Александр Тамоников - Лжедмитрий. Царская плаха

– Правильно-то, правильно, Боря, да вот только Федор повелел боярину Романову завтра прийти к нему.

Тень тревоги побежала по лицу Годунова.

– Зачем?

– Не объяснил.

– Ирина, идем-ка к царю.

– Он слишком слаб. Доктора дали ему какое-то снадобье, чтобы боль не мучила.

– Ничего. Потерпит. Дело слишком серьезное. Ты хочешь, чтобы все сорвалось в последний момент?

– Признаюсь, Борис, мне уже все равно, устала я.

– И от чего же ты, царица, устала?

– От тягот этих, от всего. Душит меня дворец, как темница. Может, ты без меня пройдешь к нему?

– Чтобы челядь завтра же разнесла по всей Москве, что Борис Годунов о чем-то пытал больного царя? Нет, пойдем вместе.

Ирина привыкла во всем подчиняться брату.

Царица и Годунов прошли в опочивальню царя.

Федор Иванович лежал на постели, повернул голову.

– Ирина, ты?

– Я, Федор, с братом.

– А я только засыпать начал. Что-то случилось?

Вперед вышел Годунов.

– Прости, государь, но дело неотложное.

– Ну что ж, раз неотложное, давай, Борис Федорович, говори. Может, в последний раз и видимся.

– Ну что ты, государь.

– Нет, Борис Федорович, чую, что смерть рядом. Все мы в руках Господа. Зачем пришли-то?

– Болезнь пройдет, – сказал Годунов, – но о престолонаследии надо подумать уже сейчас.

– Мы с Ириной о том говорили. Она пожелала после смерти моей постричься в монахини. А посему думаю, что престол должен занять Федор Никитич Романов. Но после того, как Ирина благословит его царствование. Завтра, если силы будут, предложу ему принять трон.

Годунов присел на стул возле кровати и проговорил:

– Воля государя – закон. Но что станет с твоей женой, со мной, с верными людьми, которые служили тебе верой и правдой, если на царство взойдет Федор Романов?

– О чем ты, Борис Федорович?

– Буду прям, государь. Ты, конечно, правитель великой державы, но никто, кроме меня, не знает, чем и как живет государство. Согласись, ведь это я принимал главные решения твоим именем с момента, как ты стал царем.

– Согласен, но не могу понять, к чему ты клонишь. Что может произойти с тобой, верными людьми, тем более с Ириной?

– А то, что Романовы изведут всех нас. Стоит только Ирине во исполнение твоей воли, о которой завтра узнает Федор Романов, благословить его на царство, и она тут же угодит в монастырь, но уже не по своей воле. Меня же с семьей в лучшем случае ждет опала и ссылка, в худшем – темница, из которой дороги нет. Верных тебе вельмож Романовы тоже не пощадят. Обдерут до нитки да выбросят за ненадобностью. Гнева Божьего, Федор Иванович, не боишься?

Царь побледнел и слабым голосом спросил:

– Что тебе надо, Борис Федорович?

– Я сделаю все, чтобы вылечить тебя, государь, соберу всех докторов, знахарей, мы справимся с болезнью. Только ты не бросай нас на произвол жестокой судьбы. Желаешь, чтобы Ирина постриглась в монахини, так и будет. Но не давай повода Романовым думать о престоле.

– Кто же тогда станет во главе государства, Борис Федорович?

– А это решит твоя прямая наследница, царица Ирина. Но после смерти твоей, а до нее, я уверен, далеко. Ну, а призовет Господь, что ж, тогда Ирина решит все по справедливости и закону.

– Это значит, что на престол взойдешь ты, Борис Федорович.

– Повторюсь, государь, царица сама решит, кому передать власть. Но прошу, не губи ты нас, не предлагай ничего Романовым.

– Ладно. Мне плохо, вызовите доктора.

Ирина бросилась из опочивальни.

Годунов нагнулся над смертельно бледным царем.

– Не губи, государь. При Ирине не говорил, один на один скажу. Отдашь трон Романовым, придется нам бежать. Но ненадолго. Я вернусь. Ты знаешь, за мной сила немалая. Не вводи страну в смуту. Ты же не хочешь, чтобы держава разбилась на мелкие куски, чтобы народ потом проклинал имя твое?

– Мне плохо, Борис Федорович.

– Ухожу! Но слова мои запомни.

Прибежал доктор, с ним царица.

– Пойдем отсюда, – сказал Годунов Ирине.

– Я должна быть с мужем, Борис.

– Ты должна ответить на несколько моих вопросов, а потом хоть всю ночь сиди с мужем. Иди за мной!

Они прошли в покои царицы.

– Что значит твое поведение, сестрица?

– О чем ты?

– Не понимаешь?

– Нет!

– Мне ты говорила об одном, а с Федором – о другом!

– Я не хотела доставлять ему боль, он все же мой супруг, отец нашей единственной дочери, умершей так рано.

– При чем здесь Феодосия?

– Она родилась вполне здоровой, но в скором времени стала хворой и скончалась во младенчестве.

– Ты на что намекаешь, Ирина? На то, что я имею отношение к смерти племянницы?

– Я ни на что не намекаю.

– Так, может, и царевича Дмитрия убили по моему приказу?

– Не знаю.

– Знаешь! Дмитрий погиб случайно. Но все это пустые разговоры. Завтра я останусь у себя на подворье, ты же должна присутствовать при разговоре Федора с Романовым. Но мне и дома будет известно каждое слово, произнесенное в опочивальне царя.

– Я сделаю, как ты хочешь, но после этого оставь меня в покое.

– Конечно, сестрица. Как только ты благословишь меня на царство, я оставлю тебя в покое.

– Ты никогда не думал, Борис, что твое стремление к власти может погубить тебя?

– Меня может погубить только чья-то глупость.

– Нет, брат, ты закончишь плохо.

– А вот это уже мои дела. Главное – начать, а каков будет конец, не столь важно. Спокойной ночи. Помни мои слова.

На следующее утро боярин Федор Никитич Романов был проведен в опочивальню царя.

Там, следуя наказу брата, находилась и царица Ирина.

Романов поздоровался, перекрестился на образа.

Царь Федор, почувствовавший себя немного лучше, предложил боярину присесть на стул, взглянул на жену и сказал:

– Ты бы вышла, Ирина.

– Ну уж нет! А коли тебе плохо станет? Помощь понадобится? Мне доктор оставил снадобья, объяснил, что делать. А Федор Никитич в это не посвящен. Ты уж извиняй, государь, но я тебя одного не оставлю.

Царь улыбнулся.

– Ладно, оставайся тут.

Ирина присела в дальнее кресло у оконца.

Царь повернулся к Романову и спросил:

– Как считаешь, Федор Никитич, после моей смерти кому Русью править?

– Ты не о том думаешь, государь. Выздоровеешь, поднимешься. Вопрос о престолонаследии ставить рано.

– А если Господу угодно прибрать меня?

– Все мы в Его руках. Коли так, то наследница – твоя супруга.

– Следует ли женщине?..

– Так ведь правила же Елена Глинская, жена Василия Третьего. И не хуже мужа. Да и в иностранных державах королевы не редкость. Но повторяю, не о том мы завели разговор.

– На мне кончается династия. Господь не дал наследника.

– Оставь пока этот вопрос, государь.

– Погоди. Ты имеешь право на престол. Тебя знают в народе, поддерживают бояре. Скажи, ведь думал о троне?