Оксана Демченко - Облачный бык [Litres]

– Хотя мои догадки почти ни на чем не основаны, но, – я пристально изучила ее широковатое лицо, светлые волосы с крупной волной, и особенно – бледно-голубые с лунным отблеском глаза, – дело может оказаться простым. Утром начну проверять. Да: мне бы посмотреть портреты твоей родни.

– То есть поможешь, – Винка улыбнулась… и сгинула.

Не истаяла мгновенно, а угасла мягко, как дымок над угасшей свечой. В щель двери скользнули одеяла, промчались через комнату и слоями улеглись на кровать – три штуки! Скрипя наволочками, протиснулись подушки, стайкой уселись в изголовье. Цветами запахло отчетливее, спать захотелось до дури. Я кое-как заползла на кровать и… сразу стал день!

Раскаленное солнце резало комнату напополам. В свете танцевали пылинки. Тень была густой, бархатной, и вся принадлежала Винке. Неугомонная покойница, окруженная роем огоньков, скользила туда-сюда, поправляла рамы картин, расставляла по вазам цветы. Не руками – но у неё и без того получалось складно. Я молча наблюдала перемены и думала: всем бывает одиноко. Даже привидениям. Страшно подумать, как давно ей не доводилось разговаривать с собеседником, способным слушать и отвечать.

– Я славно выспалась, доброе утро, – в проклятущем корсетном платье отдохнуть невозможно, но я и правда выспалась. Буду считать это чудом. – Ты заботливая.

– Мы начали говорить о моем сыне. Мы продолжим разговор, – Винка устроилась на краю кровати. – Его надо найти. Надо! Эти… захватчики. Явились в имение, бродили по моему дому. Мельники. Ха! Брат не мог поступить так подло. Они пройдохи, бумаги у них фальшивые. «Барвинок» должен достаться сыну.

– Значит, они сказали правду, но не всю, – глубокомысленно предположила я.

Ну, в самом деле: мыслимо ли, чтобы в городе и окрестностях не нашлось ни единого человека, лишенного суеверий и нуждающегося в деньгах? До меня в имении пытались жить многие, но Винка выдворяла всех. Не калечила, хотя наверняка может, ведь по ее воле летают не только лампы и одеяла. Вон – кресло невесть как образовалось в углу, с ним рядом встали комод и сундук. Громоздкие, тяжеленные.

– А вот и портреты, целая галерея, – я изучила картины, развешенные на стене.

– Прадед. Тут он же с семьей. А вот дедушка, отец, брат, – Винка указывала на тех, кого называла. – Ты хорошо придумала. Чегдоши – древний род, так что фамильные черты легко отследить. Не всегда и не у всех, но кровь у нас сильная. Наше родовое древо уходит корнями на глубину в семь веков. Мы – восточная ветвь семьи, перебрались сюда и приняли подданство еще при империи. Три века прошло, и все равно порода видна.

– Очень даже видна, – я изучила потрет деда. – Слепы тут все, что ли? Привидений не замечают, это ладно, но картины-то всем одинаково видны! Так, я собираюсь в город. Что привезти на обед, Винка? Есть у тебя заветное съедобное желание?

– Мороженое. Клубничное с шоколадом, и побольше, – Винка смутилась. – Невозможно, да? Везти далеко, жарко.

– Сливки, масло и все прочее куплю, сделаем прямо здесь. Хотя… ледника нет.

– Холод будет, – сразу пообещала Винка.

– Тогда жди.

Я прошла к зеркалу, которого вчера не было. Покрутилась, повздыхала. В роли пугала – цены мне нет, но как барышня я страшнее привидения. Мятая, нечёсаная, заспанная. Без шляпки, без перчаток. Рукав порван – видимо, ночью я ворочалась…

– Платье, – Винка повела рукой, и требуемое выпорхнуло из сундука, который по воле хозяйки широко зевнул и со стуком захлопнулся. – Простенькое, для ухода за садом. Ты не любишь сложности, верно?

Переоделась я быстро. Голубое платье в тончайшую полоску-невидимку не имело корсета и сложных нижних юбок. Я добавила к наряду сумочку с кошелем, добытую со дна своей большой сумки. Башмачки Винки не подошли мне, зато она высушила мои очень бережно. И носочки подобрала.

В наилучшем настроении, улыбаясь и напевая, я зашагала по заросшей алее, мимо одичавших розовых кустов, сторонясь зарослей породистой, жирной крапивы…

Косой удар меча-невидимки срезал у ближней липы треть кроны! Ветки захрустели, кора лопнула, листья разлетелись испуганной мошкарой… И это что! Винка у меня за спиной выла так, что уши закладывало! День нахмурился. Я ощутила гусиной кожей, дрожащими коленками и икающим горлом: должность управляющего заброшенным имением оплачивается не так уж щедро.

– Нет! Не отпущу! Нет! Мой сын! Нет! Не-пу-щу!

День потемнел злее прежнего, ветер крутил листья зеленым вьюном до неба, бросал в лицо зло, резко. Волны звука гнали холод пополам с туманом и страхом. Хотелось сесть, накрыть голову ладонями и подвывать в такт… А лучше лечь и зарыться. Но я стояла – памятником! Боялась? Да! Злилась? Самую малость. Куда сильнее досадовала: моя прическа, моя новая шляпка…

Полезная штука – женская досада. Спасает от наихудших глупостей.

– Как невежливо. Взять и раскричаться при гостье, – дождавшись затишья, шепотом укорила я. Громче говорить не имело смысла, вдобавок у меня дрожал голос. Чтобы обернуться, пришлось сделать над собой огромное усилие: Винка опять выла. – Совсем нехорошо. Обвинить меня во лжи.

– Нет! Нет! Нет!

При каждом выкрике с лип рушились водопады листьев. Небо меняло цвет, словно над нами зависла тень каменной тяжести – и опускалась ниже, ниже, ниже! Ветер прокатывался пульсирующими волнами от Винки во все стороны – и снова к ней. Трава возле привидения сделалась седой… неужели иней?

– Мол-чать! Пре-кра-тить! – устав шептать, проорала я во всю глотку. В жизни, кажется, первый раз я расшумелась. – Моя прическа! Не смей превращать меня в пугало!

– Не отпущу, – устало выдохнула Винка. – Кто еще поможет? Кто услышит?

Небо чуть поднялось, ветер поутих.

– Я помогу, если мне поверить. Ну подумай, а вдруг бы я перепугалась до икоты и хуже, до обморока, – я почесала в затылке. – А будь у меня слабое сердце? Хлоп, и стало бы два привидения.

– Извини. Я испугалась. Ну, все убегают, вдруг и ты…

Я порылась в сумочке, попыталась привести в порядок прическу. Руки дрожали, из сумки сыпались мелочи, терялись в траве, но сразу взлетали, чтобы парить стайкой… необычно, зато удобно. Шляпка тоже летала чуть в стороне. Ага, вот и расческа вспорхнула из крапивы. Нашлась. Увы, она маленькая, зубья вязнут в волосах. Винка некоторое время следила за моими трудами, наконец, смущенно повела плечами и стала помогать. Я прикрыла глаза и расслабилась. Дождалась, пока шляпка усядется на голову, приколется двумя шпильками.

– Спасибо. Я вообще-то умею делать одну прическу. Хвост, называется.

– Эту тоже несложно соорудить, Юна. Могу научить.

– Обязательно научишь, потому что я вернусь. Слово. А пока займись-ка делом. Безобразные сцены происходят от безделья. Выкоси траву, изведи крапиву, реши, где сделать цветники. Паутину из дома…