Александр Тамоников - Лжедмитрий. Царская плаха

– Об этом ты его спроси. Так, а это еще что?

Десятник и стрелец увидели, как казак отделился от начальника, поднял над головой белый флаг и пошел прямиком к крепости.

– Переговорщик, что ли? – спросил Дуров.

– Не иначе.

Десятник посмотрел назад, не увидел ни воеводы, ни его помощника. Ночью они долго сидели в доме Лодыгина, ждали Ваську Дембу, тайно выпущенного из крепости. Вернулся он поздно, вернее сказать, рано. Посему теперь начальники спали.

Казак меж тем подъехал ко рву, ширина которого здесь, у моста, составляла не более трех саженей, но глубже.

Он остановил коня и выкрикнул:

– Здорово, стрельцы!

– Здорово, гость непрошеный, – сказал Мурной. – Чего заявился?

– Зачем так грубо, стрелец?

– Ты мне родня или товарищ, чтобы хлебом-солью встречать? Говори, кто такой и чего тебе надо!

– А ты выйди ко рву, коли боитесь мост опустить. У ворот и поговорим.

– Есть о чем?

– Иначе зачем бы я приехал?

Стрелецкий десятник вновь посмотрел на внутреннюю часть крепости и не увидел начальников.

– Ладно, иду.

– А то, может, мост все-таки опустите? Мне кое-что воеводе вашему передать надо.

– Через меня передашь.

Мурной приказал дозорным смотреть за дорогой, лесом, особенно за холмом, у которого скопились казаки, через калитку вышел ко рву.

– Ну вот, тут я. Говори, зачем пожаловал.

– А как называть тебя, друг?

– Какой я тебе друг?

– Но и не ворог. Так как?

– Зови Василием.

– А я Игнат. Да не хмурься, стрелец, даст бог, еще вместе горилки выпьем.

– Ты по делу говори, Игнат.

– Ну так слушай.

Игнат Волохин передал стрелецкому десятнику то, что велел говорить атаман Белешко.

– Вот такие дела, Василий. На Москву идет сын Ивана Васильевича Грозного, дабы вернуть трон, принадлежащий ему по праву наследства и захваченный Борисом Годуновым.

– Про войско ваше нам известно. Слухи о царевиче до нас дошли. Вот только люди говорят и другое. Это войско, собранное на деньги поляков, ведет вовсе не царевич, а самозванец, расстрига Гришка Отрепьев.

– Этим ты меня не удивил. Царь Борис и королю Сигизмунду писал то же самое, однако с нами настоящий царевич, чему есть верные доказательства.

Мурной почесал бороду, взглянул на казака.

– А кого тогда с почестями хоронили в Угличе?

– Вдовая царица Мария Федоровна передала настоящего Дмитрия в надежные руки преданных ей людей, а вместо него… Кажется, наш разговор закончен. Вот и воевода с помощником.

Мурной обернулся.

Из калитки действительно вышли Лодыгин и его помощник Толочанов.

– Тебя кто послал сюда? – спросил воевода десятника.

– Никто, но ни тебя, ни Михаила Федоровича не было, хотя я давно послал за вами, а казак грозился уехать, коли с ним не желают говорить.

Волохин усмехнулся, оценил находчивость стрельца.

– Ну и пусть ехал бы. Ступай на башню и неси службу. Тоже мне, переговорщик нашелся.

– Слушаюсь! – Мурной ушел в крепость.

Лодыгин повернулся к Волохину.

– Ну и чего тебе надобно?

Казак подбочился и выкрикнул так, что его было слышно, наверное, во всей крепости:

– Законный наследник русского престола, великий князь Московский и всея Руси Дмитрий Иванович, сын Ивана Васильевича Грозного приказал мне вручить воеводе Моровска особую грамоту, на словах же передать… – Казак не замолкал, пока не озвучил все то, что ему было велено.

Лодыгин поморщился.

– Ты чего кричишь так? Я не глухой, помощник мой тоже.

– Голос такой, воевода.

– Горластый.

– Твоя правда, воевода.

– Моя правда в том, что на Русь идет не сын Ивана Грозного, а расстрига и вор Гришка Отрепьев, продавшийся ляхам и посланный ими, дабы поработить Русь. Мы не признаем самозванца и будем оборонять крепость до последней возможности. Так что вези свою грамоту обратно в лес и передай мои слова самозванцу.

– Ты хочешь погубить людей, подчиненных тебе? Сам-то наверняка уже подготовился к бегству вместе со своим помощником. Нет, не уйдешь. Великий князь Дмитрий Иванович – правитель милосердный и справедливый. Стрельцов и мирных людей он не тронет, а вот ты готовься ответ держать за измену. А грамота? Мне поручено передать ее, и я это сделаю. – Казак выхватил саблю из ножен, насадил свиток на острие, размахнулся и ловко бросил его к самым воротам.

Он увидел озадаченные, напряженные лица стрельцов и крикнул с прежней силой:

– Вам, люди добрые, бояться великого князя Дмитрия Ивановича не след. Знайте, что он не желает схватки, как не намеревается и призывать вас встать в ряды его войска. Слава богу, сил у него много, еще больше поддержки народной по всей Руси. Желающих быть с ним царевич примет, не желающих отпустит. Слово его твердо. Решайте свою судьбу сами. – Волохин замолчал, развернул коня и пошел галопом к Белешко.

Лодыгин хмыкнул ему вслед, повернулся к Толочанову.

– Вот проходимец.

Помощник вздохнул.

– Да, проходимец, но как разговор поставил! Теперь, Борис Владимирович, я не уверен, что нам удастся организовать оборону. Глянь на стрельцов. Они недовольны.

– А что я, по-твоему, должен был сделать? Согнуться перед каким-то казаком и объявить, что готов встать на сторону самозванца?

– Нет, конечно. Но надо было как-то по-другому.

– Как по-другому, Михайло Федорович? Этот поганец орал на всю крепость. Знал самозванец, кого посылать. Но еще ничего не проиграно. Возвращаемся в крепость и объявляем общий сбор. Там я скажу все, что надо.

– Скажешь, конечно, вот только услышат ли тебя стрельцы после речей казака?

– А на что ты? Сотники? Десятники? Или вместе с ними на измену государю пойдешь?

– Зачем так говоришь, Борис Владимирович? Ведь знаешь, что я с тобой, на стороне царя Бориса.

– Тогда мы должны убедить стрельцов в обмане и коварстве самозванца.

– А сможем?

– У нас другого выхода нет.

– Эх, Борис Владимирович, чую, что не сносить нам голов. Казаки порубят либо стрельцы.

– Ты погоди раньше времени умирать. Делаем так. Ты собираешь сотников и десятников, говоришь с ними. После я объявлю общий сбор. Там все и решится. Коли ты удержишь в повиновении начальников, то рядовые стрельцы выступить против них не посмеют. Тогда уцелеем.

– Надолго ли? Войско-то у самозванца большое.

– Но ему бой невыгоден. Потому он и завел переговоры, попытался склонить нас к добровольной сдаче. Обагрив себя кровью русских людей, самозванец потеряет значительную часть поддержки народа. А без нее ему не свалить царя Бориса. Думаю, он силу свою покажет, но на стены не пойдет. Осадит крепость отдельным отрядом и двинется дальше, навстречу своей погибели.

– Стрелецких начальников немедля собирать?

– Сразу, как зайдем в крепость. Да и грамоту подбери. Поглядим на досуге, чего там написал самозванец.