Александр Михайловский - Имперский союз: В царствование императора Николая Павловича. Разминка перед боем. Британский вояж

– В нашем – скорее всего ничем, – сказал Антон и внимательно посмотрел на цесаревича, – но если не в нашем? Я же вижу, Игорек, что ты прямо места себе не находишь – так тебе хочется сгонять в прошлое. Ведь так?

– Врать не буду, – с улыбкой сказал Пирогов и развел руками, – очень хочется. Только ты же меня туда не пустишь. Или как?

– Понимаешь, Игорек, – задумчиво сказал Антон, – я пригласил тебя к себе для того, чтобы ты доступно и аргументированно объяснил нашему гостю о том, как шло освоение нашего Дальнего Востока. Чтобы со временем он не наделал роковых ошибок.

– Это ты об Аляске? – спросил Пирогов.

– О ней, родимой… – сказал Воронин. А потом, повернувшись к цесаревичу, с горечью сказал: – Да, Александр Николаевич, дали вы маху с ее продажей. Если бы вы знали, какими нехорошими словами вас поминают у нас за тот опрометчивый поступок…

– А что не так? – удивленно спросил цесаревич. – Я, конечно, слышал, что власти Британии и Северо-американских Соединенных Штатов недовольны нашим присутствием в тех водах, но продавать наши владения в Америке мы не собираемся.

Вот о нашей фактории в Калифорнии бывший министр иностранных дел Нессельроде не раз заводил разговор, пеняя на ее ненужность и убыточность. Даже на этот счет велись какие-то предварительные переговоры. Но окончательное решение, как я знаю, батюшка еще не принял.

– Эх, Александр Николаевич, – вздохнул Пирогов, – Аляску американцам продадите вы. И случится это в 1867 году. Настоит на этой продаже ваш младший брат Константин и российский посланник в Вашингтоне барон Стекль.

– Ничего не понимаю, – удивленно сказал цесаревич, – почему я так поступил? Хотя это произойдет лишь через тридцать семь лет… Наверное, произойдет что-то такое, что подвигнет меня на этот поступок.

– Не будем сейчас об этом, – примирительно сказал Пирогов, – думаю, что в этой истории вы не совершите подобной ошибки. А вот начать осваивать фактически бесхозные земли на Дальнем Востоке необходимо прямо сейчас. И чем быстрее, тем лучше.

– Игорь Сергеевич, – удивленно спросил Александр, – так у нас и так в империи земель столько, что мы не знаем – как их заселить-то. Куда же еще больше?

– Эх, Александр Николаевич, – вздохнул Антон, – запомните: слишком много земли не бывает! Если какие-то территории и не годятся для пахоты, то это совсем не значит, что они никчемные и их можно продавать за гроши. Взять, к примеру, ту же Аляску. – Воронин открыл записную книжку и заглянул в нее. – В Государственном историческом архиве хранится документ, написанный неизвестным служащим Министерства финансов во второй половине 1868 года, гласящий, что «за уступленные Северо-Американским Штатам российские владения в Северной Америке поступило от означенных Штатов 11 362 481 рубля 94 копейки. Из числа 11 362 481 рублей 94 копеек израсходовано за границею на покупку принадлежностей для железных дорог: Курско-Киевской, Рязанско-Козловской, Московско-Рязанской и прочих 10 972 238 рублей 4 копейки. Остальные же 390 243 рубля 90 копеек поступили наличными деньгами».

– Что ж, деньги немалые, – сказал цесаревич, посмотрев сначала на Пирогова, а потом на Воронина, – хотя… Антон Михайлович, вы ведь еще что-то хотели сказать?

– Да, Александр Николаевич, – с горечью сказал Антон, – вскоре после продажи там нашли золото. Много золота… – он опять заглянул в свою записную книжку. – Началась настоящая «золотая лихорадка». Десятки тысяч людей, желающих сказочно разбогатеть, ринулись на Аляску. Кто-то из них действительно разбогател, но большинство так и остались нищими, а в землях, перекопанных старателями, похоронены сотни, тысячи человек. Так вот, за пятнадцать лет на Аляске добыли около одной тысячи тонн золота – или шестьдесят две с половиной тысячи пудов!

– Так много?! – воскликнул цесаревич. – Да, Антон Михайлович, вы меня удивили…

– Я вас еще больше удивлю, – сказал Пирогов, – в Калифорнии, которую в нашей истории через год практически за бесценок уступит ваш батюшка, тоже вскоре найдут золото, причем в таких же больших количествах.

– Вот ведь незадача какая, – развел руками Антон, – стоит России расстаться с частью своих владений, как тут же оказывается, что мы потеряли огромное богатство, которым тут же воспользовались жадные соседи.

– Я всего этого не знал, – растерянно сказал цесаревич, – но я понял, что нельзя продавать земли, полученные в наследство от моих предков.

Да, Антон Михайлович, оказывается, сколько мне еще всего надо будет узнать, чтобы стать со временем хорошим императором, при котором страна будет сильной и богатой. А вы, Игорь Сергеевич, как человек, который побывал во всех уголках земного шара и видел своими глазами места, где в нашей истории еще не ступала нога человека, могли бы нам помочь своими советами и знаниями.

– Пожалуй, – почесав затылок, сказал Пирогов, – я готов вам оказать всю возможную помощь. У меня сейчас как раз отпуск, правда хотел я его провести где-нибудь на Канарах… Ну да ладно, – неожиданно махнул рукой Игорь, – что я там не видел, на этих самых Канарах… Вот они уже у меня где, – и Пирогов провел ребром ладони по горлу, – лучше я проведу это время с пользой у предков. Увижу то, что никто еще не видел. Скажи, Антон, – спросил он у своего приятеля, – когда ты отправляешь назад в прошлое Александра Николаевича? Я успею собрать кое-какое «приданое»?..

Ольга Румянцева готовилась к первому своему «выходу в свет». Император сдержал слово и пригласил ее посетить маскарад в доме Энгельгардта. Ольга знала, что любой желающий мог попасть туда, достаточно было лишь приобрести входной билет.

Все присутствующие были в масках, поэтому сословные преграды на время падали и сенатор мог на равных беседовать с чиновником, а князь – с приказчиком из модного магазина. Но если маски скрывали лица, то привычки и манера поведения точно могли указать на то, к какому слою общества принадлежит посетитель.

Государь любил бывать на маскараде в доме Энгельгардта, сохраняя инкогнито под маской, а когда и нет. Впрочем, чаще всего он маску надевал – так ему было удобней интриговать молодых и юных девиц. Занятие сие доставляло Николаю большое удовольствие, тем более что любая дама в маске на маскараде имела право взять государя под руку и ходить с ним по залам.

– Не беспокойтесь, Ольга Валерьевна, – сказал он, лукаво улыбаясь «кузине-белошвейке», – я не буду особо вам докучать своим вниманием, и в то же время вы всегда можете рассчитывать на мою помощь.

– Хорошо, ваше величество, – послушно кивнула Румянцева, – только, если честно вам сказать, немного страшно. Сколько раз мне приходилось бывать на «дворянских балах», где ряженые изображали князей и графинь, а вот когда появилась возможность побывать на реальном бале-маскараде… Словом, вы меня понимаете?