Богдан Черненко - Сделка

— Расскажи, дорогой, расскажи. И список покажи, кому следует. Подполковник передаст тебе список пожеланий от товарищей. У товарищей есть желания.

— А скажи, о, брат, товарищ «К» будет членом твоей бложи? Очень, знаешь ли, этот товарищ тормоз ожидаемого нами прогресса.

— Этот товарищ нам не товарищ. И мы его очень скоро, передай братьям из-за лужи, очень скоро мы его. Понял? Постараемся уж точно. Мы, конечно, против тормозов, но всё-таки большинство за газ, тут ничем не смогу помочь, вы бы раньше обратились, на пару лет. Сами, короче, не досмотрели. Выносим это вам на вид.

— Босс будет не доволен, брат. Но не всё же время ему быть довольным. Ха-ха! Ну да ладно, ещё столько всего надо обсудить. Кто дальше в твоем списке?

— Товарищ «Я», молодой, перспективный. Товарищ «Ша» с южных гор. «Е» с гор восточных. Очень качественное «Гэ» есть! Даже, чувствую, судьбоносное «Гэ»! Короче, все в списке у подполковника.

— А теперь расскажи, брат…

— Нет, Бобби, мне пора. Как-то сразу столько дел навалилось, надо вникать, ведь ещё одно место работы появилось, ну ты знаешь. Василий отвезёт тебя в Москву.

— Момент, Юра, не всё ещё!

— Всё, всё. Когда там у вас следующий «Аполлон» к Луне, осенью? Вот и приезжай за пару недель до полёта, посидим, обсудим, планы начертим.

— Нет! Я хочу продолжать переговор! Немедля!!!

— А ну не дыши на меня! Ты с кем разговариваешь, пацан, забыл? Ты с членом Мирового правительства говоришь! Равняйсь! Смир-рна! Вольно. Шаг назад. Всё, пока. Осенью приезжай. Кстати, Бобби, а ты в курсе, что от тебя блевотиной несёт? Гы-гы! Шутка!

— Я понял, да, понял. Увижу вас, уважаемый мистер Андропов, осенью, йес. Ха-ха, да! Смеюсь над шутка. Русских ценят за юмор. Как говорят в Мировом правительстве, не в самом, в кулуарах, я слышал, русские это открытые, искренние, э-э, личные, расторможенные, зрительные и дружелюбные люди. Ну как не иметь таких русских своими членами? Иметь, иметь русских, иметь!

Газета «Северо-Американский бандеровец»,

Оттава, Канада,

25 июля 1969 года

Америка с нами! Слышишь, боец?! Кончай в своей вонючей секретной землянке, кончай грустить! Взберись по полужидким ступенькам наверх, откинь полог из вшивой шинели убитого когда-то тобой энкаведешника и выгляни наружу. Темно и тихо вокруг? Выползай без опаски, сказал же, с нами — Америка!

Посмотри на небо! Если над тобой небо Баварии или Квебека, а зассанная землянка осталась позади в прошлом, пусть твой потомок, скрытый сын неизвестного отца посмотрит в небо Галичины, на Луну и улыбнётся.

Это как жеж так, спросишь ты? Репортёр из далекой канадщины предлагает мне улыбаться Луне-предательнице? Той Луне, которая сначала втиралась к нам в доверие, подсвечивая бойцам лесные тропинки, а потом вдруг прыгала из-за ночных облаков и, как прожектор с пулемётной вышки, выхватывала из темноты наши боевые отряды, подбирающиеся к продовольственным складам?

Не так! Всё-всё изменилось! Нет больше предательства! Луна свой выбор сделала, наплевала на коммунистические значки, вымпелы и разбитые в хлам русские зонды на своей поверхности, все эти большевистские метки и, как когда-то твой отец, переплыла топь, порвала с прошлым, перескочила через бездну на Запад, на сторону Свободы! Астронавты водрузили на Луне флаг Америки! Луна теперь не предатель. Больше скажу — ты, братюня, тоже. Тоже переплыла и перескочила. Ты должен был сдохнуть в крытой гнилыми ветками смердящей обледенелой яме или где там ты дох, мне растереть. Всё, уже не должен! Подкрепление пришло, откуда не ждали! Теперь и ты сделай себе военную операцию по перемене судьбы! Пусть не жжет тебе более грудь членский билет партии большевиков! Это просто формальность. Большевистская метка. Знак раба. А на Луне — флаг Свободы, который водрузить там может только свободный человек!

Кто может решать что-либо за свободного человека? Никто! Свободный американский человек решил, что он на Луне, значит он на Луне!

Первым это понял еврей Вернер фон Браун, штурмбанфюрер СС, потомок галицийских немцев, бежавший на Запад, подальше от нацистких жидобольшевиков.

Что — это? Что понял? Я уже запуталося, скажешь ты, побратимо, и будешь прав! Не время ещё. Не время говорить не иносказательно! Только намекну. Раз ты свободен, то никто, кроме тебя и не определит твое местоположение во Вселенной, будь то сраная крытка в львовском предместье, собрание партбюро с выдачей продуктовых наборов в Киеве, парадняк в Мюнхене, космодром во Флориде или поверхность Луны. Нет никакой инстанции, никакой химеры, как говорил один, не будем вспоминать имени, которая указывала бы свободному человеку где он и кто он. Понял? Поняла? Поняло?

А орды азиатских рабов этого понять не способны и потому скоро будут запутаны, зачумлены, задрочены и замочены, причем сделают это они с собой сами, под нашими презрительными взглядами. Твоими, моими и наших свободных западных командиров гордыми взглядами. Очень скоро всё это станет возможно!

Скоро возможно станет всё!

И ты, систер, станешь, кем выбрало.

Стал же штурмбанфюрер СС личным другом президента США и героем Америки!

Газета «Кольза Патрио Похна Муэрте»,

Гавана, Куба,

27 июля 1969 года

Бойцы Первого Батальона имени товарища Че — Никсону Не Знаем Твоего Номера

Слышь ты, гринго, гомосека Джонсона сын, Рокфеллера подстилка, дьявола шлюха, чорта Кеннеди внук и нашего хуя крюк!

Какой же ты конкистадор будешь, коли голой сракой медузу не сплющишь? Никсон, свиная ты морда! Не будешь ты никогда на Острове Свободы, ни кассиры твои, ни сутенеры, ни собаки твои бешеные, ни котики морские. Не завоевать тебе нас! А знаешь почему? Потому что вы огромные, а мы маленькие, вашей армии три миллиона, а нашей три батальона, а жрёшь ты в один день столько, сколько наша деревня в два!

Пингвин ты карибский, песо конвертируемый, банкир честный, душевный американец!

Говоришь, до Луны от Америки двести тысяч миль? А до Кубы меньше сотни! На Луну ты с первого раза десант гринго отправил и живыми вернул, а на Кубу, напомним, десять раз отправлял, никто не вернулся.

Всё ты врешь, боров испуганный, а лжец и трус свободным быть не может, и значит, на Остров Свободы тебе не попасть!

«Оборвать и кастрировать».

Черновик статьи немецкого философа

Теодора Адорно,

05 августа 1969 года

Был в германской империи такой поэт, Райнер почему-то Мария Рильке. Ну как — поэт? Не Генрих, конечно, Гейне и не Хорст Вессель, прекрасный юноша, но поэт, да. Не бесталанный, но очень не ровное дарование. Поэтому Рильке иногда на прозу срывался и пытался писать сказки. В одной его сказке, не помню название, есть такие слова: «Все страны граничат друг с другом, а Россия граничит с Богом».