Владислав Савин - Врата Победы: Ленинград-43. Сумерки богов. Врата Победы

Теперь Мехлис знал, что делать. Гениальность вождя – проверить новую линию сначала в чужой стране, которая еще очень нескоро вой дет в СССР. Впрочем, Союз в этой истории будет иметь совсем иной смысл – именно союз государств, вокруг центрального русского ядра, включающего в себя по окраинам культурные автономии. С течением времени новые республики перейдут в разряд автономий – и таким образом, СССР постепенно распространится на весь мир. Возможно, даже без войны, если итальянские товарищи окажутся правы. Будет тяжело – но когда коммунисты боялись трудных путей? Потому что контролировать ситуацию куда сложнее, чем разрешить ее одним ударом.

«А вы посмотритэ, кто у нас будэт нэдоволэн перестройкой, товарищ Мехлис?»

Грузинский акцент в речи Сталина появлялся, лишь когда вождь был по-настоящему взволнован. Значит, новый курс, по иронии названный так же, как горбачевское предательство, сначала в Италии, затем в Польше, Румынии, Венгрии, Болгарии, Германии – и в завершение в СССР. С послаблениями в сторону «демократии», «плюрализма», даже мелкой частной собственности, на уровне советской кооперации, – что должно ввести в заблуждение наших заклятых «друзей» с запада. Но в тени, с изнанки – жесткий контроль: новая контора товарища Пономаренко, «внутренняя разведка», уже прозванная среди своих инквизицией – судя по целям и методам, при царе это Охранным отделением называлось?

И – «товарищи потомки», важный элемент плана. Надо познакомиться с ними поближе!

Лазарев Михаил Петрович. Подводная лодка К-25. Военно-морская база Специя, 19 марта 1944 года

– Это будет война, – сказал товарищ Мехлис, – пусть и без выстрелов, может быть, но война. Раз эти – не успокоятся, не забудут, не простят. Вы там однажды уже поверили в капитализм с человеческим лицом, чем кончилось для вас?

Мы сидели в кают-компании «Воронежа» – я, Сан Саныч, Елизаров, Сирый, Буров, ну и остальные офицеры. Петровича не было – бдил в ЦП, оставшись за меня. Зато был Брюс, и еще кто-то из спецназа – только наши, из будущего. Наш же гость мало интересовался техникой – «а что я в этом понимаю?» – но задавал множество вопросов по жизни «там», включая бытовые мелочи. Удивлены были и он, и все мы – хотя провели здесь уже полтора года, но в военное время, а это специфика, тут и к денежному довольствию относишься философски, пребывая на казенном. А в довоенном СССР красный командир, что армии, что флота, был фигурой – как по почету, так и по уровню жизни – гораздо более уважаемой, чем, например, кооператор. Правда, этот уровень тоже от привычного нам сильно отличался – так, даже человек в звании, условно, полковничьем, если говорить не только об армии, но и партийных или хозяйственных чинах, науке, культуре, вполне мог жить в комнате в коммуналке, если не имел семьи – причем по собственному выбору: «Вы лучше семейным жилплощадь дайте». В то же время чин с женой и детьми – и не только военный или партийный, но и инженер или профессор – вполне мог иметь домработницу, кухарку и няню. Личных автомашин было очень мало, бензина практически не было в свободной продаже, и собственникам надо было «прикрепляться» к какой-то из контор. Так же и дачи, как правило, были отличительной чертой интеллигенции, прежде всего творческой – хотя весьма распространено было «на лето, к родственникам в деревню». Но чтобы офицер атомной подлодки мыкался на берегу без квартиры, имел грошовую зарплату, да и ту не получал месяцами, как было у нас в девяностые – это не укладывалось у товариша Мехлиса в голове! Как и то, что в двухтысячные, когда все как-то выровнялось уже при Путине, защитники Отечества, в подготовку которых государство вложило огромные средства, были в глазах общества и по достатку много ниже «деловых».

– Это ведь прямой подрыв не только обороноспособности, но и государственных основ! У вас там вредители наверху сидели? Читал я про ваши трудности – но представить не мог, чтобы настолько. И никто против этого безобразия не протестовал?

– Армия и флот вне политики, – отвечаю я, – именно так нам говорили с самого верха. Горбач, который был не только президентом, но и генсеком, то есть вождем – а каково в СССР спорить с вождем, уж вам-то должно быть известно. Когда Ленин нэп вводил, многие протестовали? Вождь большой – ему виднее.

– Ленин тогда объяснял партии и народу про временное отступление ради конечной победы коммунизма, «от пролетарского штурма к трудовой осаде», – заявил Мехлис, – у вас же, насколько я прочел, речь шла о полном отказе от коммунизма как конечной цели, то есть полное попрание высоких идеалов! Предательство было налицо – так отчего никто не протестовал?

– А не было идеи, – отвечаю, – «учение Маркса – Ленина – Сталина истинно, потому что верно». Это, и правда, было в ваше время – теория, наиболее правдиво объяснявшая мир вокруг. А в конце века – превратилась в набор мертвых догм, никакого отношения к действительности не имеющих. Читал я тут «Краткий курс» – и заметил, что еще при жизни Сталина, пошли Бог ему многие лета, не говоря уже про Ильича, идея жила – менялась, активно откликалась на происходящее. А после, при Хруще и Брежневе, мне отец рассказывал – всякие там экзамены по марксистско-ленинской философии, материалы очередного съезда никто и не учил, достаточно было самых общих фраз про углубить, улучшить, ускорить и вперед к победе коммунизма. И никто не мог внятно объяснить, а отчего это революции на Западе нет, если коммунизм – это следующая и более прогрессивая формация. Вот и вышло – я уже про себя говорю, – когда грянуло, мы, кто в погонах, за Отечество сражаться и умирать были готовы, а идею никто уже всерьез не воспринимал. А отчего так вышло, вопрос не ко мне.

– А к кому же? – напористо спросил Мехлис. – Вы тут, а ваши Горбачев, Ельцин и прочие там остались, жаль, что не к нам, кайлом бы помахали по 58-й. К вам у советской власти пока никаких претензий, воюете отлично, – но можно ли на вас политически положиться? Здесь все же Италия, страна капитализма – насколько это воздействует на личный состав? Особенно в свете новой политической линии ВКП(б), имеющей некоторое сходство с нэпом и, я не побоюсь сказать, с вашей перестройкой? Чисто внешнее – о капитуляции перед капитализмом речи быть не может! Но отдельные личности, неустойчивые морально, могут решить… Отчего вы смеетесь?

– Так, Лев Захарович, именно оттого, что мы при ельцинском капитализме пожили, у нас к нему устойчивый иммунитет. Точно знаем, что уж это никак не наш путь! И за СССР и мировой коммунизм здесь драться будем насмерть, чтобы ни одна собака нам мешать не смела. А идею примем любую от товарища Сталина – ну кто мы такие, чтобы ему указывать?