Константин - Кому на руси жить

У ворот мы вшестером с Липаном, Шепетом, Ноздрей, Рыкуем и Козарем. Окромя оружия с нами круглые щиты сбитые из вязких липовых досок, плоские, шириной в пол-обхвата, обтянуты толстой бычьей шкурой.

- Эй, за воротами!

Голос сильный и чистый как у певца из хорошей филармонии.

Я мотаю головой: не отвечаем, пущай проорется.

- Эй, там, в усадьбе!

Раздается грохот кулака по деревянным доскам ворот.

- Живые есть?! Отзовитесь! Эй!!! Отворяйте, не то рубить зачнем!

Снова сильный стук от которого тяжелые ворота ходят ходуном.Настырный какой! Чего ж так долбить, может дома никого нет...

Я даю отмашку.

- Чего надо? – подает недовольный голос Рыкуй.

- Вы чего заперлись?

- Собаки бродячие шныряют, на двор забегут – скотину попортят. Да и боярыня велела никого не пущать. А вы чего ломитесь?

Снаружи продолжительное молчание.

- Ты все еще десятник, Рыкуй? Совсем дела в вашем Вирове плохи, коль одноруких в десятниках держат? Отвори-ка калитку, поболтаем.

Рыкуй слегка удивлен факту, что его признали по голосу. Что ж, первый контакт состоялся и то хорошо. Я киваю, дозволяя убрать засов.

Со стороны улицы в приоткрытую Рыкуем дверцу прекрасно виден фасад терема с красным крыльцом, почти все постройки и большая часть подворья с колодцем посредине. Нам со двора отлично видно стоящего без оружия в руках гостя. Я не спускаю с него глаз. Крепок. Грудь широкая, шея толстая. Пшеничного цвета вислые усы, щеки голые, серые глаза здорово контрастируют с общим фоном прокопченного солнышком, немного вытянутого лица со знаками трудной судьбы в виде двух шрамов на скуле и на лбу.

А настолько классной зброи я еще не видел. Сапожки высокие, широченные штаны цвета детской неожиданности, кольчуга почти до колен, а поверх нее жилетка металлическими квадратиками исшитая, наподобие панциря с овальными металлическими пластинами на плечах. Руки до локтей в железных чехлах из двух продольных половинок. Шлем остроконечный с железными очками полумаски сдвинут высоко взопревший на затылок. И все на нем ладно, ремешок к ремешку, железка к железке. Слева на поясе меч в расшитых серебряной нитью ножнах, справа – топорик и нож, за спиной круглый щит. За предводителем полукругом в положении «вольно» стоят плечистые, гладковыбритые добры молодцы с равнодушными лицами.

Полочанин обегает быстрыми глазами все, что удается углядеть с его позиции и больше во двор не смотрит. Я так понимаю, все, что ему нужно, он за эти секунды уже высмотрел. Мгновенно срисовал наше расстановку (по-моему вполне грамотную) расположение построек, подходы к дому.

- Не десятник я давно, Вендар, – отвечает Рыкуй с невеселой усмешкой. – Какой мне... Вот наш десятник, Стяром кличут.

Встретившись со мной взглядам, Вендар тут же переводит глаза снова на Рыкуя.

- И как он, хорош?

- Не плох.

- Добро, коль так. Стало быть он тут за главного? А почему он у вас на палке скачет?

Ну и идиот же я! Целый спектакль развернул, а про себя забыл! Ну а как мне ногу больную спрятать, сидеть что ли всегда, щитом прикрывшись? Надо было Рыкуя десятником представлять, больше б толку было.

Рыкуй что-то еще толкует предводителю полоцкого отряда, тот уже не слушает – смеется:

- Хорошая тут у вас подобралась дружина! Хромой, кривой, безрукий да и большинство других оружие, вижу, впервые нацепили. Грозная сила!

Рыкуй не ведет и бровью, в свою очередь интересуется:

- У тебя гляжу тоже молодь одна. Разве не осталось у Рогволда бывалых мужей?

Без тени смущения Вендар с гордостью в голосе объясняет, что эти молодцы не хуже бывалых, прекрасно обученные, сильные, выносливые и ловкие воины, а то, что в бою настоящем еще не вертелись, так это дело наживное.

- Рогволд большую половину своей дружины сыну старшему отдал. Княжич киевский Святослав подсобить просил, вот он Рагдая ему в помощь и послал.

- Вырос, значит, Рагдай, – задумчиво говорит Рыкуй.

- Что ты! Богатырь, воин! Они со Святославом не разлей вода, вроде братьев названных и Икмор с ними третьим. Заезжали недавно в Полоцк, как раз опосля похода на козар. Целую седмицу резвились, едва детинец не пожгли.

Рыкуй усмехается, одобряя молодецкую удаль.

- Как воюют, так и гуляют.

- Твоя правда, – цокает языком Вендар. – Со Святославом высоко взлететь можно как и в пропасть пасть глубокую, больно уж отважен...

- Я слыхал с тобой урманы...

Щека Вендара дергается в гримасе неприязни.

- Не со мной, с боярином вашим, а может и вовсе сами по себе, кто этих рыбоедов разберет. Я их не касаюсь, они – меня.

- Минай нам не боярин, Вендар, – резко отрезает Рыкуй.

Вендар с деланным безразличием пожимает плечами.

- Князь Рогволд так решил, я тому свидетель. Боярин нас вперед послал, сам скоро прибудет.

- Пощупать послал? Нечего ему тут делать, можешь так и передать.

- С хозяйкой усадьбы встретиться желает, дары готовит, телегу уже нагрузили, вторую набивают. Желает вместе с вотчиной и жинку унаследовать, говорят, давно по вдовице вашей воздыхает.

- Харей он не вышел боярыню нашу в жены брать!

- Это не тебе решать, – совершенно другим, жестким голосом произносит полоцкий десятник, а я в это время чуть вместе с костылем на землю не падаю.

Какого хрена?!

Ушам своим не верю! Так это все из-за женщины? Круговерть с разбойниками, серебром, урманами – банальное “шерше ля фам”? Этот придурок Минай взял и легко разменял родного братишку на бабу? Вот так комбинатор! Как все просчитал! На берегу озера говорил, что не серебро ему нужно, я подумал тогда, что возвыситься хочет, власти возжелал до боли в зубах. Оказывается, совсем в другом месте свербит у Миная. Ну и фрукт! А я еще думал зачем ему в эту дыру возвращаться? Сделал тебя князь боярином – сиди себе в Полоцке, радуйся жизни. А оно вон чего, зазнобу пришел завоевывать...

Чувствую, пора брать бразды правления в свои руки. Вендар уже, похоже, на взводе и Рыкуй это понимает, оборачивается через плечо, ища поддержки.

Сейчас поддержу, братан, доковыляю вот поближе к дверце в воротах. Необходимо популярно обосновать товарищу где и почему он не прав.

- Ты, десятник, выдохни, – говорю. – У тебя своя служба, у нас – своя. Может быть тебе не известно, но Минай, чтобы получить боярство, обманул князя Рогволда и за это еще поплатится. Пока мы живы, хозяйничать он здесь не будет. Захочет встречаться с боярыней, так мы его пустим, издеваться над пылким влюбленным не наше право. Пустим, но только одного. Ни единого вооруженного чужака на дворе не будет. Будете ломиться – перебьем как собак из луков. Хоть одну башку над забором заметим – снесем к хренам без предупреждения.

По-моему неплохо выступил. Теперь его ход.

Полоцкий десятник удивленно поднимает брови, я встречаю его заинтригованный взгляд лучезарной улыбкой. Вендар многообещающе улыбается в ответ.