Гарри Гаррисон - Миры Гарри Гаррисона. Том 12

Снова пришлось им найти силы в глубинах измотанных тел, чтобы взяться за окровавленные рукояти весел. Снова пришлось грести. Ветер гнал судно на скалы, и парус больше не был подмогой. И они гребли. Обрушившаяся мачта и парус замедлили их движение, но они мешали и ветру нести их к берегу: так что они оставили мачту и парус в воде и взялись за весла.

Они гребли. Опустив головы, не останавливаясь… в борьбе за свою жизнь. Корабль продвигался вдоль берега, но скалы приближались. Уже были видны камни, утопающие в белой пене, деревья на краю обрыва, высоко над головами. Они гребли. То один, то другой терял сознание от утомления, чтобы, мгновенно очнувшись, взяться за ненавистное весло. Мыс серой лапой тянулся в море, чтобы схватить корабль, положение становилось все хуже. Они были уже совсем рядом с белыми валами, пена покрывала воду…

И вдруг впереди галеры оказалось открытое море, берег Крита плавной дугой уходил к другому, меньшему мысу. Обогнуть его было легко.

— Суши весла, — прохрипел Эсон; усталость мешала подняться, чтобы промочить пересохшую глотку.

— Ну, а теперь что, горец? — склонившись на весло, спросил Эйас с противоположной скамьи. — Отсюда нам с тобой далеко до дома.

— Теперь? — переспросил Эсон. — Теперь плывем, куда несет ветер. Или ты можешь предложить что-нибудь лучшее?

Пожав плечами, Эйас поглядел на ладони. Даже его одеревеневшая кожа не выдержала ночных трудов и кровоточила.

— Вот что скажу — пока с меня весел довольно. — Он откинулся на борт и опустил обе руки в воду.

Они перекусили на кормовой палубе, жадно запивая еду смешанным с водой вином. Кто-то принес пифос с оливками, и они горстями черпали плоды из широкого горла. По рукам ходил круг твердого сыра, от него ломали куски и жевали. Простая еда — другой они и не знали. Ели все с жадностью, даже Интеб, голод на время заставил его забыть о боли в натруженных ладонях. Тидея сменили у кормового весла, и он повалился рядом со всеми на палубу.

— Тидей, ты настоящий мореход, — проговорил Эсон, — у твоего отца, Агелая, был корабль, ты ведь плавал на нем? — Тидей кивнул в ответ, рот его был набит сыром. — Каков будет наш курс и что нам делать теперь?

Прищурясь, Тидей поглядел в море, на удаляющиеся берега.

— Так в Микены нам не приплыть, — проговорил он.

— Не сомневаюсь. А что нас ждет впереди?

— Глубокие воды, чудовища, пожирающие суда… словом, ничего хорошего.

— Что-то да ждет. Мы ведь не в силах даже вернуться на веслах к Криту, чтобы сдаться атлантам — если, конечно, захотим этого — ведь остров остался позади. Какие еще острова могут попасться нам навстречу?

— Никаких.

Холодное слово ознобом пробежало по спинам слушателей. Если плывешь на корабле — плывешь вдоль берега или как там в Кикладах: от острова к острову. Один остров всегда впереди, другой уходит назад за корму. На ночь или в бурю корабль всегда можно вытащить в подходящем месте на берег. Разве можно плавать иначе? Море — огромная пустыня, но на суше и в самой пустой из пустынь найдутся ориентиры. А на этих просторах? Конечно, в ясный день человек может найти дорогу по солнцу, а что делать в пасмурную погоду? Никто не оставлял безопасного берега — такое считалось безумием. А теперь Крит оставался позади и неутомимый ветер уносил их от берегов острова. И впереди не было ничего — только вздымающиеся валы.

— Пропали мы, — проворчал гребец. — Осталось, стало быть, только умереть.

— Ветер утихнет, мы сумеем вернуться.

— А если нет?

— Погодите, — проговорил Интеб, и голоса умолкли.

Он вынул кинжал и, став на колени, принялся чертить им на палубе.

— Я не кормчий, но знаю, где суша, где море. Я изучал математику и географию. А еще — я родом из Египта и приплыл в эти края под парусами, и теперь покажу вам, как это было. Здесь мы плыли вдоль берега — вот так. Минуя города и острова, мы добрались до Арголиды, до Тиринфа — вот сюда. — Он очертил на доске петлю, затем полукруг и ткнул в самый центр дуги.

— Из Тиринфа мы поплыли на Феру, а теперь мы миновали Крит и нас уносит в морские просторы. — Молча глядели они на его руку, проведшую на палубе прямую линию к точке, с которой он начал свой чертеж.

— Видите: вот Египет, вот Нил и Фивы. Все это по ту сторону моря, если переплыть вот сюда. — Взглядом следуя за движением его ножа, они не видели ничего и повернулись к нему с округлившимися глазами.

— А… далеко плыть? — спросил кто-то.

— Сорок скен, восемьдесят скен. Не знаю. Но если поплывем на юг, обязательно окажемся у этого берега. Да и другого выхода нам не остается. Пока дует этот ветер, мы сумеем вернуться даже на Крит или Атлантиду. Крит скоро исчезнет из виду… вы спрашиваете, что нам делать? Нестись вместе с бурей. И молиться богам, чтобы ветер не стих раньше, чем вынесет нас к берегам Африки.

Ничего другого им не оставалось. Море по-прежнему бушевало, частенько налетали шквалы с дождем. Но парус и свесившаяся за борт мачта удерживали галеру, словно плавучий якорь, и ветер гнал их вперед. День миновал, а за ним ночь, и к рассвету ветер утих, а море успокоилось. Эсон все еще бодрствовал у кормила, когда небо на востоке просветлело. В разрывах между облаками выступили звезды. Вскоре после этого и Интеб поднялся на палубу, удивленно покачал головой — весь горизонт охватил странный кровавый свет.

— Что это? — спросил он.

Эсон ответил:

— Рассвет. Но такого мне еще не приводилось видеть.

Пламенем полыхало все небо. Не один восток, где над горизонтом поднимался багровый диск солнца, — весь небосвод, всюду, куда попадали солнечные лучи. Пламенели исчезающие облака, небесный огонь словно истреблял их… И все молча глядели на небо. Охватившее небо пламя угасло, лишь когда солнце поднялось повыше.

— Мне случилось однажды в пустыне видеть нечто подобное, — проговорил Интеб. — Тогда была песчаная буря и за облаками песка солнце сделалось столь же багровым. Всю эту пыль, наверное, выбросило с Феры, но ее столько, что трудно поверить глазам.

— Чего только не могут сделать боги, когда захотят, — Эсон устало привалился к кормилу, позабыв про небесные красоты. Интеб озабоченно посмотрел на него.

— А как твоя рука — и раны? — спросил он.

Эсон пошевелил пальцами левой руки. Кожа на ней покрылась черно-багровыми разводами, однако опухоль спала.

— Лучше, все лучше. На порезах, как и следует, уже запеклась кровь, даже голова не болит с утра. Но у нас есть более важное дело, о котором следует подумать. Нет ветра.

— Можно идти на веслах.

— Куда же нам грести? — поинтересовался Эсон.

— Тебе решать. С севера еще дует легкий ветерок; повернув назад, в сторону Крита, придется все время идти против него. А впереди лежит Африка.