Владислав Савин - Врата Победы: Ленинград-43. Сумерки богов. Врата Победы

А каждый вечер перед сном и каждое утро после обязательной пробежки Брюс (я даже не знаю его подлинное имя), гонял меня персонально и беспощадно по полчаса, по часу, как позволяла обстановка. И говорил при этом:

– Вам, товарищ Этьен, на ринге выступать не понадобится. И часовых бесшумно вам снимать не надо. Но чтобы вы, если дойдет до боя, не мешали нам – этому я вас научу! А на будущее запомните, что рукопашка – это, во-первых, хорошее упражнение, уйти с линии огня, быстро выхватить оружие, а во-вторых, на дистанции вот так, вплотную, она не менее опасна, чем пистолет. Ну и, в-третьих, она учит, как использовать в качестве оружия совершенно безобидные предметы. И конечно, в-четвертых, она всегда при вас, и противнику до времени не видна. Отдохнули? Продолжим.

Я старик уже, сорок пять лет, а он лось здоровый. Хотя относится ко мне с искренним уважением, в официальной обстановке обращаясь «товарищ полковник». И снова повторяет, что это «лишь затем, чтобы вам живым назад лишний шанс был». А как сам работает, это надо видеть! Однажды он на физподготовке устроил «восемь человек на меня, желающие». Если меня побьете, дам лишние полчаса отдыха. Бить буду сильно, но аккуратно и не до смерти, так что не бойтесь. А вы меня – как можете.

Вышли, все парни крепкие и рослые, крестьянский труд способствует. И началось.

– О, мадонна! Танец смерти! – кто-то из девчонок вскрикнул. В отряде и женщины были, в основном, конечно, на кухне и санитарками. И у них тоже в привычку вошло на наши занятия смотреть.

Да уж, это на танец было похоже! На него наступают, с ноги на ногу неуклюже переминаясь, пытаются стенку построить, как в трактирной драке – а он между ними стелется стремительно, как пантера. И те, как кегли, валятся или разлетаются в стороны, товарищам мешая. Полминуты не прошло – из восьмерых никого на ногах нет!

Один, правда, после возражать стал – а если бы, а я бы… Так Брюс взял толстую палку, о колено враз не сломаешь, и две хворостины. Прутики отдал держать спорщику и еще одному, на них концами палку положил, как мост. И вдруг, совершенно не готовясь, рубанул ребром ладони – хворост цел, палка пополам. «Вопросы есть – что было бы с твоими боками, а также руками, ногами и черепушкой, если бы я бил по-настоящему?»

Видел я когда-то давно самого Харлампиева. Но это – еще уровнем выше! И движения совсем другие, и стойка, самбо больше на борьбу похоже, а это на французский бокс, руками и ногами, с захватами и бросками лишь на ближней дистанции. И система явно армейская – постановка движений такая, что легко после перейти к работе штыком, прикладом, ножом. Много же дома изменилось в нашей армии – откуда вы взялись такие? Спорить могу на что угодно, что Брюс в СССР не жил, по крайней мере до войны – несколько раз оказывалось, что он элементарных вещей не знает, мелочи, но житейские, без которых никак! И слова вроде русские, но со значением совершенно в сторону! То есть из эмигрантов, причем из богатой страны, где еще холодильный шкаф в квартире мог быть вещью совершенно привычной? И в речи его явные англицизмы мелькают – значит, Америка? Вполне реально – туда еще перед революцией много народу уезжало, за лучшей долей – ну а в пятилетки к нам, бывало, и сами американцы ехали насовсем, как герой романа Бруно Ясенского. И конечно же, разведуправление мимо такого кадра пройти никак не могло!

Однако же подготовка у него все ж не агента-нелегала, а чистого боевика. Хотя навыки агента тоже налицо. Он говорит – вам в помощь, были бы такие, как мы, в тридцать восьмом, вам бы сидеть не пришлось, вытащили бы! Узкая специализация – пройти, убить, взорвать, исчезнуть – таких даже при Троцком не было, когда курс на мировую революцию считался линией партии. Теперь же товарищ Сталин говорит, каждый народ сам решает, каким путем идти, социализма или капитализма, и даже Коминтерн распущен – но в то же время такие, как Брюс, готовятся целыми отрядами, чтобы работать, как сам он сказал, «и в военное, и в мирное время»! Ясно, зачем их на передовой держат – идет слаживание, тренировка, обкатка этого нового инструмента советской политики! На немцах отработка – для посторонних выглядит, как обычные действия фронтовой разведки и партизан. Интересная же жизнь наступит после войны для разведупра, а еще больше для заграницы, не желающей делать правильный выбор!

Ну вот, такси. «Хвоста» не вижу. Что вспоминаю-размышляю, не беспокойтесь, этому я раньше еще научился – информацию анализировать, занимаясь попутно совсем иным делом, жизнь заставила! Первым делом заселиться, не таскаться же по городу с вещами: и неудобно, и внимание привлекает. Раньше и вопроса не было бы – в самый лучший отель, факт проживания там, в глазах полиции, уже говорит о благонадежности! Но нельзя, хотя столько лет прошло, но могут там меня вспомнить и узнать! В то же время совсем уж третьеразрядные тоже не подходят – и полиция туда часто наведывается, и с уединением там не очень, да и могут банально обокрасть. Конечно, ничего особо ценного в чемоданах нет, но сразу подозрение, отчего в полицию не заявили? Значит, выбираем место, где обычно останавливаются паломники среднего достатка. И чтобы было не слишком далеко от церкви Святого Антония, куда нам надо, но и не близко, если отец Серджио подведет. Что будет прискорбно – есть у меня и другие знакомые среди служителей Церкви, но этот вариант самый предпочтительный.

Нет, отец Серджио не коммунист и даже не сочувствующий. Но тогда, в тридцать пятом, он обмолвился, что хорошо знаком с кардиналом Пичелли, еще отцы их были то ли друзьями, то ли однокашниками. И любопытно, отчего сам Серджио, человек весьма умный, хорошо образованный, с талантом политика, коренной римлянин, сидя на довольно скромном месте тридцать лет, как говорили сам, «в год Мессины я уже был тут», не казался ни обиженным, ни в опале. А если и правду шепнули мне однажды, что отец Серджио имеет не последний чин в жандармерии Ватикана (которая там аналог не патрульно-постовой службы, а скорее уголовного сыска и тайной полиции), тогда пост настоятеля небольшого храма на тихой улочке в самом центре Рима – это просто идеальное прикрытие.

Ну и такая мелочь – что кардинал Эудженио Пичелли в тридцать девятом был избран нынешним Папой под именем Пия Двенадцатого.

Внешне ничего не изменилось, будто и не было семи прошедших лет. Оставив «испанцев» в кафе напротив, откуда хорошо просматривалась улица, вхожу в храм. Спрашиваю у мальчика-служки, здесь ли отец Серджио – если ничего не поменялось, в это время дня он всегда был тут. «Да, сеньор, он сейчас выйдет!»

– Доброго здравия вам, сын мой. Желаете исповедоваться?

Да, это он, святой отец. Взгляд цепкий, оценивающий – пытается вспомнить, когда он меня видел. Узнал!