Виктор Мишин - Возвращение [litres]

– Спасибо, мистер Барнс. Я не стану строить из себя горделивого и неблагодарного ублюдка и приму ваш подарок. Мне действительно нужны деньги. Я не хотел никому об этом говорить, но я приехал сюда из своей деревни только за тем, чтобы разом получить такую сумму денег. К сожалению, из-за войны я не смог выучиться, и кроме как стрелять, ничего другого не умею. Деньги нужны на лечение одного человека, очень дорогого для меня человека, – с этими словами парень быстро пожал мне руку и ушел с трибуны. Черт, как-то не так все вышло. Надо было по-тихому отдать ему бабло, на фига я решил сделать это сразу. Не хотел, чтобы он думал обо мне как о хапуге, вот и решил быстрее отдать приз ему. Видно же, что он довольно беден, а тут еще и болезнь родственника.

Поблагодарив болельщиков и судей, я ломанулся было догонять Уотсона, но по пути был пойман Петром.

– Я все уладил.

– В смысле?

– У парня серьезно больна жена, нужны деньги. Я обещал ему помочь, без всяких долгов.

– Это ты молодец, конечно, но вдруг он не примет?

– Сказал же, договорился уже. Чего непонятного-то?

Все действительно прошло как надо. Спустя пару дней Петя сам передал Уотсону деньги, много. Как рассказал мой друг, Роберт, увидев сумму, охренел и полчаса клялся, что все вернет. Петя передал мое предложение перевезти супругу Уотсона в Лос-Анджелес, где с медициной в разы лучше, тот обещал подумать.

Вот так, на такой «веселой» ноте и закончились эти соревнования. Да, победа была несколько непривычной, победила дружба, но она принесла гораздо больше удовлетворения всем нам.

Следующие три месяца занимались обустройством на новом месте. Мой старый дом хоть и не был до сих пор куплен и заселен, но вокруг него теперь целый район выстроился, поэтому он мне не был интересен. Нашел в трех милях от центра Лос-Анджелеса новый, только недавно выделенный участок под застройку. Устроившись временно в отеле, туда же заселив и семью Стоунов, я начал стройку. Выделяться я никогда не любил, да и не желал этого, строился скромно. Глухие заборы тут не сильно в моде, но каменный оказался идеальным вариантом. Чтобы не привлекать к себе внимания лишний раз, дом строили одноэтажный, этакое шале. Этаж был один, но площадь приличная, почти три сотни квадратов. За эти три месяца подвели все коммуникации и залили фундамент. Почва здесь дюже хорошая: земля, а под ней, можно сказать, скала. Пучений не бывает, да и климат не способствует. Одна из причин, по которой выбрал именно это место, была в отсутствии в непосредственной близости лесов. Помня, как в моем времени каждый год Лос-Анджелес горел, я не хотел рисковать. Кто знает, сколько я тут жить буду, может, осяду навсегда, а может, и свалю куда-нибудь еще.

Петя с семьей разместился тут же. Вообще, мы просто поделили участок на две части, я взял ту, что поменьше, но на возвышенности, они как бы подо мной. Забора между нашими участками не было, только вокруг, поэтому и говорю, что на одном участке будем жить. До океана недалеко, минут двадцать пешком, правда, с горы, возвращения будут тяжелее, чем путь туда.

В один из зимних дней, я только что вернулся из Чикаго, занимался переездом моих электронщиков, решил пострелять. В клубе еще никого не было, открыл сейф своими ключами и наткнулся на Адама.

– О, а ты чего тут забыл? – спросил я, удивившись. Паренек раньше приходил вместе со всеми.

– Да вот, увидел тебя издалека и пришел, – я заметил, как он выделил слово «тебя», но не придал этому значения.

– Ясно, будешь заниматься?

– Нет, я уже получил то, что мне было нужно, – с этими словами в руках этого услужливого паренька появился пистолет.

– И что? – без всякого интереса в голосе спросил я, поглядев ему в глаза.

– Ничего, – так же просто ответил он и нажал на спуск. Резкая тупая боль в области живота прожгла, казалось, насквозь. Прижав руки к ране, я упал, ноги сделались ватными.

– За что? – я и не думал защищаться. Нечем. Адам подловил меня в удивительно удобный момент. Здесь, в стрелковом клубе, я был как дома, да и не было в Лос-Анджелесе у меня никаких проблем. Придя, я выкладывал пистолет в шкафчик, так что был безоружен. Винтовки в шкафу все равно разряжены. Да, идеальный момент, что и говорить.

– Я долго думал, как мне тебя найти, а когда узнал от Фоули и Мак-Артура, что ты и есть тот коп, кто «наводил здесь порядок», – эти слова он словно выплюнул в мою сторону, – я решил, что это судьба. Ты , – он злобно посмотрел мне в глаза, – ты убил моего отца. Мама рассказала мне все тогда, я еще был слишком маленьким. Да меня и сейчас, скорее всего, даже судить не будут, мне всего двенадцать.

– На твоем месте я бы ждал суда с другой стороны, – кашлянул я. Черт, боль была очень сильной, но я пока не чуял, что умру прямо сейчас.

– Твоего дружка тоже надо пристрелить…

– Чем ты тогда будешь отличаться от меня? Да и кто был твой папаша, что я вынужден был его убить?

– Один из тех копов, которых ты поймал с наркотиками возле границы.

– Значит, он был виновным. Других я не убивал! – заключил я. Хреново это все. Этот змееныш, которого мы пригрели, был сыночком одного из тех уродов, что таскали «дурь» с границы и крышевали сбытчиков. Зачистил я это болото в сорок пятом. Тогда ему было всего шесть.

– Мне плевать. Это был мой отец !

– Конечно, он был твоим отцом, но он был преступником. Я сам нарушал закон, но делал это для наведения порядка и справедливости. Я – солдат . А солдаты призваны защищать хороших людей от плохих. Добивай меня, но не смей трогать моих друзей, они тебе ничего не сделали, их даже в стране не было, когда я это все делал.

– Я уже сказал, мне плевать на тебя и твоих друзей. Я хочу вас всех убить, эти… – он как-то многозначительно покачал головой, – старые крысы все знали. Они даже восхищаются твоими поступками. Ничего, раньше они не показывали своего отношения к этому делу, да и я не догадывался, что все они прекрасно знали о твоих делах. Теперь я пристрелю их так же, как тебя. Кто-то сдохнет раньше, кто-то позже.

– Но ты этого уже не узнаешь, – раздался громкий голос из-за спины Адама.

Мальчишка обернулся и тут же полетел в конец комнаты. Грохот выстрела из дробовика прокатился по оружейке. В дверях стоял старый Мак-Артур и спокойно смотрел на то, что сделал.

– Я слышал все, жаль, что пришел поздно…

– Спасибо, старина, но мне все равно, похоже, край… – я вновь закашлял, и боль новой волной прокатилась по телу.

– Я же тебе говорил, что, потеряв одного сына, не хочу терять тебя, ты же мне как родной! – воскликнул старик. Дробовик уже полетел на пол, а сам Мак-Артур бежал к телефону. – «Скорую», быстро, ранен офицер полиции, клуб… – донеслось до меня, когда я еще был в сознании. Дальше темнота, которую я уже успел подзабыть.