Геннадий Марченко - Возвращение [СИ]

Получилось, на мой взгляд, несколько пафосно, но в общем-то терпимо. Самое интересное произошло, когда группа уже уехала, а Гувер попросил меня задержаться. Сразу вспомнилось бессмертное: «А вас, Штирлиц, я попрошу остаться».

– Виски будете? – спросил он и, не дожидаясь ответа, плеснул в два стакана, один из которых протянул мне. – Нужно отметить новый проект, обмыть, как говорят у вас в России.

– Ну, к России я имею самое опосредованное отношение…

– Да ладно, Фил, уж передо мной можете Ваньку, как опять же у вас в России говорят, не валять! Я-то вашу историю знаю вполне неплохо, настоящую историю, а не ту, которая фигурирует в официальных бумагах. Скажите откровенно, каково это – оказаться в ГУЛАГе?

– Хорошего мало, – пожал я плечами. – Вы наверняка читали откровения тех, кто там побывал, так вот на 90 процентов это правда. Если только вам не попался автор по фамилии Солженицын.

– Нет, такой точно не попадался. А кое-что почитывал, и действительно, попадались жутковатые вещи.

Гувер опрокинул в себя содержимое стакана одним глотком, я же едва пригубил. В компании с таким типом всегда нужно держать ухо востро.

– Чёрт с ним, с ГУЛАГом… Который год наблюдаю за вами, Фил, и только диву даюсь, как у вас всё ловко поучается. Такое чувство, будто ещё в России, сумев сбежать из лагеря, вы ухватили за хвост птицу удачи, и так его и не отпускаете. Или вы продали душу дьяволу? Шучу, шучу…

– С дьяволом встречаться не доводилось, а вот с его прихвостнями в этом бренном мире – случалось. Причём как по ту, так и по эту сторону океана.

Мы обменялись понимающими улыбками, синхронно отпив каждый из своего бокала, и вновь мой глоток был на порядок меньше.

– Джон – если вы позволите себя так называть – скажите честно, зачем вам Конгресс? Вы и в роли директора ФБР неплохо смотритесь, человеком на своём месте. Или всё же решили, что созрели для политики?

– Фил, вы слышали поговорку: «Ни один пьяный матрос не тратит деньги так быстро, как трезвый конгрессмен?» К сожалению, она имеет под собой почву. Я не могу равнодушно смотреть на то, как миллионы налогоплательщиков улетают на ветер… Что-то вы совсем не пьёте, а себе я тогда плесну… Так вот, в будущем я вижу себя спикером Палаты представителей. А спикер, на минуточку, является третьим лицом в «очереди наследования» президентского поста, то есть именно он становится Президентом США, если действующие Президент и вице-президент не могут исполнять свои обязанности. Конечно, до этого вряд ли дойдёт, но сам факт…

– А там, чем чёрт не шутит, можно замахнуться и на кресло вице-президента, – по-свойски подмигнул я собеседнику.

– Правильно мыслите, Фил!

Лицо Гувера разрумянилось, то ли от выпитого, то ли от вырисовывающихся перспектив, и он принялся возбуждённо жестикулировать.

– В Конгрессе слишком лояльно относятся к коммунистам, а ведь это угроза?1 для американского общества. Они не понимают, или не хотят понимать, что коммунизм – это как раковая опухоль, её можно только вырезать, да и то, возможно, мы уже опоздали. Куда ни плюнь – везде проклятые комми. Я ведь даже вас иногда подозреваю в сочувствии к ним. Признайтесь, зачем вы затеяли этот совместный фильм? Пропаганда коммунизма?

Он прищурился и погрозил мне пальцем. Вот и думай, то ли шутит, то ли всерьёз наехал.

– Джон, Советский Союз – это огромный пирог, от экономики которого американские компании при здравом подходе могли бы отхватить изрядный кусок. И не смотрите на то, что русским относительно недавно пришлось пережить самую кровопролитную войну в истории их страны. Экономика СССР быстро восстанавливается, хотя трудно понять, за счёт чего. Наверное, знаменитый русский характер, так что в этом плане и мне есть чем гордиться, – я изобразил гордую улыбку.

– Загадочная русская душа, – гримасничая, кивнул мне директор ФБР. – Враньё всё это, нет в русской душе никакой загадки! Русские менее цивилизованны, чем европейские народы и американцы, в их характере больше первобытных черт, которые мы почему-то считаем загадочными.

– Джон, не уподобляйтесь Гитлеру, – не выдержал я. – Тот тоже начинал с превосходства арийской расы над другими народами…

– Извините, Фил, не хотел вас обидеть, – резко сдал Гувер, поднимая руку в примиряющем жесте, и снова отхлебнул из хайбола. – Иногда я бываю излишне резок, для будущего конгрессмена это неправильно, нужно уметь держать свои эмоции в узде… Кстати, знаете, что это такое?

Он показал в сторону стоявшего в углу сейфа.

– Ммм… С виду сейф. Но вопрос наверняка с подвохом?

– Ха, само собой! Это, мистер Бёрд, не просто сейф, это яйца десятков американских политиков, бизнесменов и просто известных людей, которые я сжимаю в своём кулаке. Ваши яйца там тоже, кстати, есть. Ничего личного, просто бизнес.

– Ага, похоже, у вас целый сейф компромата?

– Тсс, – прижал он полупьяно палец к губам. – Никому ни слова. Это секрет государственной важности!

Похоже, у него не очень высокий алкогольный порог. Это я ещё заметил в лагере Монте-Рио, где, правда, Гувер не слишком злоупотреблял, предпочитая, видимо, интимное общество своего верного Санчо Пансы, то бишь Клайда Толсона.

– Я собирал эти сведения не один десяток лет, – продолжал собеседник. – За некоторые из них люди готовы заплатить миллионы долларов. Но эти документы не про-да-ют-ся. – по слогам выговорил он. – Этот сейф – мой билет к вершине иерархической лестницы, а вы тоже – одна из ступенек этой лестницы. Не обижайтесь, Фил…

– Ничего личного, просто бизнес, – повторил я с усмешкой его недавнюю фразу, отсалютовал стаканом и сделал изрядный глоток.

Из того, что мы сняли, получилось более-менее удобоваримое зрелище, которое, судя по соцопросу, проведённому по моей, подмазанной скрытой взяткой просьбе Институтом Гэллапа, смотрело 33 процента телезрителей. Свою роль сыграли и анонсы, выходившие на телеканале всю предыдущую неделю. Короче говоря, лиха беда начало, будем надеяться, что в будущем рейтинг программы не рухнет ниже плинтуса.

А у меня из головы не выходил тот самый сейф, в котором, если Гувер не соврал, хранился компромат на сильных мира сего. Вот бы завладеть содержимым этого железного ящика! Увы, силовой вариант исключался. Даже если я соберу с десяток верных людей, нападение на штаб-квартиру ФБР – верное самоубийство, оно того точно не стоит. Заставить Гувера самого расстаться с бумагами? Где бы взять такие рычаги… Не запугаю же я его обещанием предать огласки, как он и Толсон проводили время в лагере для извращенцев.

Вскоре, однако, появился шанс решить этот вопрос. Серов меня попросил о встрече, решив узнать моё мнение относительно вероятной ликвидации Гувера.