Мария Архангельская - Пес войны [СИ]

Впрочем, для императора это как раз было неплохо. Керн был способным юношей, цепким, сообразительным и упорным, и Гирхарт чем дальше, тем больше убеждался, что Боги не ошиблись, сделав наследником именно его. Теперь, когда скорбь о гибели Лериэна немного улеглась, Гирхарт смог признаться себе в том, что не хотел видеть прежде — его старший и любимый сын мог бы стать хорошим военачальником, но вот каким бы он оказался политиком, сказать было трудно. Когда-то, наблюдая за первыми шагами сына, император надеялся, что он будет похож на него не только внешне. Лериэн и в самом деле вырос похожим на Гирхарта — на юного Гирхарта Даана, наивного, искреннего, пылкого, ещё не потерявшего всё и всех, не изведавшего предательств и унижений, не умевшего ненавидеть, не разучившегося доверять, ещё не ставшего расчётливым, холодным и безжалостным Гирхартом Псом. Однако младший — сдержанный, скрытный, не по годам рассудительный — обещает стать достойным правителем. Конечно, ему ещё нужно набраться опыта и знаний, но ведь ему только шестнадцать… Нет, Гирхарту не придётся тревожиться за свою империю, когда настанет его черёд держать ответ перед своими Покровителями.

Иногда он думал: может быть, смерть Лериэна — это кара? За союз с тёмными Богами, за собственную страну, залитую кровью, за убийство шестилетнего Рейнета Серлея? Даже если предположить, что самозванец не был самозванцем, вины Гирхарта это не отменяло. Но почему пострадал ни в чём не повинный Лериэн, а не Гирхарт, истинный виновник всех преступлений и несчастий? Неужели правда, что связавшийся с Теми оставляет своё проклятие в наследство потомкам? Тогда страшно подумать, какая судьба ждёт основанную им династию. Но обратной дороги нет. Он слишком много отдал Сегейрской империи, чтобы позволить ей пойти прахом. И как бы ни было тягостно для него пребывание на опустевшей земле, он должен прожить ещё, по крайней мере, лет пять, чтобы со спокойной душой передать бразды правления Керну и быть уверенным, что тот справится.

Впервые Гирхарт Пёс начал бояться смерти.

А жизнь шла своим чередом, и в ней, как всегда, случались свои подъёмы и спуски, радости и беды. Империя требовала сил и времени, и Гирхарт с головой погружался в работу, стремясь найти в ней забвение. Дела не убывали, как и прежде стояла во весь рост проблема пополнения казны, требовалось куда-то девать отслуживших свой срок солдат, хватало головной боли и с новыми провинциями. Из Рейндари пришло сообщение, что там начались волнения, случилось уже несколько стычек местных жителей с патрулями и разъездами имперцев, по рейндарским городам и весям шатаются какие-то подозрительные личности, после визитов которых мирные селения начинают напоминать закипающий котёл, а часть молодёжи и вовсе исчезает в неизвестном направлении, предположительно — в собирающиеся где-то в лесах повстанческие отряды. Впрочем, наместник Рейндари заверил, что сумеет справиться своими силами, хотя от предложенного пополнения не отказался.

Разговор об этом зашёл на ближайшем Совете.

— Возможно, имеет смысл ограничить перемещения внутри провинции, — задумчиво сказал Гирхарт. — А также подумать о наказании за самовольный отъезд из родных краёв. К примеру, о конфискации в казну имущества тех, кто это сделает. Это заставит задуматься всех остальных.

— Можно конфисковать имущество не только тех, кто ушёл, но и их семей, — вставил казначей, которому предложение императора явно понравилось.

— Возражаю, — резко сказал Лавар. — Этим мы заставим остальных не задуматься, а проникнуться сочувствием к пострадавшим, а самих ушедших подтолкнём в объятья повстанцев, даже если они первоначально не собирались к ним примыкать. И тогда они будут драться не только за идею, но и за возвращение своего имущества.

Казначей начал возражать, кто-то поддержал его, кто-то канцлера. Мнения разделились примерно поровну. Гирхарт молча слушал дебаты.

— Ваше Величество! — казначей, видимо исчерпав все доводы, повернулся к императору. — Взываю к Вам. Неужели мы ничего не предпримем, чтобы обуздать возможное восстание, пока оно ещё не приобрело размах? И, осмелюсь заметить, каким подспорьем эти конфискации могли бы стать казне!

— Я также взываю к Вам, Ваше Величество, и к Вашему здравому смыслу, — откликнулся Лавар. — Мы до сих пор успешно избегали крупных волнений внутри Империи как раз потому, что никак не ущемляли её население.

— Большинство рейндов — ещё не граждане! — перебил канцлера сторонник казначея.

— Я говорю не о гражданах, я говорю о населении. Которое тем охотнее станет гражданами, чем справедливее мы будем к нему относиться. А превентивное наказание назвать справедливым можно лишь с очень большой натяжкой. Да и сомневаюсь, что казна получит значительную выгоду. Разве что конфискации станут массовыми, а это чревато большими злоупотреблениями.

— Что ж, мы обдумаем ваши слова, — сказал Гирхарт. — На сём объявляю Совет закрытым.

Советники и министры встали и, поклонившись, потянулись к выходу.

— Отец, — вполголоса спросил сидевший рядом с Гирхартом Керн, — вы согласны с господином канцлером?

— Скорее да, чем нет, — Гирхарт проследил взглядом за высокой фигурой Каниэла. — Хотя сидеть, сложа руки, и ждать, когда грянет гром, тоже не дело. А что до Лавара… Цени таких людей, сынок. Они не всегда бывают удобны, но зато не предают.

Но оказалось, что принимать какие-либо меры по предотвращению восстания уже поздно. Тем же вечером прискакал гонец с сообщением, что оно уже началось. В одном из небольших городов вырезали отряд, сопровождавший сборщика налогов, в другом — перехватили обоз с продовольствием, предназначенный гарнизону. Теперь отступать повстанцам было некуда, и они это отлично понимали. Со дня на день ждали известий об их решительных действиях.

Гирхарта эти события не слишком взволновали. Волнения в провинциях были обычным делом ещё со времён Коэны, и механизм борьбы с ними был давно отработан. Не удастся справиться с мятежом силой — возьмут измором. Регулярной армии у рейндов нет, рано или поздно бойцы захотят вернуться на свою землю, на уборку урожая или на следующий сев. Взять укреплённые города или построенные в последнее время крупные крепости они вряд ли смогут, а если и смогут — сегейрская армия их блокирует. Бояться того, что Рейндари подаст дурной пример другим провинциям, тоже не приходится, во внутренних областях Империи сейчас мир. Большинство новоприсоединённых земель — прежние коэнские провинции, либо воспринявшие возвращение к привычному для них положению вещей с философским спокойствием, либо обескровленные в попытках с ним бороться и ещё не отдохнувшие в достаточной мере. А потому Гирхарт, предоставив наместнику Рейндари возможность исполнить свои обещания, занялся повседневными делами.