Агния Миллерова - Повелитель моря (СИ)

— Однако, я могу упомянуть что, например, сеньор Анри Верн любезно согласен не только продать на Ямайку нужное количество материалов, но и лично доставить его в форт Кагуэй сразу же, как его повреждённые последними боями корабли будут должным образом восстановлены, — закончив, сеньор Альварес хлопнул ладошкой по шахматному столику, стоящему между ним и Анри и, когда торговец мельком взглянул на него, многозначительно улыбнулся. — Учитывая, в каком плачевном состоянии до сих пор находится город, восстановление которого было отложено ради укрепления форта Кагуэй и строительства двух новых, дон Педро вряд ли откажется от такого предложения. Я хорошо осведомлён о происходящем на Ямайке, и я уверен, что у генерал-капитана нет выбора, — и сеньор Альварес снова широко улыбнулся, глядя на Анри. Опытный политик взял верх над обиженным дворянином.

Анри, не удержавшись, на мгновение поднял глаза на графа. «Да, заставить обидчика платить не кровью, а серебром — это куда изощрённее!» — мысленно восхитился он идеей губернатора.

— Стоит полагать, что вы согласны, сеньор Анри?

— Ваше превосходительство умеет уговаривать. Разве я могу ему отказать? — вновь поклонившись, и искренним уважением произнёс торговец.

— Вот и славно! — довольно подытожил разговор губернатор и снова улыбнулся. — Когда вы будете готовы выйти в море?

— Двадцать третьего, если, конечно, удастся поторопить плотников.

— О, сеньор Анри, об этом не беспокойтесь! Я поставлю сеньора Рикардо в известность о важности скорейшего ремонта вашей армады. Узнав от меня, что от этого зависит исполнение приказа генерал-капитана Юкатана, он, как умный человек, поймёт, на чью голову в итоге падёт даже наименьшая задержка.

Анри, не сдерживая восхищения, вновь взглянул на губернатора и сказал, крестясь:

— Я благодарен Господу, что он не сделал меня врагом вашего превосходительства!

От глаз губернатора разбежались лучики.

— Господь справедлив и в гневе своём, и в великодушии. Ибо открыты ему все деяния человеческие, — благочестивый тон губернатора напомнил Анри проповедь падре Игнасио.

Однако от этих слов у молодого человека похолодело внутри. Чтобы скрыть замешательство, он начал складывать письмо дона Педро, которое всё ещё сжимал в руке. Анри надеялся, что губернатор сказал всё и сейчас окончит аудиенцию. Но он ошибся. Продолжая улыбаться, тот внимательно наблюдал за торговцем. От его карих глаз не укрылась неуверенность молодого человека. Выдержав паузу, он улыбнулся ещё шире и нарочито весёлым голосом спросил:

— Кстати, сеньор Анри, я давно хотел спросить вас — правдивы ли разговоры о том, что вы никогда не лжёте и всегда говорите только правду?

— Пусть ваше превосходительство простит меня за уклончивый ответ, но я стараюсь избегать слова «никогда», — почтительно ответил Анри. В тот же момент по вискам ударила мысль, что сеньор Альварес должен был заметить выбегающую из комнаты дочь. «Странно, ведь после посещения графини он должен был сопоставить события и отреагировать».

Но губернатор, услышав ответ, лишь рассмеялся:

— Вы умеете пользоваться словами, друг мой. Понимаю это так, что иногда вы делаете исключения. Позвольте тогда узнать, в каких же случаях вы позволяете себе слова лживые?

— Да будет известно вашему превосходительству, я не лгу сознательно. Но, поскольку я допускаю возможность, что, будучи сам введён в заблуждение или обманут, могу повторить чужую ложь будучи искренне уверен, что это правда. А посему я не могу утверждать, что никогда не лгу, — Анри отвечал совершенно серьёзно, и, не смея смотреть в глаза дворянину, следил за реакцией собеседника по смене его интонаций.

— А как же быть с разными щекотливыми ситуациями, когда правдою вы можете задеть чью-то честь или же выдать важную тайну? — губернатор лукаво прищурился, всё ещё улыбаясь.

— В таком случае я молчу, — ответил Анри, раздумывая о том, куда клонит граф, — Сокрытие правды не есть ложь.

— То есть, вы просто молчите? — в голосе сеньора Альвареса появилась ехидность.

— А зачем говорить лишнее? Разве предки не учили нас, что молчание дороже золота? — убеждённый в истинности сказанного, спросил Анри.

— Стало быть, вы человек, умеющий хранить тайны, — сделал вывод губернатор.

Анри недоумевал: ему никак не удавалось понять, куда клонит сеньор Альварес. «Похоже, граф знает, что его дочь была здесь, но, кажется, его устраивает моё молчание», — решил он, вслушиваясь в интонации сеньора Альвареса.

Повисшую ненадолго тишину нарушил граф Альменара:

— А как же быть при допросе с пристрастием? Когда враги начнут терзать вас, дабы узнать правду, способную привести их к победе, а ваших соратников к неминуемой смерти?

Анри задумался. Ему не раз приходилось применять к врагам допросы «с пристрастием». Грегорио Ромеро — капрал пехотинцев-абордажников «Победоносца», за свой огромный рост получивший прозвище Верзила, был искусным мастером заплечных дел. Никто ещё не устоял, хотя некоторые сопротивлялись долго и даже очень долго. Глядя на то, как рвётся плоть и слыша хруст ломающихся костей, Анри не раз задавал себе вопрос — как долго он сам смог бы выдержать такую боль? Разве можно что-либо утверждать, не познав этого?

— Надеюсь, Господь избавит меня от возможности узнать ответ на вопрос вашего превосходительства, — тихо сказал молодой, но уже многое повидавший мужчина и перекрестился.

Сеньор Альварес также наложил крестное знамение и кивнул:

— Да будет так!

В салоне снова повисла тишина. И снова её прервал губернатор:

— Друг мой, откуда у вас такая приверженность правде? Насколько я помню Писание, даже в заповедях своих народу израильскому Господь не запретил ложь, лишь кривые обвинения [41] «Не произноси ложного свидетельства на ближнего твоего» — 9-я заповедь, книга Второзаконие, глава 5 ближнего своего?

— Это заповедь моего отца. Это он учил меня никогда не лгать.

— Я уверен, что это был достойный человек, — уважительно произнёс губернатор.

Опять наступила короткая тишина.

— Вы помните мою старшую дочь, Исабель? — вдруг сменил тему граф.

— Ваше превосходительство однажды рассказывал мне о ней, — Анри снова напрягся, но волнение тут же отступило — он уже понял, что сеньор Альварес не горит желанием наказать его.

— Она сегодня подверглась допросу с пристрастием от своей матери, — губернатор тихо рассмеялся. — Но Исабель и не пыталась сопротивляться. Напротив, она сообщила и такие подробности, о которых её не спрашивали.

На лице Анри появилось искреннее изумление:

— Полагаю, именно наличие этих подробностей и привели её светлость графиню в гнев?