Богдан Черненко - Сделка

— Ну, вау! А я майор. Майор ВВС США Роберт Х. Скуллз Третий. Окей. Про Старших. Нет, про Никсон сначала. Никсон не ждал приказа Старших потому, что их представитель у него работает, советником по безопасности нации. Генри Киссинджер зовут его. Умнейший парень! И они уже всё решили ещё до вашей поездки к Джонсону. Дик, головой помятый, правда, что-то мутить вздумал, но ты показал высший пилотаж, я говорю, дипломатии, Ваня, никто не ждал тут. Случайно, нет? Но выдающийся молодец!

— Если нас хвалят, жди подлянки. Молотов правильно заметил. Дальше. И что этот Киссинджер? Он из Старших или связник с ними, я не уловил?

— А всё. Я всё сказал, Ваня. И даже много сказал, но это только из восхищения твоей случайной профессиональной удачей. Ну и ещё. Муа-ха-ха!!! Ещё из жалости, комми! Жалкий ты, Лисицын! Лузер из страны неудачников! А я — евангельский христианин, я тебя жалею, а тебе этого не понять, ты коммунист. Съешь гамбургер, коммунист, на человека станешь похож. Ха-ха-ха!

— То есть, с Киссинджером ты меня не познакомишь?

— На, откуси от моего, очень вкусно, я угощаю, платить не надо. Да и денег у тебя нет! Вы попрошайки, комми, шайка попро! Ха-ха-ха! О-ой. Ой что-то, фу-у. Фак! Навалило! Страшно! Ваня, Ваня! Что это вдруг?! Пошли с тобой выйдем отсюда, подышим в переулке. Пошли, пошли скорее! Во-от. Щас пройдёт, пройдёт.

— Да что с тобой, Роберт? Бледный. Траванулся?

— Трава, да. О-ой. У-у-уй! Плохая, плохая попалась!

— Ё! Так ты на наркотиках, Боб? Наркоман, что ли? Мать моя женщина, а я думаю, что такое?!

— Я не наркотики, это марихуана. Я на измене. Пошли за угол, а то копы. Тихо тут. Дышать, дышать. А зачем тебе нож, Ваня? Ты что?

— Отрежу тебе что-нибудь, Боб. Надоел ты мне. Кто такие Старшие? Как и где мне их найти? Говори. Заорёшь — вырву тебе кадык. Не ответишь — отрежу нос. Соврёшь — отрежу ухо. Какое тебе не жалко? Левое? Правое? Слушаю.

— Не делай этого! Иван! Не надо!

— Ты, смотрю, не слишком испуган, Боб. А теперь?

— А-а-а!!! Фак, фак!!! Это кровь!

— Не ори, убью. Ты, похоже, не знаешь ничего. А значит мне не нужен. Читай последнюю молитву, евангелист. Я щас буду жестоко мстить тебе за Вьетнам. За мои невыносимые, запредельные, невозможно возмутительные, фантастические страдания я тебя сейчас медленно зарежу.

— Стой, стой, стой! Чего ты хочешь? Я всё скажу, что знаю. Остановись, Иван, пожалуйста! У меня кровь, кровь течёт!

— Царапина. Зажми рану рукой и говори. Где Старшие? Кто такие Старшие? Имена, должности, адреса?

— Я ничего этого не знаю, русский, не будь дураком! Я просто знаю, что они есть.

— На тебе, тварь!

— А! Факинг русский! Окей, оллрайт! У боссов, у лучших людей Америки, то есть встреча очередная планируется со Старшими, это всё, что знаю. Тридцать первого мая, в Богемской Роще на Русской реке, недалеко от Сан Франсиско. Я слышал, как Никсон это с Киссинджером обсуждал на прошлой неделе. Они её называют — встреча согласований. Это всё, Иван, честно. Но не ходи туда, не сувайся, тебя сразу же обнаружат и убьют!

— Посмотрим. Но если убьют — не страшно. Умереть за Родину — почётно, мученикам все грехи на том свете списываются, да, евангелист?

— Это не шутки, русский. Там самые серьёзные люди на планете в кружок сойдутся. Они не смеются вообще!

— Спасибо за заботу, Боб. И благодарю за сотрудничество. Партия тебя не забудет! Я сейчас пойду отсюда. Ты же не вызовешь полицию мне вдогонку?

— Нет, ты что, Иван, это было бы нечестно.

— Гарантируешь?

— Ну, конечно, Иван!

— Н-на! Полежи тут, не замерзнешь. Нокаут — лучшая гарантия.

Продолжение приключений Ивана Лисицына в США в мае 1970 года может быть опубликовано только в ночь второго полнолуния после смерти или похорон Генри Киссинджера, в зависимости от того, что наступит раньше.

Дружеская беседа

Председателя Совета министров СССР

А. Н. Косыгина и

первого астронавта на Луне

Н. Армстронга,

Москва, Кремль,

02 июня 1970 года

— У-у, какой! Дай я тебя вблизи! Прям одно лицо! Юра, правда, не был таким печальным. Ему-то чего печалиться? В целом, понятно, почему плохая копия, торопились очень. И стратегия ясна, в будущем, надо ожидать, и двенадцатое апреля присвоите. Я имею в виду, рады вас приветствовать, товарищ Армстронг, на советской земле! Как долетели?

— Э-э… Спасибо, господин премьер-министр. Долетели хорошо. С комфортом.

— И до Луны, говорят, с комфортом? Выдающиеся успехи показывает ваша индустрия, товарищ Армстронг. У нас таких успехов нет, и, надеюсь, до таких успехов мы никогда не докатимся.

— Да, господин премьер-министр. Согласитесь, первые успехи СССР в космосе были во многом случайны. Только в Америке передовая научно-техническая индустрия…

— Я об индустрии кино, сынок. Что ты так побледнел? Улыбайся, бедняга, репортёры кругом! Делай вид, что рад мне, как отцу родному и слушай внимательно. Твои режиссёры или, как их там, продьюсеры решили нарушить Сделку, которую заключили я и ваш прошлый президент три года назад. Даже не нарушить, а похерить, переводи ему адекватно. Понял, что значит похерить? Это то, что я сделаю с репутацией твоей страны, если наша Сделка будет расторгнута. Чувствуешь уже запах позора, сынок?

— Чувствую. Но вы же так не поступите? Иначе, зачем этот разговор? Папа?

— Разговор этот я бы и не вел, но мне не дозвониться до Никсона, а моему офицеру запрещают встретиться с уполномоченными начальников США. Так что побудешь живой телеграммой, Нил.

— Не надо, господин премьер-министр. Я уже.

— Что ты уже?

— Я уже — телеграмма. Вот, мне дали это с собой, если возникнет такой разговор. А он, я слышу, возник. Я зачитаю, да?

— Валяй, я весь внимание.

— Вы, Косыгин Алексей Николаевич, тысяча девятьсот четвёртого года рождения, место рождения Санкт-Петербург знай, что Сделка наша есть больше не действительна. А если вы будете препятствие, мы откроем вашу тайну всем в СССР и по миру. Мы сообщим всем, что вы не Косыгин, а Романов и есть спасшийся от большевиков сын Императора Николая Второго. А это не сочетается с членством в цыка капээсэс. В подтверждение мы представим документы. У нас работают лучшие в мире специалисты по представлению документов!

— Документы вам придётся переписать, сынок. На самом деле я внук Папы Римского, а ты, соответственно, правнук. И таки да, я есть препятствие. Но я вижу, у тебя три листка в руках. Чем ещё порадуешь?

— Читать? Не, ну, Алекс, дружище, ну так не честно! Мы же с тобой столько коллекционного бурбона приняли на горло, а ты как будто забыл его вкус! Братишка, родственник! Ты же десять экономических уступок хотел от нас, а получил одиннадцать! Мы честные парни, мы все свои условия выполнили. Так что нашим платежам по Сделке — конец!