Роман Грачев - Край непуганых

— Так вот, информации у меня для вас вагон, и я готов ее предоставить. Но это не телефонный разговор. Найдете время?

— Господин Круглов, — вздохнул Киршин, — если вы забыли…

— Не забыл, у меня профессиональная память. Я знаю, что происходит, и знаю гораздо лучше вас. Я могу назвать имя человека, который стоит за всеми последними событиями в городе. Почти за всеми. Вы готовы слушать?

Киршин поупрямился немного, как девушка, которая давно уже не прочь, но скована правилами этикета, потом сдался:

— Слушаю вас.

— Повторяю, это не телефонный разговор.

— Тогда приезжайте. Я пока в городском управлении, в том же кабинете, где мы с вами встречались.

— Будьте добры, покиньте кабинет и погуляйте возле фонтана. К вам в течение пятнадцати минут подъедет Николай Святов, вы его знаете.

— Это уже чересчур.

— Нисколько. Разговор не для протокола, а стены казенных учреждений не способствуют доверительности. Итак, через пятнадцать минут к вам подъедут. Всего доброго!

Я нажал кнопку отбоя.

— Буду я еще с ним церемониться… Коль, ты готов?

— Да.

— Извини, что бросаю тебя на эту амбразуру, но мне нужно встретиться с ребятами, без их одобрения я ничего предпринять не смогу. А ты с Киршиным быстрее общий язык найдешь. Вы оба профессионалы.

— Да.

Я подошел к нему, в шутку ткнул кулаком в живот.

— Ну что с тобой? Чего напрягся? Ты же все решил, и все скоро закончится, потерпи несколько часов.

— Да, Сереж, решил. И как-то стремно…

Тут я вынужден был согласиться.

— Конечно, стремно. Но хватит соплей, майор, собирайся и садись в машину, я тебя заброшу по дороге. Нам все нужно успеть до шести и в шесть-двадцать быть уже на месте.

Святов поднял правую руку и отдал честь.

По дороге в городское управление он продолжал молчать. Я не стал его тревожить. Мне он в эти минуты напоминал моего младшего брата на проводах в армию. Человек по жизни веселый и оптимистичный, в тот долгий вечер, грубо переходящий в ночь, будто воды в рот набрал. Гостей в нашу тесную московскую квартиру в Марьино набилось человек двадцать, все пили-ели, орали шансон под гитару, плясали, запускали во дворе фейерверки, а Васька все это время, хоть телом и присутствовал, головой был где-то далеко, за Полярным кругом или в степях Поволжья. Наверно, мысленно уже заправлял солдатскую кровать, одевался за сорок пять секунд и получал от дедов табуретом по черепушке. Уж сколько водки мы в него ни заливали, как ни пытались раскочегарить, ничего не помогало — Василий угрюмо опрокидывал рюмку за рюмкой, натянуто улыбался одними губами и все норовил уединиться. Под утро пытался поспать, пока мы резались в карты, но безуспешно. Только уже по дороге в военкомат под песни группы «Кино», звучащие из переносного магнитофона, он слегка приободрился, а при посадке в автобус уже смеялся и размахивал руками. Принял неизбежное.

Когда до управления оставалось минут пять ходу, я набрал телефонный номер. Не очень интенсивное движение на здешних дорогах позволяло мне вести машину одной рукой и параллельно вести разговор.

— Слушаю тебя, — отозвался Петровский. Голос сухой и низкий. Никаких заигрывающих интонаций, никакого панибратства.

— Евгений Палыч, должен известить, что игра окончена. Если ты что-то планировал на сегодня, то тебе лучше отказаться от своих планов.

— Откуда такая уверенность?

— Разве не очевидно? Скорее ангелы начнут вылетать из задницы, чем твой карпятник Хилькевич займет должность мэра.

Я с улыбкой глянул на Святова — оценил ли он мое остроумие? Но майор лишь задумчиво смотрел на дорогу.

— А с чего ты взял, что я делал ставку именно на него?

Тут Петровский все же ухмыльнулся, став на короткое время собой прежним.

А я не знал, что ответить.

Старшина Петр Галушкин свое дело знал. Выслушав от непосредственного начальника устные инструкции, приняв документы и фотографии, он тут же отправился «в поле». Самохвалов не сомневался, что парень добудет всю нужную информацию уже в самое ближайшее время. Никому другому эту миссию он поручить не мог. Петя здесь человек новый, ни с кем пока не связанный никакими отношениями, кроме профессиональных, поэтому сделает все как надо, не отвлекаясь на сантименты. Удивительное дело, но всего несколько часов назад Самохвалов не радовался его появлению в офисе, а теперь только на него и надеялся.

Перво-наперво Петр заглянул в компанию по прокату автомобилей (она в городе была одна-единственная). Нашел хозяина и запросил информацию по клиентам, которые обращались на прошлой неделе в пятницу вечером или днем раньше. Хозяин, неулыбчивый бородатый джентльмен ростом под два метра, проворчал в ответ, что все уже рассказал губернским копам несколько дней назад. Петр вежливо, но настойчиво повторил свою просьбу и добавил, что ищут автомобиль серого или серебристого цвета марки «шевроле». Хозяин покопался в компьютере и сообщил, что «шевроле» цвета металлик в четверг вечером, около семи часов, взял напрокат молодой человек по имени Максим Кондрашов. Машину он, кстати, еще не вернул.

— Что он натворил-то? — поинтересовался хозяин. — Эти ребята мне тогда ничего не сказали.

— И я пока не уполномочен. Вы сможете его опознать по фотографии?

Двухметровый детинушка заявил, что в четверг вечером трескал дома котлеты, а в офисе тогда дежурил менеджер Савченко. По счастью, сейчас он на месте и, возможно, сможет удовлетворить любопытство правоохранительных органов.

Так и вышло. Парнишка лет двадцати в строгом костюме, взглянув на несколько фотографий, разложенных на стойке, после недолгих колебаний выбрал одну.

— Вроде он.

— Вроде или он?

— Он, точно.

Петр больше не стал задавать вопросов. Собрал свою фотогалерею и поехал дальше.

Родителей Кристины Арутюнян, хмурых и, очевидно, быстро постаревших за последние несколько дней, он застал на улице возле их трехэтажного дома. Они собирались уезжать. Отец погибшей девушки, статный армянин, загружал в багажник джипа большие сумки, его супруга суетилась в салоне. Отвечать на вопросы они поначалу отказывались. Им и так досталось внимания сполна и от прессы, и от соседей, и от «этих чертовых копов из губернии», и они сейчас хотят только одного — уехать подальше и постараться пережить трагедию, пришедшую в их семью. Но когда Петр сообщил, что шансы поймать убийцу значительно возросли, они согласились уделить ему несколько минут.

Разговор касался узкого круга знакомых Кристины. В личной жизни своей дочери, как выяснилось, родители особо не копались. В школе она училась на «четыре» и «пять», на мальчишек не отвлекалась, готовилась к поступлению в университет. Закончив школу, сразу уехала в Оренбург и успешно поступила. Конечно, за прошедшие четыре года жизнь в большом городе и в студенческой среде наложили свои отпечатки на характер и привычки Кристины («хорошо хоть не в кампусе жила, — вставила мама, — мы ей квартиру сняли»), но все же она оставалась «приличной, порядочной, скромной девочкой». Приезжала к родителям после каждый сессии — и летом, и зимой, — отдыхала в городке, общалась с немногочисленными оставшимися здесь друзьями. Прошлой зимой познакомила со своим парнем… «ну, не так чтобы познакомила, как обычно знакомят со своим женихом»… просто они вечером вернулись из ресторана, парень проводил ее до калитки дома, но папа настоял, чтобы он вошел и выпил чаю. Парень из местных, однако больше они его не встречали, а Кристина отмалчивалась. Вот и все, что они могли сказать о круге ее общения.