Мария Архангельская - Пес войны [СИ]

Кажется, вокруг что-то кричали, но Гирхарт не слышал. Как во сне он направил Угля к парадной лестнице дворца, спешился и неторопливо и торжественно, словно исполняя какой-то ритуал, стал подниматься по ступеням. На площади всё ещё шёл бой, и во дворце его могло ожидать сопротивление императорской гвардии, но это уже не имело значения.

Во дворце и впрямь нашлись желающие погибнуть вместе с городом, но много было и таких, кто предпочёл сложить оружие. После гибели Серлея из защитников Коэны словно вынули душу. Гирхарт, предоставив другим давить последние очаги сопротивления, в сопровождении догнавших его телохранителей обходил дворец. Ему, конечно, приходилось бывать тут и раньше, и теперь он машинально отмечал произошедшие с тех пор изменения. Их было не очень много. Наконец маршал добрался до личных императорских покоев. Вот и рабочий кабинет. Здесь он не бывал, поэтому с любопытством огляделся. Богато обставленная комната была чисто прибрана, похоже, слуги до самого последнего дня исправно выполняли свою работу. Гирхарт сел за рабочий стол, вытянул ноги. Тело тут же заныло, мстя за перенапряжение сегодняшнего дня, и маршал решил, что вполне может остаться здесь. В конце концов он, пусть и на короткое время, повелитель этого дворца и этого города. Где же ему принимать доклады, как не в императорском кабинете?

Тёмная комната освещалась только отсветами пожаров снаружи, и Гирхарт приказал подать огня. Воины вмиг принесли несколько факелов. Вскоре стали поступать и доклады. В основном сопротивление было уже подавлено, самых упорных продолжали добивать Дарнилл и Арн. Пришёл Дарри и сообщил, что довольно большой отряд коэнцев сумел прорваться за стены и уйти из обречённого города. Командовал им явно кто-то очень толковый. Гирхарт только махнул рукой: ушли и ушли. Возбуждение боя сменилось странным равнодушием. Дело сделано, детали и частности уже не важны.

Наконец явился сам Дарнилл.

— Город взят! — коротко отрапортовал он, ухмыльнулся и добавил: — Войска построены! Не угодно ли победоносному полководцу выйти поприветствовать своих верных солдат?

Следовало бы, конечно, одёрнуть его за чересчур развязный тон, но Гирхарту не хотелось даже этого. Ладно, в конце концов, сегодня и его день. Коротко кивнув, маршал поднялся и пошёл к двери, на ходу массируя правое плечо.

— Да, — уже серьёзно сказал Дарнилл, когда они вышли из кабинета, — господин маршал, что с мальчишкой прикажете делать?

— Каким мальчишкой?

— Да с этим… сынком серлеевым.

— Сыном Лугары? Он здесь?!

— Здесь, — подтвердил Дарнилл. — Во дворце.

— Постой… А ты уверен, что это он?

— Его опознали. И слуги подтвердили. Не все, правда. И потом, из-за него тут такое было… Эти, которые ушли, сперва ко дворцу прорывались, а потом к ним вестник оттуда прибежал, ребята его видели, что-то крикнул, тогда они к стене и повернули. А как раз перед этим наши взяли флигель, где этот мальчишка был. Там гвардейцы насмерть стояли, всех до единого пришлось перебить. Кстати, вон его ведут.

В это время Гирхарт с Дарниллом как раз вышли на площадку лестницы, по которой поднимался целый отряд, сопровождавший бледного мальчика лет пяти-шести.

— Господин маршал, — радостно прокричал возглавлявший отряд офицер, — принимайте добычу!

Мальчик молчал, глядя на Гирхарта огромными тёмными глазами. Говорили, что он — копия отца, но Гирхарт впервые в жизни увидел Серлея сегодня, когда тот был сначала в шлеме с опущенным забралом, а потом от его лица осталось слишком мало, чтобы можно было судить о внешности. И что теперь прикажете с этим подарочком делать? Проще всего прикончить, но ведь это — ребёнок… Конечно, дети в этой войне гибли и раньше, но он сам к их смерти прямого касательства как бы и не имел. Отдавать же подобные приказы самому ему до сих пор не доводилось. И какого демона Тиокред оставил щенка в живых? Тоже руки марать не захотел?

— Так куда его девать, господин маршал? — спросил Дарнилл.

— Заприте куда-нибудь пока, — раздражённо ответил Гирхарт, — потом решим, что с ним делать.

Хотя какое ему, собственно говоря, дело? Судьба этого мальчишки, как и судьба Эрмиса — уже не его забота. Как его зовут, кстати? Кажется, Рейнет. Родился в тот самый год, когда Гирхарт стал рабом. Гирхарт тряхнул головой, прошёл мимо мальчика и его конвоиров и в сопровождении Дарнилла спустился на крыльцо.

На площади и впрямь ровными рядами стояли войска. Гирхарт увидел части всех трёх союзных армий. При его появлении площадь огласилась слитным кличем, заблистала в свете многочисленных огней сталь обнажённых клинков. Гирхарт остановился, глядя на шеренги собранных здесь по его воле людей. Его людей. Это была его армия, созданная им, и им приведённая к победе. Чувство гордости охватило его, Гирхарт выхватил меч и отсалютовал, испытывая искреннюю благодарность к своим соратникам. Захотелось сказать им об этом, но прямо сейчас речи не получилось. От строя рамальцев отделился человек и стал неторопливо подниматься по лестнице. Гирхарт, не глядя, понял, что это Арн.

— Коэна пала, — негромко сказал тот, остановившись перед маршалом.

— Я помню, — в тон ему ответил Гирхарт. — Хочешь боя сейчас?

Арн окинул взглядом площадь. Он казался усталым, но, несмотря на хмурый взгляд, довольным.

— Нет, — сказал он после короткой паузы. — Завтра.

— Как скажешь. Время, место и оружие — на твой выбор.

— Тогда вечером, после благодарственного моления. Здесь, на площади. Оружие — меч и кинжал.

Гирхарт кивнул. Потом ещё раз оглядел своё войско и заговорил.

На ночь командиры расположились в императорском дворце. У Гирхарта мелькнула мысль, не занять ли императорские покои, но он её отбросил. Показалось почему-то, что ночью его будут тревожить призраки — Эргана Кравта, Дэнина, Тиокреда… И Вестана Кравта, старого друга, товарища детских игр и юношеских проказ. Теперь Гирхарт отплатил за его смерть сполна… попутно погубив его брата. Что ж, у него есть все шансы вскоре встретиться с ними и узнать, смягчает ли его вину тот факт, что Тиокред сам выбрал свою судьбу.

На другой день был праздник, превзошедший своим размахом все, что были до него. Цель, которая объединяла всех этих людей, наконец была достигнута, но они ещё не успели задуматься, что будет дальше, и просто праздновали окончание войны и исполнение заветнейшей, несбыточной мечты. Новых боёв не предвиделось, и можно было не думать о том, что завтра придётся нести караульную службу или отражать очередную вылазку врага. А потому гуляли от души, превратив праздник в настоящую оргию. Гирхарт не препятствовал — всё это, по большому счёту, его уже не касалось. Достаточно и того, что пришлось тратить силы и время на подготовку празднования и раздел добычи. На благодарственном жертвоприношении кровь, и животных, и людей, лилась рекой. Богов тоже благодарили от всей души.