Владимир Поселягин - Корейский вариант

Очнулся я на простынях, всё тело в клубках и бинтах, на челюсти фиксирующая повязка. Видимо выбили, а не сломали, как я думал. Зубов почти нет, остальное всё как по-прежнему, болит. Единственно что плохо, я не чувствовал ног, совсем. Видимо перестарались, позвоночник повредили, под конец меня ногами забивали. Безрезультатно кстати, ни на один вопрос я так и не ответил. Обведя взглядом помещение, головой ворочать не получалось, я заметил сидевшую рядом медсестру, что встрепенулась, когда я очнулся. Белые стены, свет с головы идёт, видимо там окно, типичная больничная палата. Дав мне напиться, я не просил, сама носик в рот сунула, отчего разбитая губа кровить начала, та торопливо убежала, а я задумался. Плохая идея была. Сталина я не винил, хотя может и он этот приказ отдал, так сказать, исполнители перестарались, однако говорить я уже ничего не хотел. А нечем, тот кто планировал этот допрос, своего добился.

Тут в палату вошёл тот самый мужчина, я уже был уверен, что липовый порученец.

— Извините, Фёдор, я правильно понял? Фёдор Палкин? — заметив мой кивок и гримасу боли, тот торопливо пояснил. — В вашем полку всего у троих счёт остановился на двенадцати сбитых. Фёдором, дежурному, вы сами представились. Найти нетрудно было. По-вашему допросу, тех кто приказал, уже арестовали, идёт следствие. Арестован Абакумов.

— Диалога не будет… не… достойны… — выдохнул я.

После этого выплюнул на белоснежную простыню кусок языка, который сам себе же и откусил, после чего захрипел. Тут же набежали врачи, но я уже ушёл, просто остановил себе сердце, как учил отец Муна. В первые получилось. Реанимировать не смогли. Меня сделали инвалидом, специально и целеустремлённо, лучше уж новый эпизод чем ущербная жизнь.

Ну здравствуй камень и удаляющий рёв грузовика. Перекатившись, я лёг на спину, на свежую одуряюще пахнущую траву и улыбаясь смотрел на голубое небо. Жизнь прекрасна, тем более в молодом и почти здоровом теле.

Сойдя с площадки поезда на перрон вокзала «Северный», Москвы, я мельком осмотрелся и энергичным шагом направился к выходу с вокзала. Ну да, история повторяется. Со Сталиным я так-то не поговорил, и теперь буду искать другие пути. Да и плохая была та идея через спецслужбы обращаться. Ведь во второй раз на те же грабли наступаю. Ничему опыт не учит, там получал ведь клинок трости в спину, а тут изувечили до невменяемого состояния, а всё лезу. По правде, я решился дать бывшей родине второй шанс. Возможно Сталин обо мне и не знал, а если и узнал, то поздно. Его ведь сейчас окружают те, кто и повинен в его смерти. А я был сторонником версии насильственной смерти. Не зря же они по-тихому, предоставляя «убедительные» доказательства, убирали лично преданных Сталину людей, по-быстрому осуждая и расстреливая. Нет, такое просто так не узнаешь, кто меня в архивы пустит, да и правды там не найдёшь, но у нас в Клайпеде жил один из бывших следователей этого периода, он также работал и по смерти Сталина, в основном в помощниках. Даже на первый взгляд становилось ясно что это убийство. Тот в восемьдесят четвёртом умер, повезло, я дольше прожил, на одной площадке мы жили, и вроде столько подписок давал, а мне рассказывал за рюмочкой чая. Многое конечно упустил, но и того что выдал хватило чтобы задуматься. Там вообще такое вскрылось… но их расследование быстро прикрыли, кто-то пропал, кого-то перевели, с остальных подписки о неразглашении взяли. Тот чистокровным литовцем был, смог перевестись с понижением в Вильнюс, видимо так и выжил.

Не в этом всём дело, а в том, что второй шанс я всё же решил дать. Для меня тогда было открыванием его рассказы. Я ведь, как и большая часть населения, считал, что Сталин умер сам, стареньким был, а сосед мне буквально глаза открыл. Я и сейчас считаю, что поступил правильно, решившись выйти на руководство через МГБ, так было быстрее, да вот не повезло. Сейчас уж не узнаешь, тому порученцу я не верю, но думаю, что кто-то хотел меня использовать, или узнал о будущем. Кто мог об этом сообщить? Порученец. Вопросы на допросе крутились по около этой темы. Будем исправлять подобную ошибку, попробую добиться встречи со Сталиным или Берией напрямую, без посредников. Если только лично им преданные люди, которых я знаю или о которых слышал. Поэтому к чёрту «Метрополь», я потолкался среди привокзальной шумихи, подходя к тем или иным людям, уточняя по съёму квартиры, и нашёл пожилую женщину что как раз искала жильца. Она сюда и пришла для этого. Узнав, что я школьник с Севера, из Владивостока, приехал изучать Москву, одобрила моё решение, и согласилась сдать комнату. Её описание мне понравилось, был санузел, раздельный, кухней можно было пользоваться. Комнату мне сдавали в коммунальной квартире аж на восемь семей. Одну из комнат и занимала эта женщина. А та которую мне сдаёт, принадлежала её соседу, который и попросил за ней присматривать. Он проживал в ней только зимой, геолог, а деньги все ей шли. Соседка многодетной матерью-одиночкой была, четверо детей, муж на фронте погиб в сорок втором, так что ей такая помощь была к месту. Хороший сосед, правильный.

Та об этом и не хотела говорить, я разговорил пока шли, вот и получил нужные сведенья. Дошли мы быстро, не так и далеко те проживали от вокзала. Дом старинный был, дореволюционной постройки. Не барак, на вид ничего так, трёхэтажный. Квартира оказалась на втором этаже, комната угловая, окна выходили на две стороны, четыре окна, на вид квадратов двадцать пять в комнате, большая. Мне понравилось и, хотя обстановка была бедная, видно что мужчина живёт, одиночка, я согласился с предложением. Я сразу оплатил за две недели проживания. Та запросила двести двадцать рублей, не так и много, но я сговорился за триста рублей если та будет меня ещё обстирывать и обглаживать, на что та легко согласилась, после чего получил на руки ключ. В комнате из мебели только и были панцирная полуторная кровать с уже застеленным свежим бельём, шкаф, его поставили как стенку, за ним кровать и пряталась, от двери не видно. Ещё имелось два стула, стол у окна. На стене висело ростовой зеркало. Вот в принципе и всё. Разложив вещи по пустому шкафу, видимо все личные вещи хозяина убрали в другое отделение шкафа, оно закрытое было, а ключа от него мне не дали, и прихватив своё полотенце и бельё, направился в ванною комнату, которая по счастью была свободна. Её только что старушка покинула с тазиком белья, так что залез по душ. Кстати, в этот раз я прибыл на вокзал не таким заморённым. Сутки в Казани провёл, сняв номер в гостинице, отмокая в душевой и отдыхая, прогуливаясь по городу, даже на Казанку купаться ходил, там оборудованный пляж был.

После душа, я передал грязную одежду и бельё соседке, надев костюм и прихватив трость, револьвер при мне был, просто на всякий случай, направился вниз. Комнату я запер, хотя и не уверен, что у соседки нет запасного. Метки на дверь поставил, если кто зайдёт, я об этом узнаю. А всё то что может меня выдать, я спрятал. Для этого в комнате было уйма мест. Лично я особо думать не стал, шкаф высокий, что наверху лежит не видно, там оружие, гранату или всякие странные вещицы и спрятал. От входа не видно, подняться посмотреть ещё догадаться нужно. Мало кто догадывается, судя по слою пыли. А направился я в общепит, который заметил, когда шёл к нужному дому. Он тут за углом был, там взял кислые щи со сметаной, рассыпчатую гречку с гуляшом, три ржаных подсохших кусочка хлеба, и стакан компота. Объедение.