Михаил Ланцов - Иван Московский. Первые шаги [СИ]

— Отец!

— Что?!

— Не спеши!

— Почему?

— Зачем их брать? Ну признаются они под пытками. И что? Тебе и мне понятно, что это сделал он. А как мама твоя отнесется да иные братья? Им-то слова слуг не указ. Ежели Андрей Васильевич заявит, что это не он, то ему и поверят. Как итог — переругаешься с ними. Чего доброго, распря начнется.

— Может, — чуть подумав, ответил отец.

— На склянке с ядом были обнаружены отпечатки пальцев , — едва заметно улыбнувшись, произнес Ваня, отвечая на невысказанный вопрос Великого князя.

— Что?

— Узоры на пальцах посмотри. Если берешь какой предмет, то на нем остается отпечаток от пальца. У каждого человека — они неповторимы. Купцы сказывали, что далеко на востоке за татарскими землями, в державе Мин отпечатки применяются для подписи торгового ряда уже тысячу лет. Составляют две одинаковые грамоты и на обои ставят отпечаток одного и того же пальца. Что исключает подделку. Ибо узор на пальце — у каждого свой.

— А на слово не верят? — Удивился отец.

— Когда речь идет о больших деньгах — они считают, что верить на слово плохая примета. К убыткам или разорению. — Ответил Ваня и мило улыбнулся.

— Вот уж поганый люд! — Покачал головой отец и демонстративно перекрестился.

— В Святом писании, — возразил Ваня, — сказано: «Кто скоро доверяет, тот легкомыслен, и согрешающий грешит против души своей».

— И где же такое там сказано? — Немало удивился отец. Он, как и большинство верующих людей ограничивался обыденными формами социального ритуала, мало уделяя внимания собственно текстам пространным. Разве что жития какие почитает, а точнее послушает, как ему читают. Но то дело иное. Считай — единственный жанр приключенческой литературы в то безрадостное время. Этакие сказки на ночь. Ваня же эти два года не только оружием овладевал да языками, но и Святое писание штудировал.

— В книге премудростей Иисуса , сына Сирахова . Глава девятнадцатая, стих четвертый. — Произнес Ваня. Это с Русью XV века он был не знаком. А о том, что в религиозном обществе можно оправдать любой бред правильной цитатой духовного лидера или очередного пророка — он был в курсе. Посему и налегал на закон божий. Да не на жития, а на более фундаментальные тексты. И выписывал себе цитаты с указанием мест. Этакий оперативный инструментарий. В конце концов он вырос в стране, где до 80-х годов XX века даже научный спор по физике можно было выиграть цитатами из Ленина или Маркса. Не каждый, но примеров хватало. В эти же глухие времена без подобных костылей было попросту сложно работать на хоть сколь-либо значимом уровне.

— Надо же… — покачал головой Великий князь.

— Мысль эта показалась мне здравой. И после долгих попыток мне удалось снять отпечатки с бутылочки, в которой яд находился. Оказалось, что оставленный не специально отпечаток не так-то и просто снять, и не с каждой поверхности. Но стекло и металл для того подходят отлично. Так вот. Отпечаток на той склянке оказалось много. Она хоть и небольшая, но зело вытянутая, оттого места хватало. Грек тот совершенно точно его касался. Вот на нем и проверил — слуга мой купил у него склянку большую со святой водой из Иерусалима. Да проследил за какие места тот лапал ее, чтобы ненароком не затереть. И все подтвердилось. Его отпечатки нашлись среди прочих. Тогда я велел слугам аккуратно взять кубок, коим дядя пользовался и снял оттуда отпечатки. А чтобы исключить ошибку я взял еще один, подаваемый ему другим человеком. И опять все подтвердилось…

— Это получается, — произнес отец, — что брат ту склянку с ядом в руках держал?

— Истинно так, — кивнул Ваня. — Его слуга ее купил. Другой его слуга слухи о виновности Полуектовых распространял. Осталось понять, как склянка попала к матушке.

— И как? Ты ведь разузнал?

— Нет. Этого выяснить не удалось. Может сам дал, а может через кого передал — не ясно. — Ответил Ваня «на голубом глазу». Он смог опросами локализовать еще одного участника этого заговора, но пока не решался о том отцу говорить. Как тот поступит? Как отреагирует? Это было бы больно… ему больно…

— Значит надо Андрейку брать да поспрашивать, — произнес Великий князь после долгой паузы. Он и так, и эдак обдумывал сказанные Ваней слова. Виновность брата теперь не представлялась ему сомнительной, хотя, признаться, он и раньше подозревал его. Гнал эту мысль, но она раз за разом стучалась в его голову. Теперь же…

— Надо, — кивнул Ваня. — Но не сейчас.

— Почему?!

— Ты хочешь сорвать поход на Казань? А ну как Борис и Юрий не одобрят твоего поступка? Нет. Батя. Сейчас дядю брать нельзя.

— Выкладывай, — усмехнулся Иван Васильевич, поняв, что его сын выдумал какой-то хитроумный план…

Со снятием отпечатков, Ваня, конечно импровизировал. Ваня никогда этого не делал и лишь слышал теорию. Поэтому пришлось тренироваться раз за разом мусоля стекляшки да железяки. И так до тех пор, пока не приноровился, опираясь на местный, крайне невысокий технологический уровень. Даже некую пародию на скотч сделал и тонкой шелковой ткани.

Второй, совершенно внезапной проблемой оказалось то, что за два года отпечатки с поверхности тупо испарились. Все. Но цепочка приобретения и доставки яда от грека до матушки им была выявлена. Поэтому не испытывая ни малейших угрызений совести он фальсифицировал отпечатки, взяв свежие. Благо, что в эти «благословенные времена» лапы мыть «человекообразных обезьян» еще не научили, так что мест, откуда можно было бы снять отпечатки дяди во дворце хватало. Да не абы каких, а хороших и легко различимых. Понятное дело, что никаких норм дактилоскопии в эти времена не существовало. Да и проверять за ним никто совершенно точно не стал бы. Но если, вдруг, кто-то решит оспорить его слова, снятые отпечатки должны быть легко сравнимы. Для неподготовленного человека это не так-то и легко, но вполне реально. Чай не картотеки перебирать для сличения с тысячами отпечатков.

1469 год — 28 июля, Москва

— … а челядинка Парашка показала, что слышала, как некая женщина убеждала Великую княгиню принять чудодейственное средство с самого Афона. Обещая с тем верную и скорую беременность, если его смешать с добрым церковным кагором… — произнес Ваня.

Он взял паузу и окинул взглядом невеликий числом совет. Отец, митрополит да бабка, имевшая на детей своих огромное влияние. Великий князь сидел мрачный, но спокойный. Бабка выглядела потрясенной. А вот митрополит Филипп ерзал, отчаянно потел и явно переживал. Из-за чего выглядел как нашкодивший ребенок.

— Таким образом, — продолжил Ваня, по всему выходит, что Андрей Васильевич, посредством некой женщины, передал матушке моей яд под видом чудодейственного лекарства. Чем ее жизни и лишил, ибо она всем сердцем стремилась родить отцу моему еще детей.