Богдан Черненко - Сделка

— Но пасаран, братья! — сказал я неграм-полицейским. — Смерть белым кровопийцам!

— Это ваш автомобиль, сэр? — спросил меня тот, который с бумажкой.

— Никак нет, сэр! — ответил я. — У меня нет денег на такую роскошь. Приятель попросил перегнать его на другой конец города. Он, приятель, выпил немного, ну вы знаете, эти янки и, в особенности, дикси всегда по пятницам нажираются.

— Мы не понимаем ваших белых шуток, сэр, — сказал второй полицейский. — Предъявите какие-нибудь документы, сэр.

— Я тоже не понимаю белых, брат, — я протянул паспорт полицейскому. — я ведь красный.

— Смотри, Джек, реально красный, — полицейский развернул и показал мой паспорт напарнику.

— Парни, — сказал я. — Мне надо срочно встретиться с Никсоном. Вопрос национальной безопасности. Не посоветуете, что мне такого интересного рассказать его шестёркам или охране, чтобы меня к нему пустили?

— Я слышал, — сказал полицейский с бумажкой, — что у вас в России чёрных братьев не обижают. И что даже ваш самый продаваемый писатель — негр. Это так?

— Не писатель, брат, поэт. Пушкин. Это так. Памятники ему стоят в каждом крупном городе. И да, он — негр.

— Не врёт, — сказал полицейский напарнику.

— А мой дядя пишет с Кубы, что ваши им здорово помогают против наших, — сказал напарник.

— Мы всем помогаем, брат. Судьба у нас такая, — сказал я. — Так что, идеи будут про Никсона?

— Нет, не будут. Но если б мне надо было заинтересовать Никсона, я бы предложил ему возможность поиздеваться над Джонсоном, красный, сэр, — сказал один полицейский.

— Они друг друга ненавидят уже лет восемь точно, — сказал второй. — Никсон проиграл тогда Кеннеди и Джонсону в шестидесятом.

— А Джонсон, говорят, бухает, как реднек третью неделю в Белом Доме, даже не выходит никуда, — подхватил первый.

— Но ты не сомневайся, русский, мы любим Америку и славный город Вашингтон, ДиСи, — сказал второй. — На, забирай свой паспорт.

— Спасибо, парни, — сказал я. — А чего проверяли?

— Кто-то позвонил в участок. Сказал, машину у президента Кеннеди угнали. А откуда у Кеннеди машина? Он мёртв уж пять лет как. А мёртвые в этой стране не могут обладать собственностью. Будьте осторожны на дорогах, сэр!

Я поехал в сторону Белого Дома. Не доехал. Дорога была перекрыта из-за митинга протеста: призывники против войны, чёрные против белых или белые за секс, не разобрался, всех разворачивали.

Короче, я наплевал на свои сомнения и поехал к комплексу «Уотергейт». Через десять минут, со всеми поворотами, приехал.

Стоянка у них платная, человек на въезде за несдачу с десятидолларовой банкноты сообщил мне, куда идти на вечеринку Никсона. Я пришёл. На входе в банкетный зал один из мордоворотов спросил у меня приглашение. Приглашения у меня не было, у меня была салфетка из котлетной. Мордоворот взял двадцать долларов и выслушал с вежливой улыбкой мою просьбу. Потом сообщил, что впустить меня не может, но может передать послание ближайшему окружению избранного президента. Послание было у меня наготове, на салфетке написанное: «Greetings from Kosygin! From Russia with Deal».

В банкетном зале было ещё немноголюдно. Мордоворот шепнул что-то на ухо своему коллеге и передал мою записку. Потом повернулся ко мне и попросил подождать. Ждал я недолго. Из-за угла через минуту послышался крик:

— Русский? Ру-у-усский?! Здесь? В Уотергейте?

А потом в дверях, в сопровождении свиты, появился сам Никсон:

— О как! Сам пришёл! Ты что, подслушиваешь, русский? Подглядываешь? Отвечай немедленно! Ну!? Ха-ха-ха! Расслабься. Это я смеюсь. Это шутка, понял? Ты кто? Как там Алексей? Всё такой же серьёзный, как на похоронах? Что хотел, русский?

— Здравствуйте, господин президент. Меня зовут Иван Лисицын, я представитель товарища Косыгина, вот мой документ, — я предъявил паспорт подскочившему охраннику из свиты. — И у меня к вам срочное дело.

— А я Ричард, — мы пожали руки. — Вздумаешь называть меня Дик, я сверну тебе шею, сынок! Ха-ха! Тоже шутка! Просто пристрелю! Что за дело?

— Алексей Николаевич настоятельно просит вас подтвердить или отвергнуть Сделку, которую он, товарищ Косыгин, и президент Джонсон заключили двадцать пятого июня прошлого года. Уверен, вы знаете, о чём речь. Собственно, даже только подтвердить предлагает. Президент Джонсон обещал товарищу Косыгину, что с вами проблем не будет. Ну и по мелочи пара просьб. Неподтверждение Сделки будет равнозначно глубокой яме поноса и сверху ещё экскаватором два холма дерьма насыпать.

— Два холма? О чём ты говоришь, сынок? Раз насыпать значит твёрдое? Дерьмо твёрдое сверху? Тогда оно утонет в поносе, расплескает всё по округе.

— Полностью согласен, господин президент. Вони будет на весь мир. Уже завтра начнётся. Не забываем также об озере блевотины на месте сверхсовременного бассейна, которым все так восхищались. А не хотелось бы. Людям нужна мечта или рождественская сказка, так у вас говорят? Если позволите, у меня с собой портативная кинокамера, с записью звука, новинка передовой советской космической промышленности…

— А не позволю, — прервал меня Никсон. — Принеси-ка телефон, — сказал он девушке из свиты. — Как там Москва? Иван, да? Бывал я в твоей стране, Иван, давно, по правде говоря.

— Москва прекрасна, Ричард. И хорошеет с каждым днем. Когда приедете снова — не узнаете!

— Ну-ну. Хотя девять лет назад мне город понравился. Бедненько, но чисто. И просторно, огромный город, толпы одетых в обноски унылых прохожих и ни одного автомобиля. Вру! Ха-ха! Свой лимузин не посчитал!

Вернулась секретарша с телефонным аппаратом в руках.

— Набери Клаудиу — сказал ей Никсон, а потом мне. — Мы вот как поступим. До начала вечеринки ещё есть время. Давай мы с тобой, сынок, кое-куда прокатимся.

Секретарша протянула трубку.

— Клаудиа? Привет, дорогая, привет, птичка, это Ричард. И я рад. И мне. Твой там как, пьёт? Давно? Кремень-мужик. Дождался-таки пяти часов. Что? И вчера и всю неделю? Ему же рано утром во Флориду лететь, на старт «Аполлона»! Отними-ка у него бутылку, Клау! Я сейчас подъеду ненадолго. Э-э, по делу государственной важности, предупреди там охрану. Да. Я буду вдвоём, с этим, как его, с послом Антарктиды буду, вот! Выезжаю, — Никсон вернул трубку и приказал мордовороту, — Чарли, обыщи посла Антарктиды.

Обыскали. У меня ничего подозрительного с собой не было. Фотоаппарат, кинокамера и сложенная газета в вещмешке, ключи, талон парковочный, паспорт и немного американских денег.

— Следуй за мной, повеселимся! — сказал Никсон и добавил. — Со мной проблем не будет, значит? Вот ведь фагот долбанный!

В лимузине Никсона я сел спиной к шоферу, а президент с охранником Чарли в кресла напротив. Некоторое время мы молча разглядывали друг друга.