Александр Михайловский - Освободительный поход

– Господа, – нарушает гробовое молчание Молотов, – сразу должен вам сказать, что эти переговоры могут вестись только на основе советского ультиматума от первого января сего года…

Турецкие представители несколько недоуменно переглядываются и тут же в разговор в своей «фирменной» манере вступает Андрей Андреевич Громыко, который в местной дипломатической среде уже получил свое прозвище – «Горе побежденным».

– Переход под советский контроль зоны Черноморских Проливов, территории Западной и Великой Армении и Курдистана не обсуждается, – чеканит он. – Переход под контроль Греческой республики территории средиземноморского побережья Анатолии – не обсуждается. Переход под контроль Болгарии Восточной Фракии – не обсуждается, запрет для турецкой армии на обладание военно-морскими, военно-воздушными и бронетанковыми силами – не обсуждается. Признание ответственности властей турецкой республики за резню армян, ассирийцев и греков, а также выплата компенсации родственникам жертв этих преступлений против человечности тоже не обсуждается.

Нуман Меменчиоглы вопросительно смотрит на Громыко, потом на Молотова, потом на консультантов, которые с непроницаемым видом сидят рядом с дипломатическим наркомом, после чего глубоко вдыхает.

– Скажите, любезнейший, – обращается он к сидящему прямо напротив Молотову, – а что же, по вашему мнению, мы должны сейчас обсуждать? Ваши военные и так промариновали нас чуть ли не трое суток, прежде чем допустить сюда, в Москву, для ведения переговоров о прекращении военного конфликта, который мы считаем чистейшим недоразумением…

В ответ на эти слова Молотов только равнодушно пожал плечами, а Громыко, усмехнувшись, ответил:

– Военный конфликт, господин Меменчиоглы, закончится максимум через три дня вместе с остатками турецких вооруженных сил, после чего даже только что перечисленные требования будут казаться вам дипломатическим пределом мягкости и добродушия. У окружающих вас народов за пять последних столетий отрос уж слишком большой зуб на турецкое государство. Греки, болгары, румыны, грузины, армяне, ассирийцы, арабы всех мастей и даже русские поляки и венгры – все помнят свирепую алчность турецких захватчиков и жалобный плач и стоны угоняемых на чужбину соплеменников. Никто ничего вам не забудет и не простит. Такое уж сейчас беспощадное время, когда сердца людей ожесточились до предела, а былые ваши заступники в Лондоне и Париже по независящим от вас обстоятельствам вышли из игры. Наше политическое и военное руководство не хочет занимать всю территорию Турции, но если намеченные военными планами результаты будут достигнуты, а мирное соглашение все еще не будет заключено, то наши войска продолжат наступление то тех самых пор, пока не оставят ни одного клочка незанятой турецкой земли. И не надейтесь, что ради соблюдения спокойствия на оккупированной территории мы будем держать там элитные фронтовые части. Совсем нет. Оккупационные войска в зонах, не входящих в сферу интересов Советского Союза, будут состоять из болгар, греков, румын, армян, грузин и прочих представителей народов, ограбляемых и унижаемых вами в течении столетий. И вот тогда вы узнаете, что такое настоящий ужас. Впрочем, вы вполне в состоянии избежать грядущего кошмара, если согласитесь на предложенные вам условия и не будете доводить дело до крайностей…

Турецкие дипломаты еще раз переглянулись, после чего Нуман Меменчиоглы произнес:

– Господин Молотов, у нас нет полномочий для того, чтобы вести переговоры на указанных вами позициях. Прежде чем я дам вам ответ, я должен связаться с президентом Инёню и запросить у него инструкций. По этой причине я вынужден просить Вас перенести наш разговор на сутки и продолжить нашу встречу завтра в это же время.

– Хорошо, господин министр, – согласился Молотов, – но только помните, что каждый час вашего промедления приближает окончательное уничтожение турецкого государства.

Уже позже, на следующий день, стало известно, что после получения ответа из Анкары в тот же день турецкий министр иностранных дел ушел в выделенную ему комнату и принял яд. Он просто не мог поступить иначе – ведь прямо на глазах рушилось дело всей его жизни.

* * *

10 января 1943 года, Утро. СССР. Ивановская область, спецобъект НКВД «Дача в лесу».

Бывшая русская Великая Княжна, дочь русского императора Александра III и внучка датского короля Христиана IX, Ольга Александровна Романова.

Всю прошедшую неделю бывшая Великая Княгиня обдумывала разговор с госпожой Антоновой и чувствовала себя примерно так же, как Иисус Христос, возведенный на гору, с вершины которой ему показали все царства земные и небесные.

«Только вот ведь в чем дело – и я не Христос, и госпожа Антонова тоже не дьявол… – думала она. – Естественно, что большевики, то есть их руководство, хочет, чтобы те люди, которые называют себя Романовыми, лояльно относились к их власти и к той стране, которая была их вотчиной на протяжении трехсот лет. И это при том, что симпатизирующий Гитлеру Великий Князь Владимир Кириллович выглядит до предела несимпатично, а с точки зрения законов Российской империи, и в самом деле является банальным незаконнорожденным, сиречь ублюдком».

И даже если признать юридическую силу за указом ее брата Никки, задним числом признавшим законность брака Кирилла Владимировича и британской принцессы Виктории-Мелиты… Одно только участие в февральском мятеже против законной власти злосчастного семнадцатого года и дефилирование перед революционной толпой с красным бантом на груди ставят крест на моральном праве этого человека и его потомков не только претендовать на титул главы Дома Романовых, но и просто называться порядочным человеком. И надо же, при катастрофе броненосца «Петропавловск» адмирал Макаров, умница и военный гений, погиб, а это дерьмо (крепкое словцо для нее) выплыло – только для того, чтобы еще тридцать четыре года отравлять жизнь окружающим людям.

При этом Ольга Александровна не сомневалась, что в любой момент, когда этого захочется большевистскому вождю, ветвь Кирилловичей может прерваться так радикально, как будто ее никогда и не было. Был человек – и нет человека; подумаешь, проблема! Тот же майор Османов, дикий абрек и головорез, принесет своему хозяину голову бастарда в маленьком черном мешке, как это водится у диких народов Кавказа. Никакой симпатии к предполагаемой жертве бывшая великая княгиня не испытывала – уж слишком много крови папенька этого молодого человека, великий князь Кирилл Владимирович, попил в свое время из ее братца Никки. Но ведь большевикам мало просто физически устранить неприятного им человека. Если не принять особых мер, то на пустое святое место тут же толпой полезут самозванцы или просто люди. имеющие отношение к ее семье как седьмая вода на киселе.