Александр Казанков - Тень предков [litres]

Подсадной игрок, скорее всего, должен немного выделяться среди остальных, прежде всего тем, что он сюда пришел работать, а не отдыхать. Еще он на подсознательном уровне должен держаться подальше от Гостыслава, чтобы не спалить уговор между ними. И Святославу удалось вычислить «утку». Если все гости норовили выпить с хозяином дома, провозгласить за него здравицу и пообщаться с незнакомкой, то один из гостей вел себя немного напряжённо, пил мало и к Гостыславу ни разу не подошел. Может, конечно, это наоборот недруг купца, но маловероятно, что он пригласил бы в свой дом врага. Пили и гуляли долго, Святославу даже это начало надоедать. Он-то всего пару глотков сделал, да и то слегка захмелел, крепкое тут вино, а вот Соколик оттянулся на славу. Он из остальной компании ничем не выделялся. Сразу сграбал двух девах пофигуристей и вино пил за троих. Как будто позабыл, зачем они сюда пришли. Впрочем, так даже лучше, если бы и он сидел так же, как Святослав, то на них точно обратили бы внимание. А так, гридень гуляет, отрок сидит в строгости и послушании. Нормальное патриархальное поведение.

Наконец Гостыслав, осилив очередной кубок, встал из-за стола и обратился к собравшимся:

– Уважаемые торговые люди, полагаю, что все утолили свой первый голод, и, чтобы веселье не кончалось, предлагаю испытать судьбу и заложить банчишко, – воскликнул он и кивнул служкам у стены.

Купцы громко одобрительно загалдели и начали расталкивать девок. В игре бабы лишние, нечего от дела отвлекать. Холопы быстро подхватили столы и унесли их в широкие двери, принеся оттуда чистый стол, обшитый бархатом. Гостыслав сел в центре стола, а все гости живо расселись напротив, при этом купец в красном кафтане сел крайним по правую руку напротив Гостыслава. Юлька же устроилась прямо позади купца, что-то шепча ему на ушко. Святослав с Соколиком сели рядом, прямо напротив купца, в середине стола.

– Ну что ж, я как щедрый хозяин дома полагаю, что заслужил ваше доверие быть казной. Никто не против? – купец обвел всех дружелюбным взглядом.

Нет, Святослав, конечно, сам бы не отказался быть банкиром, но кто ж ему даст, так что пусть держит казну купец, с ним хотя бы все понятно, а от других чего ждать?

Не услышав возражений, купец достал из лакированной шкатулки колоду потертых карт. Они были гораздо крупнее стандартных игровых карт и больше напоминали колоду карт таро, но по картинкам внутри были вполне узнаваемы и представляли собой колоду из тридцати шести карт. Единственное, в этой колоде не было привычных для Романова пик, червей, крестей и бубен, а были мечи, посохи, кубки и пентакли. Гостыслав привычно перемешал колоду, делая это нарочито открыто, чтобы каждый увидел, что он не жульничает, а честно исполняет свой долг.

– Ну что ж, для начала десять гривенок, – молвил купец, перетасовав карты и положив на стол десять вытянутых серебряных брусков.

«Да, нехилая тут игра идет, годовое жалованье рыцаря на кону стоит», – подумал Святослав.

Гостыслав споро раздал всем по одной карте, последнюю положив перед собой картинкой вверх. У него оказалась десятка мечей. Верхнюю карту вскрыл и положил поверх колоды. Святослав заглянул в свою, шестерка, не велика карта.

– На сколько играешь? – обратился купец к крайнему игроку слева.

– На три, – коротко ответил тот и положил на стол три бруска.

Гостыслав вытянул снизу колоды карту и протянул ее игроку. Тот взглянул на картинку и сказал: «Еще». Банкир выдал ему карту, а игрок, стиснув зубы, положил карты на стол. Перебор: король, десятка, император – это здесь карта такая вместо туза. Ага, а у короля уголок два раза загнут, у десятки вмятина в центре, император затерт до волокон. Гостыслав извиняюще улыбнулся и положил карты сверху колоды, в той же последовательности. Дальше играл следующий купец, который тоже проиграл, потом еще один, тот уже выиграл две гривны, и так, пока очередь не дошла до Святослава. Он вначале выигрывать не планировал, к чему сразу обращать на себя внимание. Поставил две гривны, чтобы не сильно отличаться, и специально перебрал, заграбастав аж четыре карты, набрав двадцать четыре. Гостыслав, да и все остальные над ним только посмеялись, ну зачем, когда у тебя двадцать очков, брать еще одну карту? Всем сразу стало ясно, что сегодня никто из них без куша не уйдет, за всех заплатит глупый отрок. Таким ходом Святослав решал сразу две задачи: во-первых, создавал благоприятное впечатление, во-вторых, срезал колоду. До него из колоды прошли шестнадцать карт, и каждую из них он прекрасно запомнил, с этими четырьмя их уже стало двадцать. Соколик после него, кстати, выиграл четыре гривны. Но весь банк снял последний, крайний игрок в красном кафтане. После чего Гостыслав заохал, мол, без штанов оставите, поставил на кон сразу аж тридцать гривен и начал перемешивать колоду заново. Вот тут Святослав заметил, что тасует он уже не так, как раньше, а придерживает пару десятков карт, при этом, дав сдвинуть колоду Юльке, нажав на верхнюю часть колоды так, что она сама легла в руку девушки.

«Вот оно, значит, как, способ старый как сам этот мир. Ничего, поиграем», – подумал Святослав, и игра началась по новой.

В этот раз Романов также побеждать не планировал, ни к чему пока. Главное много не ставить, чтобы раньше времени все не проиграть. В этот раз казну снял сам Гостыслав, аж шестьдесят гривен, при этом Святослав проиграл только пять. На третий кон повторилось все вновь, но купцы уже разошлись и ставили по-крупному, только выиграл все тот же купец в красном. Потом куш достался еще двум купцам, но небольшой, так чтобы игрой захватить, а отрок с гриднем опять оказались в проигрыше. Соколик уже начал нервничать, понимая, что проиграл свое годовое содержание.

Ладно, пора начинать. Гостыслав поставил на кон пять десятков гривен, раздал всем по карте. Святославу, как он и ожидал, досталась восьмерка. Все четыре купца до него проиграли, Гостыслав им выдавал карты из нетасованной части колоды, добавив до перебора. Когда очередь дошла до Романова, он вытащил из-под стола мешок с серебром и положил его на стол.

– Сорок гривен, и позволь Юлиане дать мне две карты снизу? Я думаю, у такой прекрасной девы счастливая рука, – тихо произнес Святослав.

Купцы на мгновение замолчали. Во-первых, ставка для отрока была высоковата, ясное же дело, что сейчас все продует, а во-вторых, карты всегда выдавал казначей. Но Юлька положила ручку на плечо купца и, нежно ему улыбнувшись, проворковала:

– Позволь, милый, мне выдать, а то заскучала совсем, вы все играете, а я сижу и никому не нужна, – в конце у нее даже нижняя губка задрожала, вроде как от обиды, и мордашку такую состроила, что отказать ей мог только мужелюбец.