вы подчиняетесь. Можете ему и жаловаться, а сейчас… вон!

Полковник Ставрига произнес последнее слово с таким глубоким чувством неприкрытой ненависти, что бровастый не выдержал. Он вылетел из блиндажа как ужаленный, бормоча под нос проклятия и грозясь принять меры.

Лурье ухмыльнулся:

– Он припомнит.

– Руки коротки, – отрезал полковник. – Мне уже доложили о ваших подвигах. Соответственно, понимаю, что задача выполнена?