Александр Мазин - Княжий посол [litres]

– Да, из четырех братьев остались только двое, и Самуил всех крепко держит под своей рукой. Этим летом очень сильно побил ромейского кесаря.

– А может ли ромейский кесарь предложить моему мужу союз против Булгарии, как когда-то его отцу?

Данила подумал и решил ответить честно:

– Предложить кесарь может все что угодно, моя княжна, но вряд ли Владимир согласится. Тем более Булгария для него сейчас не самая важная проблема.

Рогнеда перевела взор на Торвальда, стоящего за спиной Данила, над его плечом произошел обмен взглядами.

– Тогда, может, стоит заключить с Булгарией союз?

Очень скользкий вопрос, если учесть, что Молодцов участвовал в идее сватовства сразу и сестры Самуила, и сестры булгарского кесаря к князю Владимиру, но он опять решил не отпираться и сказать честно:

– Очень мудрая мысль, княжна, вместе мы сильнее, чем порознь.

– Что ж, Торвальд говорил о тебе много хорошего, и я полагаю, не зря. Из обережников могут выйти хорошие воины. Устах, ты ведь тоже когда-то был обережником, – обратилась Рогнеда вдруг к своему телохранителю.

– То давно было, моя княжна, но время и впрямь было веселое. Будучи обережником, можно славу большую завоевать, не меньше, чем воюя в хирде или в дружине. А парень передо мной и впрямь славный. Умный больно, но это кому как. Знавал я одного такого умника. – Устах улыбнулся в усы. – Слушай, Молодец, – варяг вдруг сделал шаг, хлопнул Данилу по плечу, – не робей, держи свое слово и живи по Правде, тогда доблесть и слава к тебе сами придут! Поверь мне, я знаю, что говорю. А богатства по-всякому можно нажить, всего золота на земле все одно не завоюешь.

Молодцов, потрясенный выпадом, лишь согласно кивнул, Устах же вернулся на свое место.

– Что ж, Даниил, я вижу, ты муж храбрый и удачливый, в сильной дружине у славного князя ты придешься к месту. – Что это, намек? – А я попрошу сделать жертвы богам, чтобы удача тебя не оставляла.

Это вроде как подарок княжна сделала, а у Молодцова и отдариться нечем. Выручил запасливый Торвальд:

– Позволь вручить за щедрость твою от нас с Даниилом подарок.

Исландец с легким поклоном вручил Рогнеде синий платок, небольшой, но дорогущий, поскольку покрасить вещь в синий цвет стоит огромных денег. Не зря у самых знатных варягов усы выкрашены именно этим цветом.

– Благодарю. – Ручка Рогнеды взяла платок, не касаясь при этом мужских пальцев.

– Истинная радость сделать тебе дар, княжна, – сказал Путешественник, а Данила просто склонил голову.

Снова благосклонная улыбка.

– Я знаю, ты пришел не один, – обратилась княжна к Даниле.

– Да, со мной мой друг, язычник, но очень хороший воин, из полян, – выпалил он, при этом от него не укрылась скептическая улыбка Устаха.

– Позови его, а сам подожди в коридоре.

Молодцов сделал, что сказали, и Скорохват, не слишком веселый, отправился на аудиенцию к княжне. Пробыл он там недолго, вернувшись, сказал одному из стражей, что его зовут.

– Ну что там было? – шепотом спросил Данила.

– К себе на службу звали.

– А ты что?

– Сказал, я пока Воиславу служу.

Тем временем страж вернулся и передал обережникам маленькую шкатулочку, в которой весело звенели серебряные ногаты. Мелочь, а приятно.

Попрощаться с Торвальдом не удалось, поэтому обережники просто вернулись к себе на подворье, где их ждала новая очень хорошая новость. Вернулся Воислав с братьями-варягами.

– Значит, ты был в этой самой Академии? – Голос князя, мощный, пронизывающий до самых печенок, выказывал неподдельный интерес.

Владимир вернулся в Киев через день после приезда Воислава. Сразу, конечно, к себе обережников не позвал, у него дел княжеских много, жену приласкать или даже жен, Данила не знал, сколько их всего у князя, с ближниками поговорить о том, что случилось в его отсутствие. Обычное дело, Молодцов и не думал, что все так быстро разрешится, но на следующий день после возвращения князь призвал своих послов в Детинец.

Встреча проходила там же, что и несколько месяцев назад, перед отплытием, на последнем этаже княжьего замка, под самым потолком, в небольшой горнице, наполненной мягким светом, идущим сквозь разноцветный витраж.

Рассказывать начал Воислав, очень грамотно и точно говорил о крепостях, как они устроены, о времени пути между ними и о том, где можно остановиться на ночлег. И как батька все это запомнил? Владимир, слушая новости о фортификациях в Булгарии, все больше хмурился. Достал откуда-то из-за пояса метательный нож с колечком вместо рукояти, принялся его вращать, прямо как брелок.

Когда дело дошло до событий в Преславе, тут Воислав передал слово Даниле. Тот, поборов робость, начал рассказ о своих приключениях в качестве лазутчика. Владимир слушал внимательно, не перебивая, а на моменте, как обережники с боем прорывались из булгарской столицы, князь не сдержал одобрительной улыбки, которая, правда, тут же сползла, стоило Даниле завести рассказ о своем пленении и разговоре в пыточном подвале.

Понятно, что не будет князь доверять абы кому, но, с другой стороны, у него не так много людей, которые лично пробирались в царский дворец.

После рассказа об освобождении Молодцова слово взял снова Воислав. Владимир опять не перебивал, пока варяг не поведал о гибели Вуефаста; князь прервал обережника.

– Габдулла, вина принеси, в синем сосуде, – приказал он своему охраннику, все тому же злобному воину с козлиной бородой в отменной броне.

Самолично разлив вино по кубкам, Владимир провозгласил:

– За Вуефаста, пусть он найдет достойное место в Ирии, – и отлил чуть-чуть вина на пол.

То же самое сделал Воислав и чуть позже Данила, а потом пригубил напиток… через миг ему казалось кощунственным, что такой несравненный нектар проливали на пол.

Воислав закончил свою историю лаконично, поведав, что «Лебедушка» по возвращении попала в шторм и после порогов вышла стычка со степняками.

– Откуда они там взялись? – спросил князь.

– Не знаю, говорят, их боярин Серегей побил, но могут еще шайки где-то бегать.

– Да знаю я об этом, что еще?

Больше рассказывать было нечего, Воислав так и сказал, Владимир перевел взгляд на Данилу, разглядывал долго, все это время у того мурашки бегали по коже.

– Говоришь, что воеводу Самуила видел? – медленно и раздельно спросил князь. – И как он тебе?

– Сильный правитель.

– А чем ты докажешь, что все, что ты говорил, правда?

Фактически это означало обвинение во лжи, и по здешнему воинскому кодексу за этим следовал немедленный вызов на поединок. Но перед Данилой сидел на троне князь, тем более даже он соблюл приличие, прямо в словах Молодцова не усомнился.

– Ничем, только своим словом и тем, что живой вернулся, стал бы я рисковать, морем в зимний шторм переплывать и с печенегами драться.