Андрей Посняков - Разящий клинок [litres]

Что ж, коли так… Придется сражаться!

Отстреливаясь, французские полки медленно отходили к лесу, за которым лежал уже Париж. Денис Васильевич тут же получил приказ – перекрыть им путь своей кавалерийской бригадой.

– Ну, что, орлы-молодцы?! – приподнявшись в стременах, Денис выхватил саблю. – Дело у нас сложное, лихое. Ну да труса мы не праздновали никогда. За мной, усачи, не посрамим воинской русской славы! Ура!

– Ур-р-ра!!! – эхом отозвались гусары.

Рванули, потекли коричнево-золотистым потоком. Хрипели кони, рвалась из-под копыт липкая весенняя грязь. Вот уже лес, вот и французские каре… пушки! Ахнула, засвистела шрапнель, выбивая из седел всадников. Теперь одно было спасенье – быстрей!

Пошел дождь, самый настоящий ливень, что осложнило работу пушкарей, как французских, так и русских.

Вот снова ахнула шрапнель… Денис пригнулся в седле, вырвался вперед с саблей и с криком «ура» помчался прямо на французов. За ними, нагоняя, бешено неслись гусары. Следующий залп враги произвести не успели – русская кавалерия ворвалась в их ряды всесокрушающим, не знающим пощады ураганом!

Дождь. Ливень. Почти невозможно стрелять… Саблей! Руби! Полетели вокруг кровавые ошметки, куски человеческих тел – отрубленные руки, пальцы… Здоровущий французский гренадер бросился на Дениса со штыком, ударил коня в брюхо, так, что Давыдов едва успел спрыгнуть с седла… и тут же, не давая врагу опомниться, принялся орудовать клинком. Враг понадеялся на силу или в пылу сечи не сообразил выбросить ружье и вытащить из ножен палаш… Тяжелым мушкетом не шибко-то оборонишься от сабли! Вот и француз устал… Денис отпрыгнул в сторону, сделал обманный финт и ловким выпадом поразил противника в грудь.

Гренадер обмяк и тяжело повалился в грязную коричневато-бурую лужу. Давыдов быстро осмотрелся вокруг, в поисках какой-нибудь бесхозной лошади, потерявшей своего седока. Кругом гремело «ура», грохотали пушки – ловкие прусские пушкари прямой наводкой палили по французской пехоте. Не картечью. Ядрами! Круша, разрывая тела, отрывая руки, ноги и головы. Кровавя работа войны… Кровавый Молох…

Ура-а-а-а-а!!!

Из-за леса появился еще один эскадрон, во главе которого Давыдов с большим удивлением признал самого государя Александра Павловича. В белом лейб-гвардейском мундире, в сверкающей кирасе и шлеме с конским хвостом, царь все же был узнаваем многими…

– Сам государь здесь!

– Государь!

– Самодержец всероссийский!

Неожиданное появление императора в роли простого эскадронного командира несказанно воодушевило всех, и вскорости французы дрогнули, побежали… Всё! Больше не оставалось никакой силы, способной преградить союзным армиям наступление на французскую столицу. Остатки разбитых армий маршалов Мортье и Мармона отступали к парижским пригородам – Бельвиллю и скотобойням Ля Вилетт.

– Эх, братцы, – увидев подскочивших к нему гусар – Бекетова и Розонтова, – Денис Васильевич широко улыбнулся. – А ведь скоро войне конец, чую. Париж недолго взять.

– Возьмем, господин полковник! – радостно поддакнул корнет… впрочем, уже не корнет – подпоручик.

Сказал и закусил губу, сконфузился:

– Извините… Господин генерал-майор!

Давыдов рассмеялся:

– Ништо! Вот, возьмем Париж, там звания и обмоем. И мое, и твое, подпоручик.

Париж надо было еще взять! Шестьсот тысяч жителей, сорок тысяч солдат, больше полутысячи орудий. Все столичные пригороды – Бельвилль, Ля Вилетт, Монмартр – были хорошо укреплены, поди, попробуй, сунься!

Полк Давыдова в составе союзных войск наступал на Монмартр. В те времена он еще не был включен в городскую черту, обычный пригород, деревня – узкие кривые улочки, мощенные брусчаткой, мельницы, виноградники, рощицы. Просто высокий холм, и на вершине его, там, где лет через сто взметнется к небу сахарно-белая базилика Сердца Христова, – пушки. Сто пятьдесят крупнокалиберных артиллерийских орудий. О том уже донесла разведка. И командовал обороной Монмартра брат императора Жозеф Бонапарт.

Получив приказ к наступлению, Денис не терял времени даром, обойдя холм с юга, со стороны бульвара Бланш и аббатства. Узкие, карабкающиеся в гору улочки – иные и со ступеньками – не способствовали успешной кавалерийской атаке, и Денис приказал спешиться, приготовить пистолеты и ружья.

Так и сам пошел: в одной руке пистолет, в другой – сабля… Так вот и вышел на большой отряд драгунов. Те охраняли артиллеристов, но среагировали поздно – слишком уж внезапно появились из-за угла ахтырские гусары в коричневых, с золотом, доломанах и ментиках.

– Ура-а-а-а!

Сразу завязалась жестокая сеча. Давыдов первым же выстрелом снес подскочившему драгуну часть подбородка, бедолага упал, орошая булыжники кровью. Выстрелы уже звучали во всех сторон, слышался звон палашей и сабель, гром артиллерийских орудий, ржание лошадей, крики, стоны, ругательства.

– А ну, наддай, братцы! – яростно орудуя клинком, подбадривал своих Денис.

– Эвон, Денис Васильевич! – юный подпоручик Розонтов махнул рукой куда-то вдаль, видно, что-то хотел показать. – Эвон, наших-то сколько! Силища-то прет какая, ага!

Французы, как видно, тоже заметили союзные войска, поднимавшиеся на холм грозно и неотвратимо. К тому же прокатился слух, будто Жозеф Бонапарт покинул Монмартр и вообще столицу, передав командование маршалам Мортье и Мармону. Известие сие не способствовало упорному сопротивлению французов, гарнизон Монмартра сопротивлялся все более вяло, а ближе к полудню и вообще предпочел сдаться.

Русские войска поднялись на самую вершину холма, подтянули орудия. Париж лежал внизу как на ладони. Какой-то круглолицый молодой человек в мундире с погонами прапорщика, поставив ногу на лафет торчащей в сторону Парижа пушки, рассматривал город в зрительную трубу.

– А можно мне посмотреть? – подойдя, попросил Денис.

Прапорщик оглянулся. Молодой – вряд ли старше двадцати – темно-русый, с приятным лицом и открытым взглядом, он сразу же произвел на Давыдова самое благоприятное впечатление.

– Пожалуйста, господин генерал-майор. Смотрите!

– Можете просто – Денис, – улыбнулся Дэн. – Денис Васильевич Давыдов.

Юноша ахнул:

– Давыдов! Денис! Неужели – тот самый? Знаменитый поэт! Вот так встреча… Это мне повезло.

– Ну, что вы, – Денис Васильевич уже привык к своей славе и давно уже не смущался… но все же было приятно, чего уж греха таить.

– Муравьев-Апостол… Сергей, – в свою очередь, представился прапорщик. – Инженер, а ныне – состою в батальоне имени великой княгини Екатерины Павловны.

Вот тут уже Дэну хотелось крикнуть – тот самый! Еле сдержался… Еще бы! Сергей Муравьев-Апостол… будущий знаменитый декабрист, борец с царизмом… повешенный по приказу императора Николая Первого тринадцатого июля тысяча восемьсот двадцать шестого года за вооруженный мятеж!