Владислав Савин - Врата Победы: Ленинград-43. Сумерки богов. Врата Победы

– Не могли, – возразил Маневич, – всех политических выпустили в той же партии, что меня. Оставались там уголовные, человек сорок. И нет сведений, что немцы на Санто-Стефано массово завозили пленных и заключенных. И секретность – если папу отправили туда всего через несколько дней после поимки? Уж если немцы итальянскую обслугу тюрьмы спешно оттуда выкинули – то потерпели бы они пару сотен совершенно неблагонадежных? С вероятностью, что кто-то сбежит.

– По информации, на остров регулярно отправляется провизия из расчета примерно на три сотни человек. И замечена также погрузка в Неаполе зенитной батареи. Также установлено наличие в том районе, – тут Намгаладзе заглянул в блокнот, – как минимум одной роты из третьего батальона 5-го полицейского полка СС.

– Не думаю, что все это на Санто-Стефано, – не соглашался Маневич, – считайте: в тюремном корпусе девяносто девять камер, каждая четыре на четыре, без всяких удобств. В мое время поодиночке сидели – значит, минус двадцать-тридцать на ватиканских пленников, сколько их там? И сомневаюсь, что эсэсовцы будут в таких условиях жить, хуже чем заключенные, если в камеру набиваться впятером. Там и коек нет – соломенные матрацы на голом каменном полу. И на окнах одни решетки, без стекол. А обустраивать – кто этим будет заниматься, и когда?

– Но самолет-разведчик был обстрелян, – настаивал Намгаладзе, – и, по утверждению летчиков, именно с Санто-Стефано, или с Вентотене. А при дешифровке снимков – артиллерийские позиции хорошо видны.

– Вспышек выстрелов не видно, – замечает Басистый, – немцы под Севастополем и ложные батареи строили, из досок и бревен. Пару часов взводу помахать лопатами и топорами – вот и дворики, и «пушки».

– Погодите, а отчего мы так привязались к Санто-Стефано, – вдруг спрашивает Намгаладзе – отчего не Вентотене, где условия куда лучше, там даже деревня имеется, где роту разместить вполне возможно. А раз деревня – то значит, и пресная вода наличествует? И пристань есть. И на пути к материку – значит, возможным беглецам путь как раз мимо, а то и через Вентотене. Тогда все сходится – основные силы гарнизона там, но Санто-Стефано в прямой видимости, и если катера наготове, то через полчаса рота в полной боевой будет уже около тюрьмы! А тяжелые зенитки, при необходимости, поддержат огнем.

– Полицейский батальон, – говорю я, – не фронтовики. От ваффен СС отличаются, как вохра от гвардейской пехоты. Натасканные – не факт, что с охраной контингента гвардейцы справились бы лучше вохры – но именно на свое. Не оборону, а охрану, причем изнутри. За узниками бдят хорошо – а вот за тем, что снаружи? Тюрьма на острове, заключенные в камерах – так будут ли патрулировать территорию, зачем и от кого? Прожектора на крыше поставить могут, лодки заметят издали – радируют на Вентотене, вышлют катер. А оборону по всему периметру готовить зачем?

– Но тогда охраны там, может быть, и один взвод, – согласился Маневич, – у нас случай был, когда один заключенный все же бежал из камеры. Не сумев уплыть с острова на лодке, он спрятался в гроте под обрывом, а ночами таскал овощи с огорода. Его искали, очень тщательно, тринадцать дней. Вот это место на карте – кстати, если немцы избавились от всего итальянского персонала, то про этот случай и пещеру вполне могут и не знать. И если изможденный и голодный узник регулярно поднимался оттуда на плато – то это тем более по силу бойцам осназа.

«Воронеж» вышел из Специи в ночь на 22 марта. Даже с Лючией не попрощался – грузились в глубокой тайне, в затемнении, и после атомарина сразу отошла от причала. День мы банально отсыпались и отдыхали, доверившись мастерству Лазарева вывести корабль в требуемое место. В трех километрах от конечной точки мы выскользнули из торпедных аппаратов – две двойки, на «миногах», я с Мазуром и Валька со Скунсом. До острова дошли без проблем, компы-навигаторы были еще живые – мы бы справились и без них, но затратили больше времени, а главное, заряда батарей. Пещера была там, где и указал на карте Маневич, наверх по расщелине мы поднимались очень медленно, тщательно обследуя путь. Если немцы все же узнали про ту историю с беглым, то могли поставить здесь мины. Хотя, конечно, проще было взорвать и завалить – но мало ли что могло прийти на ум герр коменданту.

Мины были наверху. Проволочное заграждение вдоль берега, и перед ним противопехотки, в один ряд. Деревянные ящички, даже не «лягушки», обезвреживание их было у нас уже заученной процедурой. Мы сняли мины у прохода, замаскировав следы – рассудив, что вряд ли немцы регулярно проверяют целостность своих заграждений, да еще за проволокой. До рассвета оставалось еще часа три, и мы знали, что «Воронеж» не ушел далеко и, находясь на перископной глубине, подняв антенну, слушает эфир – готовый подобрать нас при необходимости экстренного отхода. И не было никаких следов немецкой обороны. У немцев, в отличие от нас и союзников, была особенность – там, где бы мы, замаскировавшись, ждали гостей в засаде, фрицевские армейцы (не абвер, гестапо и СД) предпочитали расположиться открыто, отпугивая демонстративной мощью и движением патрулей. Но ничего тревожного не было видно и слышно.

Здесь не было «зеленки». Но были кактусы, высаженные рядами как живая изгородь. И было темно, мы шли перекатами, одна пара, замерев, страховала другую. Мин здесь быть не должно – в глубине острова, когда по тревоге артиллеристы побегут к пушкам, очень трудно уследить за безопасной тропинкой, особенно ночью – и мы не видели ничего похожего на вехи. Вот впереди показались задранные к небу стволы – один, и второй метрах в полустах. И фигура часового возле крайней пушки.

Странно, за несколько минут, что мы за ним наблюдаем, он не пошевелился ни разу. Хотя немцы – вспоминаю караульных из фильма со Штирлицем, на входе в штаб-квартиру РСХА, как они там стояли статуями. Так то фильм, и очень большой штаб – а тут пост в дальнем гарнизоне, когда никакое начальство, и твой же ефрейтор-разводящий, тебя видеть не могут! Может, кемарит стоя, как и у нас бывало? Решаю рискнуть – сначала тщательно оглядывая все вокруг на предмет обнаружения замаскировавшейся группы захвата, если это все ж хитроумная ловушка. Конечно, хорошо спрятавшихся егерей обнаружить сложно, но наши ПНВ – это огромное преимущество. А в спецов из этого времени, уровнем выше нашего, я не верю – не встречались мне такие пока.

На двадцать шагов у меня ушло не меньше двадцати минут. Наконец я за спиной часового. Бью под каску рукояткой ножа – если даже не будет оглушения, полсекунды хватит, чтобы тут же перерезать горло. И рука втыкается в солому! Чучело на палке – хотя каска, шинель и даже винтовка настоящие. Теперь надо поставить это пугало как прежде, чтобы немцы утром не заметили ничего! И пушки – деревянные, но с самолета не отличить. Ладно, фрицы, завтра с вами сочтемся за то, что нас ползать заставили!