Иван Оченков - Путь на Балканы [СИ]

Все это выглядело настолько дико, что она стояла, потеряв дар речи, и хлопала глазами.

— Ну, кого там еще хрен принес? — недовольно буркнул Будищев и, обернувшись, застыл, как громом пораженный.

— Извините, — пробормотала Геся и сообразила, наконец, отвернуться.

— Я тоже рад вас видеть, — ошарашенно сказал унтер-офицер и тут же зашел за печку.

— Простите меня ради Бога, — взмолилась покрасневшая до корней волос девушка. — Я совершенно не рассчитывала застать вас в таком виде…

— А в каком виде вы рассчитывали меня застать? — насмешливо переспросил Дмитрий, к которому вернулось его самообладание.

— Я… я искала… а что вы тут делаете?

— Трамвая жду!

— Что?!

— Не пугайтесь, Геся, ничего особенного я тут не делаю. Просто кипячу свою одежду на предмет избавления от насекомых. Я, кажется, уже говорил, что заболеть тифом не входит в мои планы?

— Кипятите… от насекомых?

— Ну да. Видите ли, вши бывают двух видов, одни живут на человеке, а вторые в его одежде. Их так и называют – бельевые. У нас, по счастью, как раз вторые. Избавиться от них довольно просто, надо лишь прокипятить белье и одежду. Хорошо бы еще и горячим утюжком по швам пройтись, но чего нет, того нет. Потом одеваешь на чистое тело и дело в шляпе. А вы, собственно, что хотели?

— Я хотела… я хотела… в общем, вот, — запинаясь, еле выговорила Геся и показала Дмитрию пакет.

— Что там?

— Форма.

— Какая еще форма?

— Военная. Ваша. И смена белья.

— Ничего себе, — изумился Будищев и машинально двинулся вперед, но затем, спохватившись, снова спрятался за печкой. — Вы это, положите их вон там.

— Да, конечно, — пробормотала вконец смущенная сестра милосердия и опрометью бросилась вон.

Дмитрий еще некоторое время удивленно смотрел ей в след, затем оглянулся, представил все происходящее со стороны и неожиданно для себя самого, вдруг, согнулся от хохота.

— Ой, не могу, это же рассказать кому – не поверят! — заливался он. — А я-то хорош, стою тут, аполлон полведёрный!

Затем он взял сверток в руки и развернул. В нем и вправду лежала пара белья, а также новенький, только что сшитый мундир из тёмно-зелёного, почти черного сукна и шаровары. На красных погонах блестели унтер-офицерские басоны и номер полка – 138.

Геся тем временем, забежала в здание госпиталя и тяжело дыша, остановилась у стенки. После года проведенного среди тяжелораненых, когда беспомощных людей приходилось переодевать, мыть, подставлять им судна и утки, ее трудно было смутить видом мужского тела, но к подобной ситуации она оказалась совершенно не готова. Будищева, несмотря на ранение, было трудно назвать беспомощным. Его тело было крепким и поджарым, без единой прослойки жира, с бугрящимися мускулами, и невольно притягивало к себе взор. А непонятная надпись, над левым соском лишь разжигала любопытство. Но самое главное – его взгляд. Он был ироничен, даже насмешлив, но, пожалуй, ничуть не смущен. Его, казалось, забавляла эта ситуация.

— Мадемуазель Гедвига, с вами все в порядке? — вернул девушку к реальности голос старшей сестры милосердия. — Голубушка, вас Аристарх Яковлевич разыскивает, а вы ходите неизвестно где!

Через минуту удивленная Геся уже была в кабинете главврача, недоумевая, зачем она ему так срочно понадобилась. Тот встретил ее сидя за своим столом и молча показал ей на ближайший стул. Девушка, не переча села, и некоторое время ждала, пока тот закончит писать. Наконец, тот отставил в сторону перо и испытующе посмотрел на нее.

— Геся, вам известно, что отправляемых завтра увечных солдат, должен сопровождать кто-то из персонала?

— Да.

— Замечательно, это будете вы.

— Но… это так неожиданно, — замялась она, — к тому же вам известны мои обстоятельства.

— Вы про документы? Это именно та причина, по которой я не предупредил вас заранее, об этой миссии. Не был, знаете ли, уверен, что все получится. Но теперь, благоволите…

С этими словами, Гиршовский выложил перед ней на стол несколько бумаг и щелчком ногтя подвинул ближе к девушке.

— Что это?

— Э… это, некоторым образом, дубликат документов, выданных вместо утерянных. Извольте видеть: паспорт, метрика, свидетельства о крещении и причастии. А также моя рекомендация с детальным описанием вашей службы при госпитале. С этими документами вы можете поселиться в любом городе империи на совершенно законных основаниях.

— Но как это возможно?

— Ох, голубушка, не задавайте нескромных вопросов, не получите уклончивых ответов. Если коротко, ваши документы утеряны во время боевых действий, а взамен вам выданы новые. Вы теперь, отныне и навеки, немка, лютеранского исповедания, из Царства Польского Гедвига Берг. Еще я дал казначею соответствующее распоряжение, чтобы он выдал вам жалованье за все время. Оно, откровенно говоря, крайне невелико, но вам, на первое время, хватит. Ну и вот это, примите, уже от меня лично.

С этими словами, Гиршовский подвинул Гесе конверт из плотной бумаги.

— Мерси, — выдавила из себя девушка и на глазах ее заблестели слезы.

— Не за что. Это вам спасибо за службу, за тяжкий труд и за заботу о раненых. А теперь ступайте, у вас еще много работы.

Тем временем Будищев, закончив манипуляции со своей старой одеждой, переоделся и направился к телеграфной станции. Официально, чтобы попрощаться с товарищами и забрать личные вещи, но на самом деле, главной его целью являлось содержимое тайника. Особых ценностей там не было, так, несколько сотен рублей в ассигнациях и монетах, да немного трофеев, которые было особенно жалко отдавать перекупщикам за бесценок. Но в любом случае, в его положении деньги были не лишними и могли помочь перебиться первое время.

Прежде он хотел попросить переправить их в Россию Лиховцева. Тем паче, что тот бы ему не отказал, а в порядочности Алеши можно было быть уверенным. Но теперь его самого отправляли на родину для излечения, следовательно, надобность в посреднике отпадала. Идти после ранения было тяжеловато, но Дмитрий не торопился. Главное было вернуться в госпиталь до вечера, а с этим он надеялся справиться. Можно было, конечно, попросить о помощи Шматова, но с ним все равно пришлось бы идти, потому как найти ухоронку самостоятельно он вряд ли бы смог. К тому же Федька куда-то запропастился и уже два дня не показывался, поэтому, несмотря на тревожное предчувствие, пришлось идти одному.

Спрятанный в дупле большого дерева, тайник оказался целым, чужих следов вокруг не наблюдалось, так что унтер велел своей паранойе заткнуться и, закинув заветный сундучок на плечо, потихоньку пошел назад. Скоро он вышел из рощи, и хотел было уже продолжать путь, как вдруг совсем рядом звякнула скоба винчестера. Как опытный музыкант безошибочно отличает игру скрипки работы великого Страдивари от поделки ремесленника, так и Будищев никогда бы не перепутал этот лязг ни с чем другим. На какой-то краткий миг в голове его всплыли все сегодняшние предчувствия, но лишь для того, чтобы тут же исчезнуть, вместе со всеми посторонними мыслями. Хуже всего было, что в последнее время он непростительно расслабился и револьвер его лежал в ранце, вместе с другими личными вещами. Незаметно достать его не смог бы даже Девид Коперфильд, случись ему оказаться в такой ситуации, а висевший на поясе турецкий штык, вряд ли мог выручить сейчас своего хозяина.