Андрей Посняков - Разящий клинок [litres]

– А тебя как зовут?

– Эфраим. Эфраим Белькович.

– Значит, ты – иудей! – завязывая шнурочки на ботах, ахнула Сонечка. – И старик – иудей…

– А Василий – выкрест, – Эфраим покусал губы. – Мы дружили. До войны моя семья имела лавку… Потом пришли французы… разграбили и забрали всё. Отца и братьев убили… просто пристрелили, как собак. Хорошо, матушка умерла раньше… не дожила до того дня.

– Так место твое – надежное? – спускаясь по лестнице, Денис с самым безмятежным видом кивнул портье.

– О, вполне надежное, да. Мы там бы и спрятались, отсиделись бы, пока… Пока французов бы не прогнали, – махнув рукой, Эфраим едва не запутался в платье и чуть было не упал. Хорошо, Софья вовремя поддержала его под руку.

– Прошу извинить, мадам…

– Ничего, – выйдя на улицу, Денис внимательно осмотрел двор… у всех телег и колясок уже прохаживались французские солдаты.

– Мы сейчас пойдем с тобой, Эфраим, – не переставая улыбаться, тихо промолвил полковник. – Видишь ли, французы вовсе не дураки. Унтер уже опрашивает коридорного, солдаты шарят везде. Так что, о тебе скоро все выяснится, мой юный друг. Вернее – о нашей служанке… Которую по приезде никто из обслуги в глаза не видал.

Софья взяла Давыдова под руку:

– Что же, мы бросим здесь все наши вещи, возок?

– Конечно, бросим, – незаметно оглядываясь по сторонам, негромко расхохотался Дэн. – Уверен, в гостинице нас будет ждать засада. Зачем зря рисковать? Ведь нужно еще выполнить задание.

– Да-да, задание, – синие, как высокое весеннее небо, глаза Сонечки вспыхнули решимостью и отвагой. Вспыхнули, но тут же погасли.

– Боюсь, его теперь трудно будет выполнить, – озабоченно вздохнула девушка. – После всего того, что случилось.

Порыв ветра понес, потащил за собой желтовато-бурые шуршащие листья, заиграл в лужах веселой рябью. Пара кленовых листочком упала Софье на шляпку, да так и зацепилась там, словно два узорчатых багряных пера.

– Думаю, что ваши опасения, Сонечка, преувеличены, – покачав головой, полковник глянул на Эфраима:

– А? Что скажете, молодой человек? Вы ведь много чего вызнали о маркизе де Монтегюре! Ведь так?

– Так, – безразлично кивнул мальчишка, – Жаль, что все зря.

– Ничего и не зря! – Сонечка вновь сверкнула глазищами. – Ты знаешь, парень, что чуть было не спутал нам все карты? Хорошо, не убили… Но сейчас ты нам должен рассказать о маркизе всё! Его привычки, друзья, подруги, где любит бывать…

– Он любит молодых женщин, – скосив глаза на Софью, Эфраим покраснел. – Ну, вы понимаете…

– Понимаем, – хмыкнула Сонечка. – Можешь не стесняться. После того как ты мне спинку мыл – чего уж!

Денис едва сдержал улыбку! Вот молодец девчонка – за словом в карман не лезет. Не смотри, что девятнадцатый век.

– Ну, давай, давай, рассказывай же!

– Не так много мы и узнали, – юный музыкант пригладил рукой растрепанные ветром волосы. – Но все же кое-что… И самое главное – дормез!

– Что – дормез?

– Ну, эта его карета… Там жить можно, там есть все, чтобы… – тут мальчишка замялся и вновь густо покраснел, хотя, казалось бы, уже было некуда. – Все, чтобы принимать женщин.

– Откуда он этих женщин берет? – быстро уточнил Дэн. – Кто-то их ему приводит, или они сами…

– Когда как. Говорят, есть у маркиза особо доверенный слуга. Он и ищет, отправляет или приводит сам.

– Прямо в дормез? – Софья задумчиво покусала губы и спросила, как зовут слугу.

– Слугу зовут Николя. Узколицый такой и нос, как слива. Я видел его на запятках, когда… когда…

Тут парень закручинился и даже пустил слезу: незадачливых своих друзей-сообщников было ему жалко до слез.

– Сейчас направо, – успокаиваясь, Эфраим показал рукой. – Теперь вот сюда, в подворотню… Почти пришли уже. Вот этот дом… Вы покуда постойте, а я…

Юный музыкант скрылся в небольшом палисаднике. В чем был, так и пошел – в Сонечкином дорожном платье, надетом поверх кюлотов. Рубашку пришлось выбросить там же, в гостинице. Разрезали на тряпки да бросили, чего уж.

За палисадником – пара яблонь, крыжовник, слива – виднелся приземистый деревянный дом, когда-то весьма добротный, на массивном фундаменте, с резными наличниками и расписными ставнями. Большая часть окон нынче была заколочена досками, хотя дом вовсе не производил впечатление брошенного. В нем жили… точнее – пользовались небольшой его частью.

Полковник и юная мадемуазель ждали молча, любуясь осенней улицей, почти деревенской, с одноэтажными домиками, утопающими в яблоневых садах. Улочка эта, ухабистая и грязная, похоже, тянулась до самой окраины Вязьмы, выводя на старый смоленской тракт.

Покусывая губы, Дэн думал о Софье, в который раз уже задавая себе вопрос – а вправе ли он использовать девушку так? Таким вот не очень… гм-гм… нравственным образом. Нет, будь она его современницей, то никаких вопросов бы не возникло, однако начало девятнадцатого века – время другое, куда более строгое… а лучше сказать – ханжеское. Вот именно – ханжеское! Иначе бы, с кем «тусили» господа гусары? Кто оптом имел от них детей? Все те же светские дамы, правда, в большинстве своем – замужние.

– О, наконец-то! – хлопнув в ладоши, воскликнула Сонечка.

Эфраим объявился, не прошло и пяти минут. Уже сменил платье на какой-то длинный пиджак – лапсердак, и вышел на улицу не один, а в сопровождении юркого востроглазого типа в сером сюртуке, по замашкам похожего на портного.

– Я – Иосиф, староста, – подойдя ближе, востроглазый широко улыбнулся. – Эфраим рассказал… Идемте. Да-да, идемте. Мы сделаем для вас всё.

Поздним вечером, вернее, уже даже ночью, Денис и его верная спутница, укрывшись за кустами и рассохшимся плетнем, внимательно вслушивались в тишину… не такую уж и тихую. Свет полной луны, дрожащий и серебристо-синий, заливал безлюдную улицу, на углу которой маячила черная громада дормеза – дородной кареты, запряженной четверкой лошадей.

Лошади свесили головы и, похоже, дремали, помахивая хвостами во сне. А вот раздались шаги.

– Наверное, пора, – прошептала Софья. – Чего больше ждать?

Давыдов покусал губы:

– Может быть, его просто пристрелить?

– И тогда они изменят план! И спрячут своих людей… Нет, Денис, вы прекрасно знаете, что нужно делать. Знаю и я… Ладно… Пошла!

– Постойте… – в порыве нахлынувших чувств Дэн схватил девушку за руку и, прижав к себе, крепко поцеловал в губы.

Сонечка не отпрянула, наоборот, поддалась с такой неожиданной страстью, что… было бы другое время…

Действительно, на всякие глупости времени сейчас не было абсолютно.

– Ну… с Богом! Не забыли условный стук?

– Помню…

Зашуршали кусты. Одетая в костюм дамы полусвета Софья подошла к карете и, расстегнув дорожное пальто, постучала… Особым образом – тук-тук… тук-тук… тук…