Владимир Молотов - Отпуск в С С С Р или Назад в будущее

– Не знаешь, где он сейчас? Что-то я его дома не застал. – Кукарский тронул Леру за плечо, шагнул обратно к дому, и девочка машинально шагнула вслед за ним.

– Они сегодня с мамой в деревню уехали, к бабушке. У него уроки рано закончились.

– А, понятно, – задумчиво протянул Дмитрий. – Ну ладно. А ты куда пошла?

Оба сделали ещё пару шагов в сторону дома.

– Ой, меня соседка попросила молока купить через дорогу, а то в нашем гастрономе молока нет.

– Так вот послушай, если будешь ходить в тот магазин через дорогу… – Дима остановился, и девочка тоже встала. – Никогда не переходи здесь, а иди к светофору! Потому что здесь опасно, понимаешь? – Он наклонился к Лере, посмотрел внимательно в её умные глаза и добавил: – Тут вчера человека сбило насмерть. Вот так же переходил, как ты.

В глазах Леры появился испуг, она приложила ко рту свою пухлую ручку.

– Ой, правда, что ли?

– Честное слово. Ну а теперь беги к светофору. И на обратном пути тоже не вздумай здесь переходить!

Девочка как-то странно повела плечом, смерила Дмитрия загадочным взглядом и кивнула. Кукарский помахал ей рукой:

– Ну всё, пока!

Лера вдруг улыбнулась и махнула в ответ.

– До свидания.

В следующий миг она отвернулась и двинулась в сторону светофора.

Дима ещё долго смотрел ей вслед, изучая чуть подпрыгивающую походку, колыхание её платья. И когда она скрылась из виду, Кукарский, с чувством выполненного долга, наконец, отправился восвояси – прочь от родного двора.

Собственно, куда теперь пойти, он не знал. Время встречи с Николаем ещё не наступило. Оставалось лишь одно – погулять.

И дальше он долго бродил по окрестностям, тем самым околоткам, где что-то важное отзывалось из детства. Это была как бы экскурсия по местам памятных событий. По пустырю за школой, на котором нынче стоят с безобразными балаганными балконами девятиэтажные пансионаты… По пустырю, на котором этот противный Князев, гроза ребятни, отобрал у Димки пять копеек. Здесь, в прошлом, сей остров земли хранил первозданный вид, лишь кое-где торчали ржавые прутья арматуры. Детворы на нём не наблюдалось – шли уроки.

А ещё прошёлся Дима по неизменным буграм около железной дороги, где пятиклашками они плавили биты для особой игры. А именно, в пустых консервных банках готовили на костре блестящие кругляши из раскрошенных свинцовых пластин. А потом эти кругляши, начиная игру, подкидывали до какой-то ямочки. Название и правил турнира Дима уже не помнил, помнил только, что свинцовые пластины брали из старых аккумуляторов на свалке. Но костры сейчас никто не разводил, а только сидели кучкой три алкаша на склоне бугра, и виднелась у них бутылка портвейна с тремя семёрками на этикетке – знатное пойло, так и не испытанное в детстве!

Наконец, прогулялся Дима и по дворам соседским, послушал звуки прошлого, и с особым восторгом обнаружил ту старую голубятню с воркующими постояльцами, которой в двадцать первом веке и след простыл. Покормил Дима голубей, посидел на скамеечках.

Ах, милое-милое советское детство! Где, в каких закоулках старого города ты попрощалось с нами? Когда, в какие часы и дни ты незаметно исчезло? Почему стираешься даже в памяти? Тебе ли не знать, как мы носились по гулким крышам железных гаражей! Тебе ли не ведать, как бродили с тобою по свалкам в поисках запчастей для самолёта? Как верили с тобою, что сможем его собрать и взлететь? Тебе ли не знать, как мчались на «велике» за мечтой, и как радостно шумел ветер в ушах? Как гоняли шайбу маленькими железными клюшками? Как искали в киосках заветную марку? Как вырывали страницы из школьного дневника?

Ты ли бесконечно манило слоняться, носиться, играть? Ты ли радовало кукурузными палочками в огромных коробках и лимонадом в стеклянных бутылках? Ты ли колосилось полями и гремело раскатами грома? Ты ли звало искать отдохновение от игр у экрана лампового телевизора, потому что приходила «Гостья из будущего»? Ты ли намекало на первую любовь к такой чудесной девчонке, которую хотелось рисовать?

Или это было не ты? Или это всё привиделось, приснилось? Каким-то образом превратилось в легенду? Почти в небылицу? Да нет же, нет, это было именно ты! Ведь именно с тобою мы так верили во всё светлое, чистое, в то, что мир обязательно станет лучше, в то, что все люди добрые, а страна наша удивительная и прекрасная и с великим будущим! В то, что впереди только самое классное – прекрасная взрослая жизнь!

И хоть наши ожидания не оправдались, но ты-то выполнило свой долг сполна! Ты дало нам стержень, внутреннюю силу, которую мы до сих пор несём, как олимпийский огонь. Так гори же по-прежнему в наших сердцах вялым язычком затухающей свечи! Гори! Не теряйся в закоулках памяти. Мы всегда с тобою!..

Не заметил Кукарский, как начало смеркаться. И пора стало выдвигаться к месту встречи с нечаянным другом. Да и похолодало к заходу солнца как-то резко, по-осеннему – неожиданно появился подлый вечерний ветерок.

Ровно в назначенное время, в десять часов, Кукарский подошёл к пивному бару. Двери заведения оказались плотно закрыты, окна погашены, да и не мудрено – на табличке значилось время работы – до семи вечера. Дима встал рядом и огляделся. На обозримых горизонтах никого подходящего не просматривалось. Редкий прохожий спешил домой, но схожести с Колей не имел даже приближённой. Дмитрий потянулся, было, в карман за мобильником, однако в следующую секунду на лице менеджера появилась усмешка.

Минут пять Кукарский ходил взад-вперёд, от одного угла дома к другому и обратно. От волнения в груди ощущалось какое-то слабое жжение. Порой Дима замедлял шаг, останавливался, приглядывался и прислушивался. Вот зажглись горбатые фонари. Вот по той стороне улицы прошёлся мужик в брюках и свитере и даже не обратил внимания на Диму. Вот двери пивбара миновала семейная парочка (он угловатый, в дефицитной лётной кожанке и серых брюках, ямочка на подбородке, она хрупкая, в плаще, со стрижкой под мальчика, им лет по тридцать), оба с подозрением оглядели Кукарского и удалились.

Дима присел на корточки, глянул на свои любимые наручные часы (уже пятнадцать одиннадцатого!) и задумался. Только теперь он вдруг ясно понял, во что, собственно, влип. С глаз словно пелена спала. И как ни прекрасен был мир детства, голос разума отрезвляюще оглушал. Что если Коля не придёт? Где его искать? И сможет ли он, Дмитрий, один выбраться отсюда?

Да почему, собственно, Коля не придёт? Кукарский, ощущая лёгкую дрожь от холода, начал размышлять ещё быстрей и ясней. У своей любовницы Герасименко остаться не должен, ведь он же обещал вернуться! По дороге сбила машина, а может, малочисленные советские гопники стукнули по голове? Нет, стоит пренебречь мизерными вероятностями. Значит, помешать Коле могло только одно. Если его, как разыскиваемого преступника, каким-то образом упекли в каталажку.