Владимир Поселягин - Бей первым [litres]

Поднял первых, постояльцы уже прыгали из окон второго этажа, а дальше, подхватив мешок с добычей, я рванул прочь, уйдя в темноту. Пропустил дружинников, что бежали на отсветы пожара, криками поднимая жильцов ближайших домов, так я и смог добраться до дома Михайлова. Пока я бежал, то часто оборачивался, и мне жуть как не нравилось, что пожар стал выше и явно приближался. Ветер гнал его в нашу сторону. Поэтому, перебравшись во двор и открыв калитку, я затащил мешок и котомку, потом запер калитку и, закинув мешок на конюшню, не стал поднимать его к балке, а рванул к дому. Сам я на дело шёл в крестьянской одежде, сейчас скинул её, быстро обмылся у колодца и, пройдя на кухню, запихнул одежду в очаг, на углях та мигом вспыхнула, всё же я помарал её кровью. Сразу завоняло горелыми тряпками, а сам, поднявшись наверх, быстрым шагом зашёл в светёлку, что выделили мне. Даниил, что решил спать со мной, тут же дёрнулся и поднял голову, когда я не совсем аккуратно бросил котомку у своих вещей, отчего та звякнула. Уходя на дело, мне удалось не разбудить брата, а тут всё же смог, да и специально это сделал, что уж говорить.

– Вставай, – велел я ему, быстро одеваясь. – Я в отхожее место ходил, пожар видел, похоже, горит Коломна, давай поднимай всех. Беда к нам идёт.

Тот тут же вскочил и вылетел из светёлки, стукнувшись в потёмках плечом о дверной косяк, и дальше больше на ощупь направился к следующим дверям, барабаня по ним и крича о пожаре. Похоже, Даниил, несмотря на малолетство, отлично знал, чем это грозит, и перепугался он по-настоящему. Сразу зазвучали голоса и тревожные вопросы, я тоже вышел в коридор, держа лучину в руках, что освещала меня, полностью одетого да при саблях, вот я и пояснил:

– Я во двор выходил до отхожего места и видел пожар. Ветер к нам дует, как бы беды не случилось. Бегом во двор. Нужно крыши сараев и дома водой полить, чтобы углями не прожгло, и быть готовыми. Намочите тряпки и на лица их навяжите, чтобы дымом не дышать.

Кроме Михайловых у нас на дворе и в доме несколько человек осталось, пьяные слишком, тут спали, их тоже удалось растолкать. Те по своим подворьям поразбежались, а мы делом занимались. Кто с вёдрами бегал, кто скарб выносил из дома, а я вывел уже беспокоившихся коней из конюшни, и оседлал обоих, снял мешки с балок и загрузил ими обоих коней. Да и чересседельные сумки были. В общем, я к побегу был готов. Лошади сильно боялись, дым уже и до нас доходил, но, к счастью, не дошёл, ближе к обеду удалось остановить огонь за две улицы до нас. Две другие улицы полностью выгорели, больше шестидесяти домов. Даже как-то горько осознавать, что я сам к этому руку приложил. Сейчас мне, конечно же, уже не нравится эта идея замести следы и улики поджогом постоялого двора. Знал бы, что из этого выйдет, что другое придумал. М-да, ну теперь буду умнее. И всё же, как же я так впросак попал? Ведь догадка о пожаре, что мог по городу разойтись, на поверхности лежала. Сколько городов уже так выгорало!

Однако горевал я всё же недолго, людей погибло мало, успели поднять их, так что потери были только в имуществе. Пока ожидали, когда угли остынут для разбора, я, зевая на ходу, от конюшни подошёл к матери Тита, что разговаривала с кем-то у калитки. Причём этого неизвестного во двор она не пускала, как-то и не пахнет тут гостеприимством. Хотя тот мог торопиться и сам не хотел входить во двор, что тоже вполне могло быть. Сейчас узнаем.

– Что-то случилось? – спросил я, подойдя.

У калитки снаружи стоял дородный мужчина с тронутой сединой бородой, в купеческих одеяниях, надетых явно наспех. Чуть в стороне стояла телега с немногочисленным скарбом и явно погорельцами.

– Это купец Титов, что мне давал денег в долг. Их подворье выгорело, хочет наше забрать в счёт долга. Жить им негде, – пояснила мама.

– Вот как? – я с интересом посмотрел на купца, что попытался плечом меня отодвинуть и войти на подворье, но от мощного удара ногой в живот опрокинулся на спину и начал причитать, я же подошёл к нему, выйдя на улицу, и спросил: – Грамотка-то о долге есть? Покажи.

Я ещё вчера с матерью поговорил о долге, что висел на них, кто взял, как оформили, кто видаки, что подписывались как свидетели. Поэтому купец должен был предъявить эту берестяную грамоту, можно и без видаков, но тот этого не сделал, нахрапом шёл. Я мог бы предположить, что тот уже продал человеку князя долг и, как-то узнав о его гибели, решил воспользоваться ситуацией, но документа на переуступку долга я у того прощелыги не нашёл, другие разные были, но ничего подобного не имелось. Я предполагаю, что этот прощелыга просто не спешил выкупать долг, чтобы я не посчитал, что князь тут свой интерес имеет. Тонко работал, признаю. А так думаю, грамотка с долгом сгорела вместе с домом, купец это знает и действует из-за этого столь нагло. С другой стороны, тот был в своём праве, если бы привёл обоих видаков, что ставили подписи на документах, слова обоих равняются той сгоревшей грамотке. Видимо, поленился, от этого и получил.

– Не ори! – жёстко приказал я. – Если грамотки о долге нет, то видаков приводи, тогда поговорим, а сейчас пшёл вон.

Не глядя, как тот поднимается с земли, я резким движением ушёл в сторону от удара, а со спины подбежавший от телеги молодчик пытался меня огреть. И нанёс два мощных удара по корпусу и классический удар в подбородок, отправив его в нокаут, после чего выхватил саблю, сделал зверское лицо, а то ещё двое спешили на помощь, и спросил:

– И кто тут хочет сабельки вострой отведать? Пошли вон, псы смердящие.

Кстати, тут особо так не говорили, но эту фразу я взял из фильма про попаданцев в прошлое к Ивану Грозному, применив впервые, и почему-то местным она не понравилась. В общем, забрав постанывающего купца и того молодчика, что уже приходил в себя, те укатили. Я же повернулся к матери Тита, что стояла ни жива ни мертва у калитки, с бледным до синевы лицом, и сказал:

– Ну, вот и всё, пока видаков не приведут, можно спокойно заняться делом.

– Что ж теперь будет? – спросила та, оседая у калитки.

– А что будет? – подскочив, я подхватил её под локоть и, заперев калитку, повёл к дому. – Да ничего не будет, приведёт видаков, получит деньги, я уже приготовил нужную сумму, и уйдёт с ними. Кстати, ты надумала дом продавать и со мной в Москву уезжать?

– Знаешь, сынок, но мы всё же останемся тут, – вздохнула она. – Тут все знакомы, зимой нам помогали. Соседи как родня. Да, думаю, мы тут останемся.

– Хорошо, я не буду убеждать вас сменить это решение. Помогу обустроиться, всё что нужно купить. Может быть, лавку на торгу, чтобы было чем кормиться.

– Подожди, а ты? – она развернулась ко мне.

– А что я? У меня дела в Москве, в Коломне я жить не буду. Так что, думаю, через несколько дней расстанемся. Но вы не волнуйтесь, деньги на содержание я буду вам высылать, да и сам навещать тоже буду. Тем более до Москвы не так и далеко, дня три караваном, купите место, приедете, навестите меня, тоже не трудно. Только зимой езжайте, летом я обычно планирую бывать в других местах, и дома меня будет не застать. Это лето тоже.