Оксана Демченко - Дом для бродяги [Litres]

У девушки в зеленом – волшебное краткое имя, под которое можно подобрать десятки полных, и каждое со своим звучанием, со своей историей. Потому легко поверить, что тупиков нет, что случай – не злодей, а волшебник. Послал встречу с этой вот Лёлей. Она остроумная и таинственная… как клинок в зонтике. А еще – в ней живет танец. Всегда жил, и до сегодняшнего утра не мог проклюнуться из-под скорлупы самонеприятия, из-под коросты обстоятельств.

– Лёля, будь я полнейшим эгоистом, запретил бы вам… тебе танцевать без меня, – честно сообщил Микаэле. – У тебя дар к танцу. Но-но, невозможно запрещать тебе. Ты сделаешься печальной.

– Не-а, – пообещала Лёля. Закрыла глаза и продолжила танцевать. – Все, унесло… Бесы, ну и утречко. Эй, ты правда знаешь эту… теорию чисел? Федька по ней сохнет.

– Йена прежде звали Федором? Надеюсь, он взял второе имя, не отказываясь от первого?

– Да.

– Он умничка. Лёля, чуть ровнее шаги. И – дыши, ты ведь совсем посинела… устала? Тебе дурно?

– Нет.

– О, я не ответил. Теория чисел была моим любимым предметом, когда имелось время на забавы… давно. Я исследовал методы решения аддитивных задач, но готовую работу пришлось подарить другу. Было неловко ставить имя, мы и так… на слуху. Теодор милейший человек, он возражал, даже пробовал поделиться наградой академии и гонорарами за публикации. Но я умею убеждать.

– Да-а.

– Лёля, весьма неловко признавать такое, но я, оказывается, предпочитаю одностороннее общение при высоком ответном внимании. Ты всегда отвечаешь в такт. Лёля, ты идеальная собеседница.

– Да?

Микаэле бережно довел партнершу до финала танца и отступил на шаг, кланяясь. Поцеловал пальцы.

– И все же танцуй чаще и свободнее, прошу. Не прячь свои уроки. Дар нельзя растрачивать попусту. О, весьма жаль, если бы я заметил тебя десять лет назад, ты танцевала бы в Императорском балете. Тебя было б возмутительно легко протежировать, у тебя есть дар и характер. Одно без другого – личная драма. А вместе… общественная трагедия с элементами фарса. Не зря ураганам дают женские имена. Лёля, ты проводишь нас на чердак?

– Да.

– Ты умеешь готовить?

– Нет.

– Превосходно. Нельзя уметь всего, это размывает ценности. Петр, идемте. Я познакомлю вас, и вы поладите. Лёля, это Петр, он умнейший и деликатнейший секретарь в мире. И он волшебно готовит.

Слушая и поддакивая, Лёля вспорхнула по лестнице, прошла галереей третьего этажа, взобралась по узкому винту потайного всхода. Подняла крышку люка, юркнула на чердак… Охнула и выругалась. Микаэле мигом оказался на чердаке и настороженно глянул на девушку: в чем беда? Она сидела, поникнув плечами. Глаза стеклянные, лицо – театральная маска трагедии.

– Так ведь… получается, тебя и искали. Точно. Тебя, кого ж еще… Лёлька, дура! Влипаешь, как птичка в клей. Совсем дура, – она покачала головой и безнадежно отмахнулась. Встала и прокричала в полный голос: – Федька! Эй, оторви ухо от трубки. К тебе папаша явился. Он у тебя шутник, чтоб ему.

Сказала – и со вздохом встала, и медленно отвернулась…

– Лёля, а если я – это я, мне уже нельзя танцевать, даже если я очень этого хочу? Или мне полагается опять заставлять себя танцевать когда надо и с кем надо, превратив радость в долг? – огорчился Микаэле.

– Не знаю, – Лёля попробовала высвободить руку.

– Лёля, давай заключим договор на один месяц. Или даже… – Микаэле отмахнулся от уточнений. – Я буду учить тебя танцевать. И звать на «ты». И еще буду говорить вслух разное… что нельзя передавать никому. Но ты ведь не умеешь создавать сплетни? Ты надежнее Норского, если такое возможно. О, я вспомнил, Курт именно поэтому его и протежировал. Молчуны – золотые люди.

– Да, – Лёля усмехнулась. – Уговор. Но, чур, с тебя завтрак. Я голодная, как медведица по весне.

Йен спустился из-под крыши, он, оказывается, сидел на стропилах, на крохотном дощатом помосте у слухового оконца. Слез, бережно убрал в футляр маленькую подзорную трубу.

– Луна красивая, – пояснил мальчик. – Будем учить математику?

– Нет. Этому тебя кто угодно обучит, это не дар, а блажь. Есть более важное, – Микаэле улыбнулся, огляделся, усадил Лёлю на единственный в помещении приличный диван и устроился на ковре рядом. – Я совсем неправильно прожил жизнь. Я был слишком серьёзным. Я понимал ответственность и нес бремя. Мне казалось, это извиняет мое поведение. Но я сам себя загонял в угол… Йен, посмотри на брата. Ники пошел в меня, он тоже очень серьёзный. Не повторяй нашу ошибку. Когда жизнь блекнет без радости, посильный груз делается непосильной ношей. В общем… не учись у Ники, учись у Куки.

– На кухне завтрак делать удобнее, здесь могу соорудить только омлет, – предложил Петр, изучив помещение за ширмой.

– Годится, если досыта и всем, – прокричала Лёля. – Себя не забудь, ага?

– Ты будешь учить меня? – Йен сморщил нос и подмигнул.

– Для начала три задания. Первое. С нынешнего дня дети этого особняка… вас ведь много? Хорошо. Все станут изучать танцы. Девочек мало? Плохо, но Петр соединит тебя с директрисами пансионов, и ты выторгуешь партнерш для уроков. И станешь присматривать за делом. Должно быть весело и полезно всем, тебе – тоже. Второе. Сам избавься от профессора математики. Без грубости, но решительно. Отказывать – это навык. Сам найди иного учителя, Петр поможет. Подбирать людей – тоже навык. Третье… – Микаэле сморщил нос и подмигнул. – Есть поставщик тканей, он шумный и душевный. Уговори его пошить бальные платья и фраки. С оплатой, конечно. Но я хочу, чтобы ты оценил сполна, в чем, кроме денежного расчета, твоя и его выгода. Она и есть настоящее золото. Подскажу немного для начала: твое золото в деле – выстроить репутацию этого особняка в городе, именно «Черной лилии», а не соседнего дома Ники. А Степан будет рад прогреметь в столице. Есть и иные выгоды. Ищи сам. О, математика. Обсудим перед обедом, на голодный желудок. Договорились?

Йен кивнул. Лёля повторила движение. Петр тоже – на всякий случай. Норский, который умудрился проспать весь разговор, выглянул из-за дальней ширмы, потянулся… и тоже кивнул.

И – закрутилось. В полдень Микаэле, пританцовывая, перемещался от стола к столу в бальном зале. День складывался идеально, как никогда прежде. Йен сразу поладил с Петром. Поставив на стол два аппарата, они собеседовали учителей математики и заодно отбивались от предложений дорогих столичных пансионов по участию в балах. Клим пристроился рядом – окончательное решение по выбору девушек принимал он. Общение по телефону давалось Климу трудно, он старался быть вежливым, но резко переходил в беседе от излишней мягкости к внезапной грубости.

– Клим, не рычите, – Микаэле отобрал трубку и прервал звонок. – Вы похожи на миа Куки. Или принимаете людей в семью, или назначаете врагами. По большому счету правы, но вот беда, мир делается терновой зарослью. Клим, не принимайте в семью, когда всего лишь говорите «добрый день» в трубку. – Микаэле улыбнулся. – Не тратьтесь на удары в пустоту. Предвкушайте. Все ваши мальчики – во фраках, в зале полный свет, лучшие музыканты столицы играют для вас. Клим, это цель, она интересна. Но идти к цели – занятнее, чем вознаграждаться. Идите и улыбайтесь. Или терновник усохнет… или вы сделаетесь кабаном, чья шкура непрошибаема. Как миа Куки. Клим, в беседе вы увлеклись и утратили цель. Пробуйте снова, Петр соединит с очередной ванильной тетушкой из очередного модного заведения. Задавайте вопросы и получайте ответы. Не теряйте инициативу. Не ввязывайтесь в объяснения. Не торгуйтесь. У вас – верхняя рука в деле.