Сергей Калашников - Все реки петляют

На камбузе у нас есть и керосиновая плитка, и дровяная чугунная печка, и железная духовка – о рационе экипажа Консуэлка стала задумываться давненько. Солонина ей не нравилась катастрофически, впрочем, как и любому, кто нюхал "дохлого француза" после пары недель в море; сухари с червяками тоже энтузиазма не вызывали, а долго хранить сыр она не полагала возможным – пока на континенте воюют, пармезана у нас на островах не купить, а местные сорта плесневеют моментально. Не надо забывать, что в деревянных кораблях всегда сыро от сочащейся через борта влаги. Или конденсирующейся – всяко бывает.

Так вот – о выходе в море. Экипаж нашего судна пополнился четырьмя взрослыми моряками, один из которых – второй лейтенант Джонатан Корн. Да, папа перешёл к нам с ещё тремя крепкими парнями, один из которых – знакомый нам по прогулкам среди лондонских доков Джон. Да и с другими Сонька знакома – всех помнит по именам. С ними картина доклада о проделанных работах первому лейтенанту Мэри смотрелась преуморительно, но повторялась ежедневно на полном серьёзе.

Девочки разместились в капитанской, то есть Сонькиной каюте – выгородке два на два метра у штирборта под ютом. Напротив, через коридор, имеется ещё одна каюта таких же размеров и выгородка со столом для работы штурмана. Мальчики спят в подвесных койках в носу между двух водонепроницаемых переборок, вот это – точно кубрик. Перед ним – камбуз. За ним – трюм.

Дорога вниз по Оруэллу хорошо нами изучена – и отец больше поглядывал на флейт, чем обращал внимание на деятельность дочери. Всё-таки во тьме ночной идём через узость. Но двигались мы медленно, то и дело бросая лот. Флейту в этих условиях куда труднее – у него осадка больше на полтора этажа. И это без груза.

По правому борту появились далёкие огоньки Гарвича, скрылись за мысом, а перед нами распахнуло свой простор Северное море. Уже за спиной стал виден огонь маяка, указывающего путь затемнавшим мореплавателям. Софи уверенно взяла на него пеленг, прикинула расстояние и объявила новый курс – мы направлялись прямиком в середину Па-де-Кале. Первым портом захода у нас планируется Плимут, так что совсем уж далеко забирать к французскому берегу мы не стали.

Ветер дул с материка, разгоняя умеренную, бала два, волну. Огни флейта наблюдались надёжно примерно в миле от нас и правее. Мы прибавили парусов, поставив прямой фок и вывесив все оставшиеся незадействованными косые паруса на мачтах. Как раз отзвучала пятая склянка. За ней шестая. Небо на востоке стало светлеть, и мы поставили марсель и брамсель, добавив спереди ещё один кливер, расположенный выше. Софи заметно расслабилась, но концентрации не потеряла.

— Мели Гудвина обходишь? — спросил папа.

— Флейт за нами следует, — ответила Софи.

И только в этот момент я понял, какого монстра воспитал. Ребёнку всего двенадцать, а он вместо того, чтобы играть в куклы, командует кораблём, намереваясь пересечь Атлантику. Почему я назвал бывший куттер таким "большим" словом? Да потому, что по нынешним меркам при длине двадцать шесть метров и водоизмещении в двести тонн он не уступает вместимостью большинству торговых судов, занятых перевозками между Новым и Старым Светом. Папин флейт скорее исключение в этой флотилии разного рода посудин, несущих в своих конструкциях отпечатки самых разных эпох. Следование традициям чрезвычайно сильно среди моряков и судостроителей, потому как неизбежные "детские болезни" разнообразных новшеств чреваты гибелью для одних и потерей репутации для других. И "Агата", имея сейчас, после модернизации носа, полную длину в сорок пять метров, считается весьма крупным судном.

После постановки всех основных парусов по схеме "Бригантина", наше судёнышко стало уходить от флейта, где тоже прибавили парусов и не отстали.

— Джеффри три новых винта перед самым отходом принёс, — сообщил поднявшийся наверх Арчи. — Они на тридцать сантиметров больше в диаметре. Говорил, что, по его прикидкам, должны прибавить тяги на малом ходу, скорости на полном, и экономичности на среднем.

— Если дейдвуд не разнесут, — хмыкнула Софочка.

— Что за сантиметры? — не понял отец.

— Сотая часть метра, сэр. Который на десять процентов длиннее ярда и одна двадцатимиллионная меридиана. В метрах и его долях удобнее проводить механические расчёты. Результаты получаются наглядными. Но, если вам привычней, то диаметр винта увеличен с двух футов до трёх. И ещё, капитан, мэм, — парнишка повернулся к Софочке, — Джеффри поклялся, что все три винта идеально сбалансированы.

Придирчиво осмотрев в подзорную трубу паруса рыбацких посудин по правому борту, капитан-мэм подправила курс еще на один румб левее, перевернула малые песочные часы, большие, и отбила восемь склянок. Снизу показалась Мэри:

— Вторая вахта позавтракала и готова заступать, — доложила она.

— Да, заступайте, — Сонька уступила место у штурвала подружке-лейтенанту, — курс двести пятьдесят, ветер восточный, слабый; текущая скорость восемь узлов, — добавила, взглянув на манометр. — Позавтракаем? — обратилась она к отцу. — Видимость миллион на миллион, — добавил я.

Мы спустились под палубу и прошли в кубрик, где на подвешенном к потолку столе нас ждало ароматное рагу. Качка была слабой.

— Так что это за лаг такой у вас кругленький? — не удержался от вопроса папа.

— За борт опущена трубочка открытым концом вперёд. Чем быстрее бежим, тем сильнее вода напирает, — ответила Консуэлка. — А давление измеряет простенький манометр. Том предлагал поступающую из приемника встречного давления воду в ёмкость собирать и измерять пройденное расстояние в галлонах, но мы просто не успели.

— Врёт этот прибор, — вмешался я. — В зависимости от осадки меняется высота водяного столба между приёмником и показометром. Так что придётся по старинке, с мотком бечевки бегать. Пап! А зачем мы в Плимут идём?

— Нужно найти фрахт до Ямайки. Не бежать же через океан полупустыми! А обычно товары для Америки собираются или в Плимуте, или в Бристоле. Но Плимут ближе. Раньше-то я закупался товаром в Стоунмаркете да добирал в Лондоне порох и ядра, но нынче соваться в столицу опасаюсь. Права мама – неспокойно стало.

Переход обошёлся без неожиданностей. Один только раз на зюйде показала паруса средиземноморская шебекка. Вполне возможно – алжирские или тунисские пираты, которых в Англии называют обобщающим словом "турки". Или французский патруль, тут не разберёшь издали. Но попыток сблизиться они не предприняли, скрывшись где-то западнее. А в Плимуте происходили сильные волнения – народ на улицах, отдельные выстрелы, портовые чиновники, так и не прибывшие получать причитающиеся короне и их карману сборы и пошлины. Мы поскорее ушли, посмотрев на это издалека. Двинулись на Бристоль, где узнали о высадке где-то на юге герцога Монмута – претендента на престол и мятежника.