Оксана Демченко - Облачный бык [Litres]

Очнуться бы селянину от наваждения бесьего, а только силы нет в душе. Мерцает лампада, слабеет… И вот настал худший час. Не смолчал селянин, в полный голос сказал: «Желаю! Всего, что обещаешь, вот всего этого желаю!»…

Стоило ему возвысить голос, как проявилось бесье коварство. Словами черными задута была лампада души. Остался лишь холодный огарок от жизненной свечи… Бесь завладела тем маслом лампадным, что на всю жизнь отмеряно было – и возмогла пожары тем маслом разжигать неугасимые, рознь меж родней палом пускать, до смертной ненависти люд доводить. Завладела бесь и светильником дивным, поселилась в обездушенном теле.

Поселение беси в теле, оставленном человечьим духом еще при жизни и зовется одержанием. Одержимый выглядит, как человек, а внутри он бесчеловечен, опустошен и разрушен. Он – суть кукла бесовская, раб покорный, скованный крепчайшими оковами собственного греха, своего же бессилия.

И вот наиважнейшее, что надо знать: нет для беси, самой наисильнейшей, пути в жизнь, кроме того, какой сами люди дают своею слабостью.

Как червь, вгрызается бесь в душу, покуда не достигнет сердцевины ее. Чтобы основаться там, иссушая плод жизни и лишая грешника не только нынешнего бытия, но и надежды на жизнь нетленную, духовную.

Беси рассеяны по миру широко, голоса их тихи и вкрадчивы. Всякий способен однажды расслышать такой шепот. Истинно – кто из нас без греха? Но одержание не бесьей силою вершится, а только людским попущением. Ибо, услышав глас нечистый, одни сознают ошибки и спасаются покаянием, а иные поддаются ложному выбору.

Выбор людской – свобода воли, данная богом. Выбор вершит исповедимый путь. Вот почему тщетны жалобы грешных, чьи молитвы остаются без ответа. Нет в тех молитвах голоса души, лишь голос страха и привычки…

Селянин же был спасен. Жена его денно и нощно молила за непутевого мужа. Бесоборца звала, гимны свету полуденному воздавала по полному чину, жертвовала на благо слабых, привечала белых жив и служила им, не ропща на тяготы.

Есть душа у человека, но есть душа и у семьи. Она тоже – свет нетленный. Да только поддерживать тот свет надобно общими трудами, чтобы не иссякло прежде срока сияние, оберегающее дом и всех его домочадцев.

Строки из писем князя Ин Тарри партнерам и поверенным

«…вы знаете мое правило: не входить в дела такого толка контрольным пакетом. Думать за вас мне недосуг, имя вам вместо щита давать – уж и подавно. Я лишь поддержал вас в момент, когда вы оступились. Я получил свое. Говорить о еще большей выгоде со мною, простите за прямоту, глупо. Я вижу течение вашего дела лучше, чем сами вы. Могу уверить, впереди довольно-таки длинный участок спокойной денежной реки. Добавлю: мне претит ваше упрямое желание плыть, так сказать, на примитивном плоту, якобы проверенном временем… Учитесь меняться и искать новое, и, может статься, тогда я рассмотрю ваш проект».

«Вынужден решительно отказать в любой финансовой поддержке. Беда ваша огромна, это – неумение подбирать людей и затем давать лучшим свободу действовать и принимать решения. Деньгами сия беда не решится. Итак: или вы безоговорочно ставите моего человека в дело с полными правами управляющего на весь кризисный срок, а это пять лет и никак не менее, или – конец переписке. Я не меняю решений из-за того, что вы изволили звать жалостью».

«Любезный друг! Я желаю и далее вас так звать. Но, если вы продолжите знаться с господами, о коих я предупреждал, то с ними и останетесь в дружбе, похожей на рабское служение. Говорю последний раз: нет, я не так слеп, чтобы не видеть вашей привычки искать связи через мзду и подковерные игры. Вы победите в краткой перспективе, о, нет сомнений. Но далее случится то, что я предсказал. Выбор ваш».

«Егорушка, блаженный вы мой, умоляю, прекратите слать отчеты о тратах, мне недосуг их разбирать. Между тем, я не могу не читать ваших писем, ведь всякий раз надеюсь найти в них чертежи и расчеты математические, конструктивные или – в них вы особенно изящны – гидравлические. Егорушка, бросьте учет денег. Это не ваше. Я не жду и через десять лет выгод от любого из поддержанных мною проектов летательных аппаратов. Шлите чертежи, умоляю. Зимой – порадовали, пакет был объемист, а расчеты – интригующе смелы. И то, как вы сработались с крикуном Кростом – восторг. Он ужасен по характеру, он кошмарно жаден… но в то же время он лучший в проектировании планеров. Егорушка, и вот спасибо за полезный отчет: я присылал к вам нового для себя человека, имя ему Яков, именно в надежде узнать ваше мнение. Говорите, ужаснее и полезнее чем даже мой брат? Порадовали. Я так и надеялся».

Темный, мучительный сон постепенно развеялся, но ощущение беды осталось. Оно было едкое, как отрыжка желчью… и первая осознанная мысль тоже оказалась – чистая горечь: нет, это не предчувствие, беда уже разразилась. Поздно искать способ предупредить её. Рассвет озарит последствия и не принесет света, только боль.

– Бинтуй, – прошипел Яркут. Упрямо скривился. – До рассвета еще далеко. Вдруг да переупрямлю?

Юла дернула одеяло на голову и застонала. Вздохнула, нехотя села.

– Ну ночь же, глухая ночь, – тихо упрекнула она. На ощупь разыскала бинты, подтянула ближе корсетный пояс. Повернула будильник с фосфорными стрелками. – Три часа, три! Усердные грабители, и те дрыхнут. Яр, ну не надо…

– Я спрашивал твое мнение? Просто бинтуй.

В ответ – лишь скорбное сопение. Отмолчала, на сколько хватило упрямства, затем поднялась, пошла и зажгла свет. Вернулась. Бинтовать принялась нарочито усердно, с невнятным шипением вместо своих милых присказок – «утречко», «твое сердце ровнее ходиков»… Обычно Юла просыпается первой, и, прижавшись ухом пониже ключицы, слушает пульс. Трется носом. Она в повадках – кошка. Ласковая, очень ласковая, навязчиво ласковая… и готовая в любой миг вывернуться из-под руки.

Появление в доме женщины – стихийное бедствие, – глубокомысленно сказал однажды Норский. С некоторых пор он сыплет изречениями. Не скрывает, что слова чужие, но чьи? Спрашивать бесполезно. Деда Норского не сломили злодеи из банды, где он год был – за своего, покуда не выследил высокого покровителя и всех его сообщников. После впустую бились дознаватели тайной полиции, то ли купленные, то ли урождённые идиоты… Не просто так кличка у внука – Лом. Хоть гни его, хоть руби, проку не будет. Зато если сам на что нацелится – расколет, взломает, свернет!

Яркут поморщился. Некстати сравнения: и без них спина болит. Бинтовка должна помочь. Но Юла проснулась заведенная, и кто виноват – понятно. Отговаривать бесполезно, она того и ждет. Попрёков заготовила вдоволь, чуть не лопается от них, невысказанных.